- Не обижай меня! - ответил Кмициц. - Я благополучно отвез ее к гетману и пекся о ней, словно о сестре, а Богуслав похитил ее не у меня, а у другого офицера, с которым Сапега отослал ее к своим родным. Звали его Гловбич, что ли, точно сейчас не упомню.
- Где он?
- Нет его, убит. Так мне сказали Сапегины офицеры. Сам я с моими татарами преследовал Богуслава отдельно от Сапеги и поэтому толком ничего не знаю. Но твое волнение говорит мне, что нас с тобой постигла одна участь, один и тот же человек причинил обиду и тебе и мне. Так давай же соединимся, дабы мстить ему вместе. Пусть он знатный вельможа и могучий воин, а все же, думается, тесно ему станет в Речи Посполитой, коли будет у него два таких врага, как мы.
- Вот тебе моя рука! - ответил Володыёвский. - Теперь мы друзья до гроба! Кто из нас первый его отыщет, тот ему заплатит за обоих. Эх, кабы мне посчастливилось первому - уж я бы из него крови повыпустил, как бог свят!
Тут пан Михал начал ужасно шевелить усиками и хвататься за саблю, так что Заглобу даже страх пробрал, - он-то знал, что с паном Михалом шутки плохи.
- Не хотел бы я теперь быть на месте князя Богуслава, - сказал он, даже если б мне в придачу к титулу целую Лифляндию пожаловали. Был у него один противник, Кмициц, настоящий барс - а теперь еще и Михал! Но слушайте! Это еще не все! Я тоже с вами foedus* заключаю. Голова моя сабли ваши! Найдется ли среди сильных мира сего такой, что не задрожит перед подобной силой? Рано или поздно, но господь от него отвратится, ибо невозможно, чтоб такого изменника и еретика не постигла божья кара... Вон Кмициц ему уже порядочно крови попортил.
_______________
* Союз (лат.).
- Не стану спорить, случалось и мне насолить Богуславу, - ответил пан Анджей. И, велев наполнить кубки, он рассказал, как освободил из плена Сороку. Умолчал он лишь о том, как вначале упал Радзивиллу в ноги, - от одного этого воспоминания кровь бросилась ему в голову.
Пан Михал от души веселился, слушая его, а под конец сказал:
- Помоги тебе бог, Ендрек! С таким смельчаком хоть к черту в пекло! Только вот беда: не сможем мы с тобой всегда вместе драться, служба есть служба. Меня могут послать в одну сторону Речи Посполитой, тебя в другую. И неизвестно, кто первый его встретит.
Помолчав немного, Кмициц ответил:
- По справедливости, он должен был бы достаться мне. Только бы мне снова не осрамиться, ибо... стыдно сказать, но в рукопашном бою этот негодяй искуснее меня.
- Так я обучу тебя всем своим приемам! - воскликнул Володыёвский.
- Или я! - вызвался Заглоба.
- Нет, уж ты меня, пан Заглоба, прости, но я лучше поучусь у Михала! - ответил Кмициц.
- Какой он там ни есть славный да непобедимый, а мы вот с пани Ковальской все равно его не боимся, дайте только выспаться! - вмешался Рох.
- Тихо, Рох, - сказал ему Заглоба, - смотри, как бы господь его рукою не покарал тебя за бахвальство.
- Э, ничего мне не будет!
Бедный пан Рох оказался, к несчастью, плохим пророком, но в ту минуту у него изрядно шумело в голове, и он готов был вызвать на поединок весь мир. Остальные тоже пили крепко - себе на радость, Богуславу и шведам на погибель.
- Слышал я, - говорил Кмициц, - что, покончив со шведами здесь и захватив короля, мы немедля двинемся к Варшаве. А там, должно быть, и войне конец. Ну, а тогда уж возьмемся за курфюрста.
- Эге! - промолвил Заглоба.
- Вот что говорил однажды сам Сапега, а ведь ему, большому человеку, виднее. Он сказал так: "Будет у нас перемирие со шведами, с московитами оно уже заключено, но с курфюрстом - никаких переговоров! Чарнецкий, говорит, вместе с Любомирским пойдут в княжество Бранденбургское, а я с паном подскарбием литовским - в Пруссию, и уж если, говорит, мы не присоединим ее на вечные времена к Речи Посполитой, то разве потому только, что не найдется в нашей канцелярии ни одной такой головы, как пан Заглоба, который от собственного своего имени писал курфюрсту грозные письма".
- Неужто Сапежка так прямо и сказал? - спросил Заглоба, покраснев от удовольствия.
- Все это слышали. А я так особенно радовался, потому что это и по Богуславу ударит, и уж тогда ему не миновать наших рук, если только мы не настигнем его раньше.
- Лишь бы нам со шведами поскорее разделаться, - сказал Заглоба. Черт с ними! Пусть отдадут Лифляндию да денег побольше заплатят, а сами, так и быть, пусть убираются подобру-поздорову.
- Думал мужик - медведя поймал, ан тот его самого держит, - смеясь, ответил Ян Скшетуский. - Карл покамест еще в Польше; Краков, Варшава, Познань и все крупные города в его руках, а ты, отец, уже требуешь от него выкупа. Эх, биться нам еще и биться, прежде чем мы сможем взяться за курфюрста.
- Да еще армия Стенбока, да гарнизоны, да Вирц! - добавил Станислав.
- Так чего мы тут сидим сложа руки? - спросил вдруг Рох, выпучив глаза. - Айда шведов бить!
- Рох, ты глуп! - сказал Заглоба.
- Вы, дядя, вечно одно и то же... А я, вот не сойти мне с этого места, видел челны на берегу. Можно поехать и хотя бы стражу выкрасть. Темно, хоть глаз выколи; они и очухаться не успеют, как мы уже вернемся. И удаль свою рыцарскую покажем обоим вождям. Коли вы не хотите, я один пойду!
- Ну, заговорила валаамова ослица! - сердито сказал Заглоба.
Но у Кмицица жадно раздулись ноздри.
- А недурно бы! Ей-богу, недурно! - воскликнул он.
- Может, оно и недурно для какого-нибудь челядинца, но не для людей достойных и здравомыслящих. Имейте же уважение к самим себе! Ведь вы полковники, не кто-нибудь, а вздумали по ночам в кошки-мышки играть.
- В самом деле, как-то оно не того, - поддержал Заглобу Володыёвский. - Давайте-ка лучше спать, а то поздно уже.
Все согласились с ним; преклонив колена, они прочитали вечернюю молитву, а затем улеглись на войлочные попоны и мгновенно заснули сном праведных.
Не прошло и часу, как их подняли на ноги раздававшиеся за рекой выстрелы; весь лагерь Сапеги вмиг наполнился шумом и криками.
- Иисусе, Мария! - завопил Заглоба. - Шведы наступают!
- Опомнись, сударь, что ты говоришь? - отвечал, хватаясь за саблю, Володыёвский.
- Рох, сюда! - призывал Заглоба, который в минуты опасности любил, чтоб племянник держался поближе.
Но Роха в шатре не было.
Друзья выбежали на майдан. Там было уже полно народу, и все бежали к реке. На другом берегу то и дело что-то вспыхивало и гремело все громче и громче.
- Что это там? Что случилось? - расспрашивали люди часовых, расставленных вдоль берега.
Но те ничего не знали. Один из солдат припомнил, что ему словно бы послышался всплеск, но на воде лежал туман, разглядеть ничего нельзя было, и он не решился поднимать тревогу из-за такой безделицы.
Услышав это, Заглоба в отчаянии схватился за голову.
- Рох поплыл к шведам! Он же говорил, что хочет выкрасть стражу!
- Черт подери, верно! - воскликнул Кмициц.
- Застрелят мне парня, как пить дать! - убивался Заглоба. - Братцы, неужели нельзя его спасти? Господи Иисусе! Ведь чистое золото, не парень! В обоих войсках другого такого не сыщешь! И что ему только стукнуло в дурную его башку! Матерь божья, спаси его!..