- Ох, и надымлюсь сегодня! – размечтался Старче. – На все три месяца.
- Всё, - констатировал исполняющий директор, - указ подписан и вступил в силу. Остался ещё один не решённый кадровый вопрос. Думаю, что он не вызовет разночтения, и мы главным тренером назначим единственного, кто умеет играть в футбол – Валентина.
Лишённым курева футболистам остальные назначения были до фени, и они не стали возражать. Зато возразил назначенец:
- Не главным – главные на поле не выходят – а играющим тренером.
- Пусть будет так, - согласился администратор команды. – Всё, повестка на сегодня исчерпана, завтра приступаем к тренировкам.
- А где? – задал разумный вопрос Царевич, промолчавший всю жаркую дискуссию, выражая симпатии и антипатии только оттенками румянца.
Викентий Алексеевич глубоко вздохнул и медленно отдулся.
- Да вот, вечером пойду искать поле деятельности.
- У нас в школе есть, - обрадованно сообщила Зинуля, а Нинуля добавила:
- Там вечером никто не играет, только иногда мальчишки на одни ворота.
- Где это? – воспрял исполнительный директор, и Зинуля протараторила адрес, а Нинуля подсказала, как туда добраться. Не прошло и года, как они закончили школу, с треском провалили вступительные экзамены в театральный институт и теперь, для надёжности, готовились в педагогический и хорошо помнили обратную дорогу в школу.
Вкалывать не хотелось, и Викентий Алексеевич занялся любимым делом фанатов – расстановкой игроков на поле. Себе он сразу, без колебаний, отвёл место центрального разыгрывающего полузащитника – пупа команды, от которого зависит вся игра. Не смущало даже то, что он, как прозорливо подметила женщина Аня, никогда не соприкасался с настоящим футбольным мячом. Но – не боги горшки обжигают, за почти три месяца он со своим волевым настроем, не оценённым брошенной женой, сделает из себя Зидана местного масштаба. Во всяком случае, грыжей в команде не будет. Надо забежать в магазин и купить учебное руководство по футболу.
Сквозь открытую дверь было видно и слышно, как, перекурив, нерасставленные игроки равнодушно разбрелись по своим местам и привычно принялись за рутинное дело, переговариваясь о чём попало, но никак не о футболе, не затронувшем их заплесневелые дремлющие души. Викентию Алексеевичу даже обидно стало, как будто он для себя старался-упирался. Самому ему и телевизорного поля достаточно. Вот так всегда: делаешь людям добро, силком тянешь, надрываясь, в новую лучшую жизнь, а натыкаешься на безразличное равнодушие, а то и на неприкрытую вражду. Как трудно раскачать и сдвинуть с места наш ленивый оседлый народ и заставить работать над собой ради собственного здоровья! Может, пока не поздно, свернуть мероприятие и спрятаться в собственную раковину? Гнить там тихо и спокойно, никому не мешая, ни с кем не переталкиваясь? Заниматься футболом расхотелось, и разочарованный исполнительный директор отложил начатые футбольные схемы и, вздохнув, занялся ревизией докторских материалов.
На ворота, конечно, надо ставить Циркуля. Он по всем параметрам подходит: высокий, жилистый и хладнокровный, если вообще в нём шевелится хоть какая-нибудь жидкость, кроме перебродившего пива. Научить делать шпагат – никакой нижний мяч не пропустит. Правда, опасно в таком возрасте: а ну, как расшпагатится, а назад не сумеет собраться, как будет штаны одевать-раздевать? Может, лучше Кинг-Конга? Прыгучий, тягучий и… ненадёжный: разволнуется, замандражит, и пиши – пропало, все мячи в гости будут к нам. Если из двух зол выбирать меньшее, то предпочтение надо отдать Циркулю без шпагата. При надёжном стоппере как воздух нужен надёжный защитник-чистильщик – каттеначчо. Кто? Старче? Он тоже по параметрам подходит, но будет ли столпом обороны? А если – столбом?
Он всегда находил наилучший вариант расстановки игроков и оптимальный состав в любых играющих по телевизору командах, особенно в «Спартаке», ожесточённо и компетентно споря заочно с самыми заслуженными тренерами, а для своей команды, оказывается, не в состоянии выбрать двух игроков. И спорить не с кем, да и бесполезно, самого себя не переспоришь! Но, что делать? Назад возврата нет, жребий брошен, вызов принят, мосты сожжены! На кону его незапятнанная честь и футбольная репутация. Ничего, посмотрим ещё, дорогая Анна Владимировна, на чьей улице будет праздник, кто пиннёт мяч дальше, кому смеяться последним. Взбодрившись, Викентий Алексеевич взял чистый лист и принялся придумывать эмблему новорождённого клуба. В конце концов, нарисовалась улыбающаяся рожица залихватского пацана с пышным косым чубом, большими весёлыми глазами в длинных ресницах и округлыми щеками в виде футбольных мячей. Хотел красиво подписать на груди майки название клуба, но, надув щёки и посмотрев в зеркальце, увидел уловимое сходство с эмблемным персонажем и не стал дразнить зрителей. Какая всё же умница – Маша: без её помощи ещё неизвестно, как бы закончилась его миссия спорт-Данко. А у Анны Владимировны, которая сзади… он выиграл-таки пари, теперь она – болельщица «Спартака», и скоро будет фанаткой «Викеши». А он к ним, с их сиротскими котлетками и недокопчёной завалью – ни ногой! Викентий Алексеевич самодовольно хохотнул, снова надул щёки и победно пукнул губами. Да… В нападение придётся поставить одного Валька. Говорит – играл… Ничего, Викеша поможет. Главное – это точный и расчётливый пас вразрез защиты с выводом нападающего на свободное пространство перед воротами. И лучше всего – щёчкой.
Викентий Алексеевич вышел из-за стола и оглядел игровое поле. На глаза попалась полиэтиленовая корзина для мусорных бумаг. Для мастера и она сгодится. Он отодвинул решётчатый «мяч» от стола и нанёс лёгкий изящный удар знаменитой щёчкой. Корзина отлетела к двери, упала набок и вытряхнула содержимое. Славненько! Вот он – неуловимый пас вразрез, теперь последует разящий удар по воротам. Маститый центральный пуп команды сделал внушительный замах правой ногой и, еле удержав равновесие, вдарил фирменной щёчкой по «мячу», да так, что каблук чиркнул по полу, а корзина, коснувшись стойки, неотразимо влетела в ворота, плюхнувшись по центру соседней комнаты. И сразу послышался глухой слитный рёв восторженных трибун, сквозь который еле прорвался голос Макса:
- Ты что там, чокнулся? – и Макс нарисовался с другой стороны ворот, примерился и неуклюже пнул «мяч» обратно. Он каким-то необъяснимым чудом пролетел между стойками и сухим листом опустился точно на мощную грудь Викеши. Ура! Викентий Алексеевич обрадовался тому, что научился играть грудью, и, не медля, щёлкнул скатившийся с груди «мяч» в дверные ворота, и тот, взвившись в девятку, точно упал на голову противнику, да так, что втянутая от страха в плечи голова Макса оказалась в корзине.
- 1:0, - заорал би-директор, подпрыгнув на месте, - сдаёшься?
- Ничуть! – сдёрнул «мяч» с головы пузач. – Пошли во двор, я там тебя одной левой уделаю, - и ринулся вон, за ним – руководитель солидного НИИ, а следом – вся команда.
Выбежав наружу, Макс сразу подпнул корзину, но она, сопротивляясь воздуху, от неумелого удара подлетела чуть выше головы, упала, покатившись, и первым около «мяча» оказался Викеша.
- Слабак! – щедро оценил он удар соперника. – Давай отнимай! – и, когда Макс подскочил и короткой ногой захотел шваркнуть по корзине, легонько отпасовал её в сторону, за что и получил по мослам. – Ты чё по ногам-то? – заорал на грубияна и с «мячом» отскочил от него. – Не казённые!
Ещё хотел сделать финтик, но налетела вся орава и стала пинать несчастный казённый инвентарь куда попало, передвигаясь ордой замысловатыми зигзагами, пыхтя и выкрикивая: «Моя!», «Чё суёшься!», «Не пихайся!» и кое-что другое. Первым отвалил Циркуль, с досадой взирая на раззявленную подмётку, за ним – Царевич, красный как рак, с выдернутой из штанов рубахой, на которой осталось половина пуговиц, третьим – Бен, охая и держась за колено поднятой ноги. Игра принимала нешуточный боевой характер – никто не хотел уступать растерзанного инвентаря. Фигаро вздумал схитрить и всунул ногу в корзину, пытаясь так удержать мяч у себя. Лучше бы он играл честно! Тотчас по корзине и, естественно, по непутёвой ноге посыпались такие ожесточённые удары, что хитрый Федя поспешил избавиться от решётчатого «мяча», попрыгал на здоровой ноге и вклинился в кучу с неутолимой жаждой мести. А в открытых дверях стояли Валёк и Доу-Джонс и скептически наблюдали за кутерьмой, затеянной засидевшимися жеребцами. Первый, вероятно, оценивал со стороны потенциал будущей непобедимой команды, а второй не видел в детской забаве практического смысла и берёг заграничные штиблеты.
Викентию Алексеевичу всё никак не удавалось завладеть «мячом» и пиннуть от всей души через всё поле. Наконец, он поймал момент, вырвался с «мячом» из кучи-малы и что есть силы пыром всадил по корзине. Та неожиданно взлетела высоко и вмазала по окну второго жилого этажа. Послышался звон разбитого стекла, дребезг осыпающихся на асфальт стёкол, и наступила тишина. Замершие в неестественных позах игроки с ужасом глядели на звёздчатую амбразуру, а которой показалось чьё-то испуганное и злое лицо. Надвигался момент расплаты. Но недаром у Викентия Алексеевича за плечами два высших образования – институтское и кандидатское, а на плечах – варящий котелок. Он толкнул впереди стоящего Серого в спину и приказал:
- Беги, Серёга, что есть силы в подворотню и на улицу! Ну! – Серый недоумённо оглянулся, сделал вытянутое лицо, но, встретив строгий взгляд начальника, неспешно потрусил в указанном направлении. – Скорее! – громко зашипел начальник, и Серёга ускорил темп, а сзади, вслед ему, неслось заполошное шефское: - Держи хулигана! Стой, мерзавец! Держи его! – и Викентий Алексеевич побежал следом, провожаемый опешившими сотрудниками. Наконец, самый прозорливый – Макс – допёр, в чём дело, и пустился вдогонку:
- Держи гадёныша! - но остальные не поддержали облавы и смирно удалились в курильный коридор, предпочтя нейтральное ожидание развязки.
Хулиганы добежали до уличного края входной арки, постояли там несколько минут и вернулись на место преступления, потому что преступников всегда тянет туда.
- Не догнали, - сокрушённо повинился Викентий Алексеевич лицу в окне, которое оказалось пожилым и женским и осторожно вытаскивало остатки остроугольных осколков из рамы. – Хорошо, что внутренняя рама осталась целой, - успокоил пострадавшую и великодушно обнадёжил: - Я сейчас позвоню в жилконтору и попрошу, чтобы вам прислали стекольщика, - с тем и с подельниками скрылся в спасительном коридоре. – Доигрались? – укоризненно попенял утихомирившимся одноклубникам, чистящим форму, и хотел пройти мимо, к себе.
- Тебе тоже не помешает почистить пёрышки, - остановил Макс, - посмотри на свои брюки.
Викентий Алексеевич наклонился и посмотрел. О, ужас! Моднячие дырчатые штиблеты оттоптаны, поцарапаны и в грязи, а стильные белые брюки до колен сжёваны и в серых пятнах. Доигрался!
У себя, в правительственной каморе, первым делом сделал обнадёживающий звонок, объяснив диспетчерше оконную ситуацию, и услышал: «Назовите адрес», а он не знал номера квартиры, в которой хулиганы выбили стекло, и стал пространно объяснять, как пройти во двор и поглядеть на второй этаж... «Звоните, когда выучите свой адрес, дедушка из деревни», - оборвала нетерпеливая жековка и отключилась. Вот и обнадёжил! Да и шут с ними со всеми, не до звонков, когда он сам пострадал больше.
Потопал к общей спасительнице, а там очередь: почище, чем к стоматологу. Нинуля пришивает найденные пуговицы к рубахе Царевича, изредка взглядывая на красавца, Мамма-мия зашивает разорванный подол пиджака Макса, Старче отчищает единственной щёткой брюки, остальные ждут, а Циркуль сидит в одном ботинке, поставив на него вторую разутую ступню.
- Зина унесла ботинок в мастерскую, - объяснила скорая помощь. – Тебе чего?
- Да вот, - показал взглядом на штанины Викентий Алексеевич. – Придётся без штанов и в галстуке топать домой.
Марья Ивановна, мельком оценив размеры бедствия, приказала:
- Снимай, почищу, сколько смогу. – Пострадавший послушно, как в приёмной врача, взялся за ремень. – Да не здесь, - остановила рукодельница, - при девочках. Иди к себе, я заберу.
- Маша, - попросил слёзно, когда она пришла, а он без штанов, но в пиджаке и галстуке восседал за столом, из-под которого видны были голые белые ноги, - постарайся поскорее, а то вдруг кто из чужих заявится.
- Ничего, - ответила Марья Ивановна, - встретишь: для дурня – самая форма. – Через полчаса срочный заказ был выполнен, и отреставрированные брюки легли на стол. Они были как новенькие, с едва заметными свежими пятнами. – Если не обращать внимания, то и не видно, - успокоила исполнительница.
Викентий Алексеевич вздохнул и пообещал:
- Я так и сделаю.
- Не забудь вычистить туфли, - напомнила она напоследок и ушла, не дождавшись благодарности.
Быстро одевшись и переобувшись, Викентий Алексеевич подался в сортир, там намочил тряпочку в сливном бачке с давно неведомо куда исчезнувшей крышкой, вспомнил про сапожника без сапог, встал одной ногой на шатающийся унитаз, не раз приводивший к испуганным вскрикам в самый неподходящий момент, и тщательно протёр заметно постаревшие новые сандалеты. Но, сколько ни старался, царапин стереть не удалось, и, прекратив тщетные потуги, недовольный вернулся к себе.
- Валентин! – позвал не игравшего играющего тренера. Тот вошёл. – Ну, как тебе команда?
Серьёзный парень соизволил улыбнуться краешками губ.
- С таким настроем, - похвалил подопечных, - и если играть без ворот и на выбивание соперников, мы у любых выиграем. Непонятно, с чего пошли слухи о мужской немощи, когда у нас – сплошь гладиаторы.
- Вот! – удовлетворённо согласился исполнительный директор. – А я что говорил? Всех уделаем!
Профессиональному разговору помешал телефон. Викентий Алексеевич поднял трубку и махнул рукой, выпроваживая Валька. На солидное: «Алё-о-о!» знакомый женский голос осведомился:
- Викентий Алексеевич?
- Вы не ошиблись, Анна Владимировна. Чем обязан? Как наш «Спартак»?
Она засмеялась.