- Вы навлечете на меня месть Радзивилла! - заметил мечник.
- Тебе, пан, надо бежать. Мы едем на Подляшье, там против изменников поднялись хоругви, вот вы и собирайтесь сейчас с нами. Другого выхода нет. Вы можете укрыться в Беловежской пуще, где живет родич пана Скшетуского, королевский ловчий. Там вас никто не найдет.
- Но пропадет мое добро.
- Речь Посполитая все тебе воротит.
- Пан Михал, - сказал вдруг Заглоба, - пойду-ка я взгляну, не было ли у этого несчастного каких-нибудь приказов гетмана. Помните, что я нашел у Роха Ковальского?
- Скачи, пан, на коне. Время еще есть, а то потом бумаги будут в крови. Я нарочно велел вывести его за деревню, чтобы панна не испугалась треска мушкетов, - женщины народ нежный, пугливый.
Заглоба вышел, и через минуту послышался топот коня, на котором он ускакал.
- А что делает твоя родичка? - обратился к мечнику Володыёвский.
- Молится, наверно, за душу, которая предстает судилищу Христову...
- Вечная память ему! - сказал Ян Скшетуский. - Не служи он по доброй воле Радзивиллу, я бы первый за него заступился; мог же он хоть душу не продавать Радзивиллу, если уж не хотел встать на защиту отчизны.
- Да! - произнес Володыёвский.
- Виноват он и заслужил свою участь! - сказал Станислав Скшетуский. Но лучше бы на его месте был Радзивилл или Опалинский! Ох, уж этот мне Опалинский!
- Велика его вина, - вмешался в разговор Оскерко, - и лучшее тому доказательство, что даже у девушки, которая была его невестой, слова для него не нашлось. Видел я, как она терзалась, а ведь молчала, да и как же заступаться за изменника?!
- А любила она его когда-то всем сердцем, я это знаю! - заметил мечник. - Позвольте мне пойти посмотреть, что с нею, тяжкое это испытание для девушки.
- Собирайся, пан, в дорогу! - крикнул маленький рыцарь. - Как только лошади отдохнут, мы тотчас тронемся в путь. Слишком близко отсюда Кейданы, а Радзивилл уже, наверно, туда вернулся.
- Ладно! - сказал шляхтич. И вышел из покоя.
Через минуту раздался его пронзительный крик. Рыцари бросились на его голос, не понимая, что могло случиться, прибежали слуги со свечами; все они увидели мечника с Оленькой на руках, которую он нашел лежащей без памяти на полу.
Володыёвский подбежал, чтобы помочь старику, и они вдвоем уложили девушку, не подававшую признаков жизни, на софу. Стали приводить в чувство. Прибежала старая ключница с сердечными каплями, и девушка открыла наконец глаза.
- Вам тут делать нечего, - сказала рыцарям старуха. - Ступайте в тот покой, а мы уж тут сами справимся.
Мечник увел гостей.
- Лучше бы этого не было, - говорил обеспокоенный хозяин. - Вы могли забрать с собой этого несчастного и пристрелить его не у меня, а где-нибудь по дороге. Как же теперь ехать, как бежать, когда девушка еле жива? Того и гляди совсем расхворается.
- Так уж оно сталось, - сказал Володыёвский. - Усадим панну в карету, потому что бежать вам надо непременно, ведь месть Радзивилла никого не щадит.
- Может статься, и панна скоро придет в себя? - заметил Ян Скшетуский.
- Удобная карета готова и уже запряжена, Кмициц ее привез с собою, сказал Володыёвский. - Поди, пан мечник, скажи панне Александре, как обстоит дело, и про то скажи ей, что медлить нельзя, пусть соберется с силами. Нам непременно надо уехать, а то к утру сюда могут нагрянуть радзивилловцы.
- Это верно! - промолвил мечник. - Пойду скажу ей!
Он вышел и через некоторое время вернулся с Оленькой, которая не только успела оправиться, но была уже одета в дорогу. Только лицо ее пылало, и глаза лихорадочно блестели.
- Едем, едем! - повторила она, войдя в покой.
Володыёвский на минуту вышел в сени, чтобы послать людей за каретой, а когда он вернулся, все стали собираться в дорогу.
Спустя четверть часа за окнами раздался стук колес и конский топот по булыжникам, которыми был вымощен двор у крыльца.
- Едем! - сказала Оленька.
- В путь! - воскликнули офицеры.
Внезапно дверь распахнулась настежь, и Заглоба, как бомба, влетел в комнату.
- Я остановил расстрел! - крикнул он.
Оленька мгновенно побелела как стена, казалось, она снова упадет без чувств; однако никто этого не заметил, все взоры были обращены на Заглобу, который пыхтел, как кит, силясь перевести дух.
- Ты, пан, остановил казнь? - с удивлением спросил Володыёвский. Это почему же?
- Почему?.. Дай дух перевести... А потому, что, не будь этого Кмицица, не будь этого достойного кавалера, все мы, присутствующие здесь, висели бы со вспоротым брюхом на кейданских деревьях! Уф!.. Мы хотели убить нашего благодетеля! Уф!..
- Как так? - крикнули все хором.
- Как так? А вот прочитайте это письмо, в нем вы найдете ответ.
С этими словами Заглоба протянул Володыёвскому письмо; тот стал читать, поминутно прерывая чтение и поглядывая на товарищей: это было то самое письмо, в котором Радзивилл с горечью упрекал Кмицица за то, что по настойчивому его заступничеству он не казнил их в Кейданах.
- Ну как? - всякий раз повторял в перерыве Заглоба.
В конце письма Радзивилл, как известно, приказывал привезти в Кейданы мечника и Оленьку. Пан Анджей, видно, потому и имел при себе это письмо, что хотел, если понадобится, показать его мечнику; однако дело до этого не дошло.
Не оставалось ни тени сомнения, что, не будь Кмицица, оба Скшетуские, Володыёвский и Заглоба были бы безо всякой пощады убиты в Кейданах сразу же после заключения известного договора с Понтусом де ла Гарди.
- Друзья, - сказал Заглоба, - если вы и теперь прикажете его расстрелять, клянусь богом, брошу вас, знать вас тогда не хочу!
- Об этом и разговору нет, - ответил Володыёвский.
- Ах! - воскликнул Скшетуский, хватаясь за голову. - Какое счастье, что отец не стал возвращаться к нам с письмом, а прочитал его тут же на месте.
- Ты, пан, видно, в темя не колочен! - воскликнул Мирский.
- Ну, каково! - воскликнул Заглоба. - Всяк на моем месте первым делом бросился бы к вам читать письмо, а молодцу тем временем набили бы голову свинцом. Но когда мне принесли бумагу, которую нашли при нем, меня будто осенило, да и очень я от природы любопытен. Двое солдат с фонарями шли впереди и уж были на лугу. Я им и говорю: <А ну-ка посветите мне, погляжу я, что тут написано...> И давай читать. Верите, в глазах у меня потемнело, будто кто по лысине кулаком меня ахнул. <Ради Христа, говорю, пан кавалер, да почему же ты не показал это письмо?> А он мне на это: <Не захотел!> Такой дьявол гордый даже в минуту смерти. Ну, бросился я к нему на шею и давай его обнимать! <Голубчик! - говорю. - Да когда бы не ты, давно бы нас воронье сглодало!> Велел его назад вести, а сам чуть коня не загнал, чтобы вам поскорее все рассказать! Уф!..
- Удивительный человек, видно, в нем одинаково что добра, что худа, сказал Станислав Скшетуский. - Если бы такие не захотели...
Но не успел он кончить, как дверь распахнулась, и солдаты ввели Кмицица.