- А по отчеству, извините?
Пришелец опять смолчал, Ненашев тогда предложил, обращаясь скорее к бухгалтеру, чем к гостю:
- Отчества, понятно, у них нет. Будем, значит, величать Федоровичем?
- Федор Федорович... Оно и ничего. Так и порешили.
- Напрасно вы, Федор Федорович, Никиту Лямкина из забвения подняли, пусть бы лежал себе. Грешно, конечно, говорить и думать так, но от этого суслика - одни невзгоды. Вы бы лучше вон Петра Кручилина с того света вернули, то человек был самого первого разряда. И мастеровой, - Сидор Иванович начал загибать пальцы. - И трезвый, и рассудительный, и семьянин прекрасный... По тому не то, что наше село, весь район плакал, по этому же Варя только слезу и пустила, да и то, полагаю, из приличия: жене на мужниных похоронах страдать положено, иначе старухи осудят. Ну, да ладно, о делах потом, прошу теперь закусить и выпить с дороги, Федор Федорович. Коньяку пригубим, яблоки вон сладкие - и" Средней Азии, - и потом я скажу про дураков все, что знаю.
- А знаешь ты о них немало, Сидор Иванович. - Гриша Суходолов стоял над выпивкой и закуской, потирая руки с таким видом, будто ждал этой заветной минуты давно и страстно.
- Знаю немало, верно, потому как жизнь, считай, прожита. Прошу, Федор Федорович, к столу уже не побрезгуйте!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
- Мне трудно, - сказал пришелец и надкусил яблоко, пригубил также коньяку из хрустальной рюмочки (набор на четыре персоны с подносом и графинчиком принесла из дома как-то заместительница Суходолова Вера Ивановна
Клинова на временное пользование: - она не любила, чтобы мужики хлестали стаканами). - Очень трудно.
- Мы разве не понимаем! - отозвался Гриша Суходолов с вежливым сочувствием. - Не хотел бы сейчас стать на ваше место, Федор Федорович столько новых впечатлений, понимаешь, и всю информацию надобно разложить по полочкам, осмыслить, уяснить и всякое такое. Но ничего - коллективом справимся: дружно - не грузно, так у нас принято.
. Председатель Ненашев курил папиросу, деликатно пускал дым в сторону, чтобы не смущать пришельца, и кивал, вполне согласный с бухгалтером. А Суходолов продолжал, хрустя яблоком:
- Годовой отчет делаешь, кажется вот-вот голова лопнет, потом отоспишься как следует, и - ничего. Вы тоже пообвыкнете со временем.
- Что такое, Э-ээ... годовой отчет? - спросил Федор Федорович и понюхал яблоко. Ел он осторожно, будто прислушивался к тому, что происходит у него внутри, от его очков, отражающих свет, на полу подрагивали робкие блики.
- Это сложно, объяснить вам на данном этапе знакомства, потом как-нибудь. Мы вас хотели бы послушать. Из каких вы мест?
- Оттудова, - Федор Федорович показал рукой на потолок. - Тоже долго объяснять.
Тут дверь кабинета широко распахнулась, и секретарша Галя въехала через порог на плечах недавно еще покойного Никиты Лямкина. Галя сквозь слезы и уже с полной безнадежностью повторяла;
- Нельзя сюда, ну нельзя же!
- Оставь его в покое, девочка! - приказал Ненашев строгим голосом. Этот куда угодно прорвется, для него запретов нет.
Галя, развернувшись волчком, выбежала, незваный же гость (в правой руке он держал барабанную палочку) не пошел к столу, сел у двери, усталый и хмурый, борода его, продернутая местами сединой, была похожа на растерзанный веник, новый пиджак коробился на худом теле, словно берестяной. Лямкин сильно - подышал и тряхнул головой.
- Нам некогда! - отрезал председатель.
- Душа скрипит, как первый снег! - Лямкин потрогал рукой то место, где у людей располагается сердце. - Радоваться бы, а не могу. .Идем на поминки ко мне, председатель? И Гришку приглашаю. У вас - коньяк, у меня - самогон. Зато у меня - общество. - В рысьих глазах Лямкина была тоска. - Потом, ведь гулять на собственных поминках не всякому дано. Пойдем?
- Некогда нам.
- Ты всегда занятой, Иваныч. Нравишься ты мне порой, но шибко ты деловой и потому - холодный.
- Ты ведь уже помянул себя, не так ли?
-Есть маленько. А душа - скрипит.
-Ступай себе, допивай.
- Что-то надорвалось во Мне, Иваныч, нет лихости былой и не радуюсь воскрешению своему.
- Ступай, ступай себе.
Лямкин поднялся - плоский, сутулый, - почесал бороду, бросил на стул барабанную палочку и вышел вон.
- Это и есть дурак? - задал вопрос пришелец и нежно ощупал пальцами черную свою шапочку на голове.
- Не совсем, если быть точным. Это, скорее, беспутный человек, блудник, - ответил председатель Ненашев и пригубил из рюмки самую малость, потому что ему нужна была ясная голова.
Слово о дураках, сказанное председателем колхоза "Промысловик" специально, для пришельца.
- Дурак - это, во-первых, тот, кто держится своих убеждений, несмотря на то, что обстоятельства, породившие эти убеждения, давно переменились. Это, во-вторых, тот, кто свою точку зрения считает единственно правильной и уровень своего мышления - исключительно высоким. И, в-третьих, достучаться до здравого смысла дурака можно, как правило, лишь с помощью очень тяжелого предмета, - Ненашев почесал ногтем переносье, исподволь поглядел на пришельца. - Я достаточно ясно говорю, Федор Федорович?
- Продолжайте.
- Спасибо, - Ненашев решил про себя, что теоретическая часть проблемы ему вполне удалась.
Пришелец сидел в кресле возле журнального столика прямо и напряженно: ему, видать, было нелегко усваивать материал, поэтому председатель стал говорить еще короче и еще яснее.
- Дураки попадаются добрые и злые. Над добрыми посмеиваются, злых презирают. Зачем, по-моему, дурак как таковой задуман природой и отчего порой процветает? В противоборстве с глупостью рождаются светлые побуждения и,
в конечном итоге, рождается прогресс. Вот так, дорогие товарищи. Вопросы будут? Вопросы были:
- Отличают ли так называемого дурака от прочих какие-либо внешние признаки? - Пришелец слегка пошевелился в кресле и выпятил острый свой подбородок.
- В том-то и вся интрига, уважаемый Федор Федорович, что нет у дурака никаких внешних отличительных признаков, он - как все. У меня, помню, начальник был, - с некоторым даже лирическим оттенком и после заметной паузы начал председатель. - Галифе носил и гимнастерку. Эта штаны были такие когда-то - галифе. Красавец мужчина!
- Кто это? - спросил Гриша. - Красавец мужчина?
- Ну, начальник мой. Красавец писаный; рост - гренадерский, лицо чистое, брови - вразлет, очи - шибко карие. Женщины по нему сохли десятками, а тупости феноменальной был мужик, но - веселый; Однако мы отвлеклись. И тема у нас для первой встречи не совсем интересная. А у вас имеются дураки, Федор Федорович?
- Пожалуй, нет, - помедлив, ответил пришелец, и заложил ногу на ногу, подражая, видимо, Грише Суходолову, сидевшему вольно. - Нет.
- Оно и понятно; генетика поработала, ваша цивилизация древней нашей, и наука процветает. А ведь, если разобраться, скучно без дураков-то, Федор Федорович!
- Не имею понятия - скучно или не скучно.
- Ну, ясно, откуда вам иметь такое понятие. - Сидор Иванович собрался было продолжить разговор о большой силе дурака как такового, но тут вдруг заработал телевизор.
2