- Не помещаете? - Ненашев радушно повел рукой. - У нас тут как раз пельмени.
Вера Ивановна издала свой вдох-выдох, села на диван (встречали Ольшанского в горнице) и целомудренно оправила платье на коленях. Одета она была празднично, губы ее были ярко накрашены.
- А у нас как раз пельмени!
- На троих не хватит! - отрезала Вера Ивановна и пристально поглядела на шелковый абажур в виде корзины. Следователь поспешил успокоить женщину:
- Должен заметить, что я сыт. И вообще я на минутку. Вижу, не ко времени явился.
- Да вы без церемония, пожалуйста! - всполошился Ненашев ("уйдет ведь парень!"). Вера Ивановна тут вот шефство взяла надо мной, беспокойство от доброты своей природной проявляет: вы, говорит, холостой и плохо питаетесь. Да. Так вот, сегодня у нас пельмени. Проходите, располагайтесь. Компанию составите. И о делах поговорим.
Ольшанский коротко, с пониманием, улыбнулся, осторожно поглядел на женщину и сел.
- У меня к вам несколько вопросов, Сидор Иванович.
- Сперва поужинаем, вопросы - потом.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1
Сидор Иванович надел по случаю торжества, правда, неизвестно какого, белую сорочку и даже повязал галстук - для антуража. Он собирался с мыслями, чтобы произнести тост такого, в общем, порядка: вот мы собрались здесь без причины, просто так. И это хорошо - собираться просто так и доставлять друг другу радость общения. Мы - уже коллектив. А коллектив, если он к тому же и дружный, большая, знаете ли, сила. Ну, и дальше в том же духе.
Председатель Ненашев встал, отодвинул рукой стул, поднял рюмку, однако тост свой произнести не смог: в дом без стука ввалился бухгалтер Гриша Суходолов, встал перед празднично убранным столом и паралично вытаращился, под мышкой Гриша Суходолов держал черный картон, в руке у него был спекшийся кусок то ли металлический, то ли из пемзы, то ли из белого камня, похожего на известку. Особо, видимо, бухгалтер был удивлен присутствием на данный момент в холостяцкой квартире Сидора Ивановича своей заместительницы - Веры Ивановны Клиновой, которая, кстати, и не Повела бровью, когда появился здесь ее непосредственный начальник.
Председатель Ненашев поставил рюмку перед собой, огорченно поднял брови: Гришка нарушал гармонию и портил аппетит.
- Садись! - приказал Сидор Иванович со строгостью.
- На четверых и вовсе пельменей не хватит! - отрезала опять Вера Ивановна и выдернула из рукава нежно-розовой мохеровой кофты куриное перышко, попавшее туда, вероятней всего, из подушки. - Я на четверых не рассчитывала.
- Я не пельмени есть пришел, - ответил Гриша с достоинством и глянул на свою заместительницу коротко, но весьма сразительно. - Я - по делу сюда.
Следователь Ольшанский, не поднимая головы, крутил за тонкую ножку фужер (ему налили шампанского) и улыбался неизвестно чему.
- Ты садись, Григорий, пельмени вон стынут. Бухгалтер послушно сел к столу, плеснул себе в стакан малость вина и поставил между колен свой картон-телевизор, как вы успели догадаться, изготовленный в городе Атлантиде и со Знаком качества.
- Так можно начинать! - обратился Ненашев к собравшимся, пристально вглядываясь в хрустальную рюмочку, игравшую на свету сухим белым огнем. Так вот. Собрались мы сегодня и случайно и, могу подчеркнуть, не случайно, - в этот момент Сидор Иванович заметил, что голова следователя Ольшанского так гладко прикатана, что блестит, будто черный камень, омытый водой. "Чем это он волосы мажет? - подумал хозяин дома. - Надо спросить, у меня вечно шевелюра врастык". Так вот. Случайно и совсем не случайно: нас собрала здесь душевность. Да. Так давайте выпьем за душевность. - Ненашев поднес уже рюмку ко рту, но замер, часто помаргивая. Он смотрел вверх. Присутствующие разом подняли головы и тоже забыли обо всем. Круглая шелковая люстра начала вроде бы обрастать сосулинами, плоскими и морщинистыми, как смятая фольга. Эти диковинные образования росли на глазах. Было такое впечатление, что шелк на люстре тает и сейчас, буквально через секунду, начнет падать, раскаленный, на головы собравшихся. Следователь Ольшанский бывал в переделках, поэтому, не теряя ни мгновения, выплеснул из своего фужера шампанское на люстру. Ни пара, ни шипения. Тишина. Вера Ивановна, всхлипывая, утирала лицо полотенцем: весь фужер без остатка достался ей. Следователь даже не взглянул на Веру Ивановну, даже не заметил, что она уже плачет. Председатель все-таки выпил свою рюмку, автоматически выпил, и закашлялся. Гриша Суходолов не погрузился в ужас, как прочие, он жевал пельмень и наблюдал благодушно за чудом, посетившим этот дом. Гриша объяснил гостям:
- Он новую технологию осваивает, - имелся в виду, само собой, пришелец.. Однако этой реплики никто не услышал.
Следователь Ольшанский спешно шарил по карманам, искал пистолет, чтобы в случае агрессии достойно защититься. Он знал: пистолета у него нет в наличии, но тем не менее он искал его - для острастки и на всякий случай. Вера Ивановна очень принципиально сжала губы, поднялась, полная достоинства, и неловко, чисто по-бабьи, выплеснула содержимое своего фужера в направлении Ольшанского. Замах был неточен, и лохматая струя, иззелена-желтая, почти без остатка вылилась на грудь Ненашева, на его белую сорочку. Вера Ивановна охнула, прижала кулак к носу, упала на стул. Тем временем люстра вздулась шаром, напузырилась, приняла грушевидную форму, она сорвалась с места и поплыла, качаясь, в темный угол комнаты. С потолка теперь свисал куцый провод с обгоревшими концами, в горнице, несмотря на то, что свет нарушился, было по-прежнему все видать: пузырь, путешествуя у потолка, источал сияние, меняющее окраску, словно был надут из мыльной пены.
Гриша подцепил вилкой следующий пельмень и объяснил еще:
- Вы не суетитесь, счас пролупится, он мужик невредный.
Совет этот тоже никто не услышал.
Шар тем моментом вырос порядочно, он все плавал, касаясь стен, и медленна опускался. Председатель Ненашев, кажется, наконец понял, где ответ на загадку, ОН вспомнил о пришельце, облегченно вздохнул, сел и, по примеру Гриши Суходолова, принялся жевать пельмени, которые уже остывали. Председатель показал пальцем на обгоревшие провода и посетовал, шумно забирая носом воздух:
- Пробки, поди, начисто выбило? - Счас наладим. - Успокоил хозяина бухгалтер и осуждающе поглядел на свою заместительницу, продолжавшую стенать.
Следователь Ольшанский не мог - сладить со страхом, он наблюдал за шаром с - выражением хищника, готового к решительному прыжку.
- Ты не топырься, - присоветовал бухгалтер следователю. - Сядь и жди, он счас пролупится.
Шар легкими прыжками, источая радужное сияние, приблизился к дивану, колыхнул скатерть с кистями на праздничном столе, подпрыгнул в последний раз и сел, коснувшись плеча женщины. Следом раздался визг такой истошной силы, что у всех, кто был в комнате, завибрировали ушные перепонки. Ненашев показал знаками Грише: ты, мол, прикрой фонтан. .Но что мог сделать .Гриша? Он в ответ на знак лишь пожал плечами. Впопыхах по первости никто не заметил, что рядом с истошно орущей женщиной возник пришелец в огромных своих очках и тяжелых ботинках.
Сияние в комнате потеряло сочность, стало темно. Гриша Суходолов пошел налаживать пробки. Вера Ивановна вдруг оборвала свой крик на самой вершине, встала, лунатически ощупывая воздух, и покинула квартиру, она не задержалась на крыльце и проследовала вдоль штакетника, наверно, к себе домой.
- Ваша фамилия? - задал по форме вопрос Ольшанский и начальственно кашлянул. Он обращался так к вновь прибывшему. Незнакомец, однако, смолчал, он сидел в позе, весьма усталой, отвалясь на спинку дивана. Ольшанскому во всяком случае так представилось, что незнакомец устал, - темнота мешала рассмотреть подробности. Гриша уронил в прихожей табуретку.
- Сидор Иванович, фонарь-то у тебя хотя бы есть?
- Хотя бы есть. На вешалке, сверху лежит. Пошарь там. Нашел?"
- Нашел. Тут запеклось все, жучки ставить буду.
- Ставь жучки. Может, сто грамм с дороги, а? - Ненашев стукнул ногтем по фужеру. - Я говорю, сто грамм, а?
- Это Вы мне? - встрепенулся Ольшанский и громко ударился локтем о стол. - Мне, что ли?
- Нет, не тебе.
- Так кому же? Как его фамилия, кстати?
- Тебе для протокола?
- Мажет, и для протокола!
- Ты сиди себе, посиживай, парень!
Слышно было, как председатель налил себе в рюмку, выпил и закусил огурцом, как переступил ногами, потом обратился к незнакомцу, сидевшему на диване:
- Что-то не заладилось у тебя, Федор Федорович: люстру вон, понимаешь, измахратил! Сам-то ничего, здоровье-то как? Молчишь. Ну, передохни малость, докучать тебе я пока не буду, а вот вопросы к тебе есть. Много вопросов есть к тебе.
2
Гриша Суходолов наладил жучки и дал свет. Трое, исключая незнакомца, перебрались на кухню. Ненашев поставил чайник на плитку и предложил доедать холодные уже пельмени. Бухгалтер стаскал со стола кое-какую закуску. Однако ни есть, ни пить не хотелось. Председатель крикнул в горницу, подмигнув присутствующим заговорщицки (вы, дескать, помалкивайте):
- Просим к нашему шалашу хлебать лапшу. Пришелец довольно продолжительное время анализировал председательскую реплику, коробка на его голове поскрипывала и пощелкивала, потом он наконец отозвался:
- Я здесь посижу.
- Мы тебя отсюда и не услышим как следует.