* Стой! (От нем. - halt.)
Конь уперся на все четыре ноги и остановился как вкопанный.
- Ну как? - спросил Кмициц.
- Как говорится, глаза и ноги оленя, побежка волка, храп лося, грудь женщины! - сказал князь Богуслав. - Все есть, что надо. Он немецкую команду понимает?
- Его мой объездчик выезжал, Зенд, он был курляндец.
- А побежка хороша?
- Ветер, вельможный князь, тебя на нем не догонит! Татарин от него не уйдет.
- Хороший, верно был и объездчик, вижу, конь отлично выезжен.
- Выезжен? Не поверишь, вельможный князь, он так ходит в строю, что, когда конница скачет, можешь отпустить поводья, он и на полхрапа не выйдет из шеренги. Хочешь, испытай! Коли он проскачет версту и выдвинется хоть на полголовы, отдам тебе его даром.
- Ну это просто чудо, чтобы при отпущенных поводьях конь не выдвинулся из шеренги.
- Чудо чудом, а удобство какое - ведь обе руки свободны. Не однажды бывало так, что в одной руке у меня была сабля, в другой пистолет, а конь нес меня без повода.
- Но, а когда шеренга делает поворот?
- Тогда и он поворачивает и не ломает строя.
- Не может быть! - сказал князь. - Этого ни один конь не сделает. Во Франции я видал коней королевских мушкетеров, они были отлично выезжены, так чтобы не портить придворных церемоний, однако и их надо было вести на поводу.
- У этого коня ум человечий. Ты, вельможный князь, сам попробуй.
- Давай! - после минутного размышления сказал князь.
Сам Кмициц подержал ему коня, князь легко вскочил в седло и стал похлопывать аргамака по лоснящейся холке.
- Удивительное дело! - сказал он. - Самые лучшие лошади к осени линяют, а этот будто из воды вышел. А в какую сторону поедем?
- Поедем сперва шеренгой и, коли соизволишь, вельможный князь, то в ту вон сторону, к лесу. Дорога там ровная и широкая, а в городе могут помешать повозки.
- Ну что ж, давай к лесу!
- Ровно версту! Отпусти, вельможный князь, повод и бери с места вскачь. По два солдата по бокам у тебя, ну а я чуть поотстану.
- Становись! - сказал князь.
Солдаты стали в шеренгу, повернув лошадей к дороге, ведущей из города. Князь занял место посредине.
- Вперед! - скомандовал он. - С места вскачь! Марш!
Шеренга рванула и некоторое время вихрем мчалась вперед. Облака пыли заслонили ее от глаз придворных и конюхов, собравшихся у ворот и с любопытством следивших за скачкой. Выезженные кони мчались во весь опор, храпя от натуги, и аргамак под князем, хотя тот и не сдерживал его поводьями, не выдвинулся из шеренги ни на один дюйм. Проскакали еще версту; тут Кмициц повернулся внезапно и, увидев позади лишь облако пыли, за которым едва маячила усадьба старосты и совсем скрылись из виду стоявшие у ворот люди, крикнул страшным голосом:
- Взять его!
В ту же минуту Белоус и великан Завратынский схватили князя за обе руки, так что кости затрещали у него в суставах, и, держа его железными кулаками, вонзили шпоры в бока своим лошадям.
Конь под князем все время держался в шеренге, не отставая и не выдвигаясь вперед. От изумления и ужаса, от ветра, бившего в лицо, князь Богуслав в первую минуту онемел. Он дернулся раз, другой, но безуспешно, только боль в выкрученных суставах пронзила его насквозь.
- Что это значит? Негодяи! Вы что, не знаете, кто я? - крикнул он наконец.
Кмициц тотчас ткнул его дулом пистолета в спину меж лопаток.
- Не сопротивляться, не то пуля в спину! - крикнул он.
- Изменник! - сказал князь.
- А ты кто? - спросил Кмициц.
И они мчались дальше.
ГЛАВА XXVI
Они долго скакали лесом, гоня лошадей так, что придорожные сосны словно бежали в испуге назад; проезжали мимо постоялых дворов, хат лесников, смолокурен, встречали порою отдельные телеги или обозы, тащившиеся в Пильвишки. По временам князь Богуслав съезжал в седле, словно пробуя оказать сопротивление; но тогда железные кулаки солдат еще больнее выкручивали ему руки, а пан Анджей снова тыкал его дулом пистолета в спину, и они скакали дальше. Шляпа свалилась у князя с головы, ветер развевал пышные, светлые букли его парика - а они все мчались вперед, так что мыло белыми хлопьями стало валиться с коней.
Надо было убавить наконец ходу, и кони и люди уже задыхались, да и Пильвишки остались далеко позади, так что нечего было опасаться погони. Некоторое время всадники ехали в молчании шагом.
Долгое время князь не говорил ни слова, видно, силился успокоиться и обрести хладнокровие; овладев наконец собою, он спросил:
- Куда вы меня везете?
- А вот приедем, тогда узнаешь, вельможный князь, - ответил Кмициц.
Богуслав умолк.
- Прикажи этим хамам отпустить меня, пан кавалер, - заговорил он снова. - Они мне совсем выкрутят руки. Прикажешь им это сделать, тогда ждет их просто петля, нет - пойдут на кол.
- Не хамы они, а шляхта! - ответил ему Кмициц. - Что ж до кары, которой ты, вельможный князь, грозишь им, то неизвестно, кого первого настигнет смерть.
- Знаете ли вы, на кого подняли руку? - спросил князь, обращаясь к солдатам.
- Знаем! - ответили те.
- Тысяча чертей! - взорвался Богуслав. - Ты прикажешь наконец этим людям полегче держать меня?
- Я прикажу им, вельможный князь, связать тебе руки за спиной, так будет удобней.
- Не смейте! Вы мне совсем выкрутите руки!
- Другого я бы приказал освободить, когда бы он дал мне слово, что не сбежит, но вы умеете нарушать слово! - ответил Кмициц.