- Это? Рейтар!
- Господи! Да ты и языка привез? Как же ты его добыл? Рассказывай!
- Государь! Когда ночью волк крадется за отарой овец, одну овцу ему легко унести. Да сказать по правде, не впервой это мне.
Король руками развел.
- Вот это солдат так солдат! Нет, вы только подумайте! Да с такими слугами я могу хоть в самую гущу шведов ехать!
Тем временем все окружили рейтара, который не поднимался с земли.
- Допроси его, государь, - не без кичливости сказал Кмициц. - Хоть не знаю я, сможет ли он отвечать, придушили мы его немного, да и попытать тут его нечем.
- Влейте ему горелки в глотку, - приказал король.
Это лекарство лучше всякого огня помогло, рейтар мигом пришел в себя и обрел дар речи. Прижав ему к горлу острие рапиры, Кмициц велел говорить чистую правду.
Пленник показал, что он состоит в полку полковника Ирлегорна, что они узнали о проезде короля и напали на драгун под Сухой, но, получив сокрушительный отпор, вынуждены были отступить в Живец, а уж оттуда, согласно полученному приказу, направились на Вадовицы и Краков.
- А в горах нет других шведских отрядов? - спрашивал по-немецки Кмициц, сильнее прижимая острие к горлу рейтара.
- Может, и есть, - прерывистым голосом отвечал рейтар. - Генерал Дуглас разослал повсюду разъезды, но все они отступают, на них в ущельях нападают мужики.
- А под Живцем вы одни были?
- Одни.
- И вы знаете, что польский король уже проехал?
- Он проехал с теми драгунами, что столкнулись с нами в Сухой. Мы его видали.
- Почему же вы его не преследовали?
- Горцев боялись.
Кмициц обратился к королю на польском языке:
- Государь, путь свободен, да и ночлег в Живце найдется, шведы сожгли только часть домов.
Но Тизенгауз, человек недоверчивый, вот что говорил в это время войницкому каштеляну:
- Либо великий он воитель с сердцем чистым, как золото, либо коварнейший изменник. Ведь с этим языком, вельможный пан, может статься, все одно притворство, начавши с того, что достал он будто бы его, и кончая этим допросом. А что, если все это подстроено? Что, если шведы притаились в Живце? Что, если король поедет туда и попадет в западню?
- Оно бы лучше проверить, - промолвил войницкий каштелян.
Тизенгауз повернулся к королю и громко сказал:
- Позволь мне, государь, сперва съездить в Живец и проверить, правду ли говорят пан Бабинич и этот немец
- Ну, что ж! Позволь ему съездить, государь! - воскликнул Кмициц.
- Поезжай, - приказал король, - но мы тоже потихоньку тронемся, а то холодно.
Тизенгауз помчался во весь опор, а королевская свита стала медленно подвигаться за ним. Король повеселел, снова был в хорошем расположении духа и через некоторое время сказал Кмицицу:
- С тобой, как с соколом, можно на шведов охотиться, бьешь на лету!
- Так оно и было, - ответил пан Анджей. - Коль пожелаешь, государь, поохотиться, сокол всегда готов.
- Расскажи, как ты его достал?
- Пустое это дело, государь! В походе человек двадцать всегда плетется в хвосте, а этот отстал на добрую сотню шагов. Подъехал я поближе, а он думал, это свой, не поостерегся, ну, ахнуть не успел, как я его схватил, зажавши рот, чтоб не кричал.
- Ты говорил, не впервой тебе это. Неужто и раньше случалось?
Кмициц рассмеялся.
- Э, государь, и не такое бывало! Ты только прикажи, я снова подскачу, догоню их, - кони-то у них притомились, - и еще одного достану, да и Кемличам прикажу схватить.
Некоторое время они ехали в молчании; но вот раздался конский топот, и к ним подскакал Тизенгауз.
- Государь! - сказал он. - Путь свободен, и ночлег готов.
- Ну не говорил ли я?! - воскликнул Ян Казимир. - Зря вы все растревожились! А теперь едем, едем, пора уж нам и отдохнуть!
Все весело тронулись резвой рысью, и через час усталый король уснул мирным сном на собственной земле.
В тот же вечер Тизенгауз подошел к Кмицицу.
- Ты уж меня прости, - сказал он, - я ведь от любви к королю тебя подозревал.
Но Кмициц не подал ему руки.
- Нет, нет! - ответил он. - Изменником и предателем ты выставлял меня.
- Я бы и не то сделал, просто пулю в лоб тебе пустил бы, - ответил ему Тизенгауз. - Но уверился я, что ты человек честный и любишь короля, вот и подаю тебе руку. Хочешь, подай и ты мне свою руку, не хочешь, не надо! Соперничать с тобою я бы хотел только в любви к королю. Но и в другом не побоюсь стать твоим соперником.
- Вот ты как думаешь! Гм! Может статься, ты и прав. Да вот беда, сердит я на тебя.
- Так перестань сердиться. Прямой ты богатырь! Ну давай поцелуемся, чтоб ко сну не отойти с ненавистью в сердце.
- Ин быть по-твоему! - сказал Кмициц.
И они упали друг другу в объятия.
ГЛАВА XXIV