- Что ж, бери его!
Они пошли в покой, где собрались остальные офицеры.
- За заслуги полковника Куклиновского, - обратился к ним Миллер, - я отдаю ему пленника.
На минуту воцарилось молчание; затем Зброжек, подбоченясь, спросил с презрением в голосе:
- А что пан Куклиновский собирается делать с пленником?
Куклиновский, обычно сутуливший спину, выпрямился вдруг, губы его растянулись в зловещей усмешке, ресницы задрожали.
- Если кому не понравится, что я сделаю с пленником, он знает, где меня можно найти, - ответил он.
И тихо звякнул саблей.
- Слово, пан Куклиновский! - сказал Зброжек.
- Слово, слово!
И Куклиновский подошел к Кмицицу:
- Пойдем, золотко, со мной, пойдем, знаменитый солдатик! Ослаб ты, братец, немножко, надо тебя подлечить. Я тебя подлечу!
- Ракалия! - ответил Кмициц.
- Ладно, ладно, гордая душенька! А покуда пойдем!
Офицеры остались в покое, а Куклиновский вышел на улицу и вскочил в седло С ним было трое солдат; одному из них он приказал накинуть Кмицицу на шею аркан, и все они направились в Льготу, где стоял полк Куклиновского.
Всю дорогу Кмициц жарко молился. Он видел, что смерть его близка, и предавал душу богу. Он так погрузился в молитву и размышления о своей горькой участи, что не слышал, что говорил ему Куклиновский, не заметил даже, долог ли был путь.
Они остановились наконец подле маленькой риги, пустой и полуразрушенной, стоявшей особняком в чистом поле, неподалеку от стоянки полка Куклиновского. Полковник приказал ввести Кмицица в ригу, а сам обратился к одному из солдат.
- Езжай в полк за веревками, - распорядился он, - да прихвати лагунку горящей смолы.
Солдат поскакал во весь дух и через четверть часа примчался назад еще с одним товарищем. Они привезли все, что требовал полковник.
- Раздеть этого молодчика донага, - сказал Куклиновский, - связать веревкой назади руки и ноги и подтянуть к балке!
- Ракалия! - повторил Кмициц.
- Ладно, ладно, мы еще поговорим, время у нас есть!
Тем временем один из солдат влез на балку, а остальные сорвали с Кмицица одежду. Раздев рыцаря, три палача положили его на землю ничком, длинной веревкой связали ему руки и ноги, затем, обернув ею туловище, бросили другой конец солдату, сидевшему на балке.
- Теперь поднять его вверх, а ты там наверху закрути да завяжи веревку, - велел Куклиновский.
Приказ в минуту был выполнен.
- Отпустить! - раздался голос полковника.
Веревка скрипнула, и пан Анджей повис плашмя в нескольких локтях от тока.
Тогда Куклиновский сунул помазок в лагунку с пылающей смолой, подошел к пленнику и сказал:
- Ну как, пан Кмициц? Говорил я, что только два полковника есть в Речи Посполитой, только два: я да ты! А ты не хотел с Куклиновским компанию свести, пинка ему дал? Ну что ж, золотко, ты был прав! Не про твою честь компания Куклиновского, он получше тебя будет! Ох, и славен полковничек Кмициц, да в руках он у Куклиновского, и Куклиновский ему бочка припечет!..
- Ракалия! - в третий раз повторил Кмициц.
- Вот так... бочка припечет! - закончил Куклиновский. И ткнул Кмицица пылающим помазком в бок, а затем прибавил: - Я не очень, легонько, у нас есть еще время!
Внезапно у дверей риги раздался конский топот.
- Кого там черт несет? - крикнул полковник.
Двери скрипнули, и вошел солдат:
- Пан полковник, - обратился он к Куклиновскому, - генерал Миллер тотчас требует тебя.
- А, это ты, старина! - сказал Куклиновский. - Что за дело? За каким дьяволом мне к нему ехать?
- Генерал просит тотчас явиться к нему.
- Кто был от генерала?
- Шведский офицер, он уж уехал. Чуть коня не загнал!
- Ладно! - сказал Куклиновский.
Затем он обратился к Кмицицу:
- Жарко тебе было, золотко, поостынь теперь малость, я скоро ворочусь, мы с тобой еще потолкуем!
- А что с ним делать? - спросил один из солдат.
- Оставьте его так. Я мигом ворочусь. Один из вас со мной поедет.
Полковник вышел, а вслед за ним и тот солдат, что сидел на балке. Осталось только трое; но вот в ригу вошли трое новых.
- Можете идти спать, - сказал тот, который доложил Куклиновскому о приказе Миллера, - полковник нам велел постеречь пленника.
Кмициц вздрогнул, услышав этот голос. Он показался ему знакомым.
- Мы лучше останемся, - ответил один из солдат, - хочется поглядеть, ведь такого дива...
Он внезапно оборвал речь.