Михаил Петрович всегда приходил на работу чуточку пораньше. Занимал место за обшарпанным и грязным столом, доставал из ящика щербатое домино. Потом подходили остальные товарищи, и с силой стуча костяшками по столу, играли до начала рабочего дня. При первых звуках хлопающей в воздуховодах вентиляции и начинающих гудеть станков домино сбрасывали обратно в ящик и расходились по своим рабочим местам.
— Петро-ович! — крикнул кто-то из рабочих из дальнего угла мастерской. — К телефону!
— Петрович! Зайди ко мне! — потребовал голос начальника из трубки черного карболитового телефона, который из-за древности и больших размеров уважительно прозвали «сталинским».
Михаил Петрович, он же бригадир слесарей — монтажников, зашел в кабинет. У окна сидел мастер участка, а напротив начальника за длинным столом — молодой человек лет тридцати.
— Петрович! — жестом приглашая сесть, сказал начальник, — тут, видишь, новенький просится к нам на работу. К тебе в бригаду хочу определить его.
— Да я не против, лишь бы, как говорят, человек хороший был, — осторожно усаживаясь в своем промасленном комбинезоне на краешек стула, ответил Петрович. И, взглянув оценивающе на молодого человека, сразу обратил внимание на его сильные руки.
— Да как тут скажешь — хороший или нет? Смотри сам — тебе с ним работать, — начальник странно как-то хмыкнул и протянул Петровичу трудовую книжку.
Трудовая книжка была полностью заполнена и из-за отсутствия свободного места содержала ещё и вклеенные вкладыши. Петрович внимательно полистал и удивленно посмотрел на парня:
— Так… Хмелевский Артём… да ты, смотрю, где только не работал… даже на «Вазовском» автозаводе побывал… но три месяца в одном месте, четыре в другом… Ты что, как говорят — «летун»?
Парень замялся, видно, что это слово ему не нравилось. Смущенно потер нос и не ответил.
— Я про то же подумал, — добавил начальник, — клейма туда некуда ставить. Вот и вызвал тебя…
— Зато я все умею делать и у меня много профессий! — гордо и с такой обаятельной улыбкой заявил новенький, что все улыбнулись ему в ответ. «Бойкий какой…» — заметил про себя Петрович.
— А у меня, между прочим, одна запись всего: устроен тогда-то и всё, и уже больше сорока лет на одном месте, — сказал с особым значением Петрович и, повернувшись к начальнику, махнул рукой:
— Да пусть оформляется! Работы завал, а никто к нам не идёт…
Когда Артем, уже получив спецодежду и инструмент, явился в бригаду, он сразу заметил: все мужики в бригаде смотрят на него с нескрываемым интересом. «Уже всё про меня знают», — подумал он.
— Со мной сначала работать будешь; научу, так сказать, — предупредил Петрович.
— С тобой так с тобой… мне без разницы.
Артем оказался веселым и общительным человеком. Без конца рассказывал свои истории. Мужикам в коллективе он понравился, от него только и слышали: «А вот когда я работал там-то… такая вот история произошла…».
— Да ты, похоже, всю Россию объездил… — удивлялись все.
— А что вы такими ключами работаете? Вот, помню, в Тольятти, механическим ключом за полсекунды гайки и болты заворачивал.
— Ты прямо на конвейере «Жигули» собирал? — недоверчиво интересовались они.
— Да, прямо на конвейере! А что удивительного: там работа — не сахар, всегда люди требуются.
— Ну, ты даешь… — уважительно гудели мужики.
— Тут вспомнил: как-то в сборочный цех к нам азербайджанец заходит, а в руках огромная корзина фруктов. Подходит к одному из кузовов и говорит: «Это моя машина будет». И пока машину собирали на конвейере, подходил к сборщикам и фруктами угощал, все требовал: «Гайки мне хорошо закручивайте!» В столовую заводскую на «Жигулях» ездили… — нравилось Артему в который раз рассказывать о своей жизни.
Завод, где теперь работал Артём, поставлял оборудование для химических комплексов. В паре с Петровичем «новенькому» пришлось собирать тяжелые металлоконструкции, чем-то похожие на бочки. Артем был парень работящий и бригадир не мог нарадоваться на него.
— Не тяжело, Артём? — спрашивал Петрович, когда они, пыхтя и обливаясь потом, прикручивали очередную массивную металлическую балку.
Артём снисходительно смотрел на своего бригадира и усмехался:
— Не беспокойся. Я вот, помню, в ремонтном депо под Хабаровском работал: так там коленвалы от тепловоза в токарный станок с помощью крана устанавливали. Ты видел когда-нибудь, как они выглядят?
— Да ничего такого я не видел, но представляю… от тепловоза… — со вздохом отвечал Петрович. Чувствовал, что ему все больше и больше нравится этот парень.
Несмотря на то, что Петрович был почти в два раза старше его, они крепко сдружились и называли друга не иначе как «дядь Миша» и «Артёмка».
— Приезжай на дачу ко мне в гости в выходные, — не раз звал он Артёма. — Что тебе в общаге-то делать?
Артём с удовольствием откликался. Приезжал почти каждый выходной. Альвар — кобель немецкой овчарки, сидящий вечно на цепи, — уже признавал его за старого друга семьи Петровича и, встречая, махал хвостом. На даче жарили и ели шашлыки, запивали водкой и, как обычно, начинали спорить о жизни. Жене Петровича Нине этот парень тоже нравился, и даже относилась она к нему с какой-то материнской любовью.
— Ты мне скажи, Артёмка, неужели так и будешь прыгать всю жизнь с места на место? — в который раз после пятой стопки начинал Петрович. За это время он уже привязался к нему и не хотел, чтобы этот «летун» куда-то исчез в поисках новых приключений.
— Не знаю… если женюсь, может, и осяду… Но не хочу я, чтобы моя жизнь как у тебя была — не жизнь, а замкнутый круг, и правильная такая…
Петрович обиделся.
— Что значит «замкнутый круг»?
— Ну, вот ты с работы домой, из дома на работу. И так каждый день.
— Ты не прав — у меня еще и огород есть.
— Да какая разница, все равно замкнутый круг. Месяц за месяцем, год за годом, положение вещей у тебя остаётся неизменным. Правильно слишком всё у тебя и скучно. Наверно, за всю жизнь ни одного взыскания на работе не получил?
— Не получил…
— Я так и думал… между прочим, один восточный мудрец сказал: если человек живет только по правилам, то это мертвый человек.
Петрович обиделся еще больше.
— Значит, мы с женой столько прожили, детей уже вырастили — и всё мертвый. Все же так живут!
— Ну и пусть все, а я так не хочу, — упрямился Артём. — На старости тебе нечего будет рассказать внукам, кроме как о своих огромных бочках, что мы к ним ноги привариваем на работе.
Петрович вздыхал и не знал, какие ему ещё аргументы привести, а в душе ему немножко завидовал.
— А девушка-то у тебя есть? — спросила Нина.
— Да много девушек было, но всё так… несерьёзно. В Хабаровске я вот даже с китаянкой жил…
— С китаянкой?! Ну, как они там… ну…?! — оживился Петрович, показав многозначительный жест пальцами.
— Миша! Как не стыдно! — возмутилась жена.
— Дядь Миш, я тебе потом расскажу… — подмигнул ему Артём. — Давайте я лучше расскажу, как мы на барже по Лене ходили…
…Через пять месяцев Артёма потянуло к нефтяникам. Петрович, разозлившись, в последний день Артёма на работе с ним не разговаривал. В конце рабочего дня всё-таки подошёл и попрощался. Артём смотрел на него виноватыми глазами.
— Не обижайся на меня, дядь Миш… ну, такой я…
На следующий день Петрович, выйдя на заводской двор, где хранились металлические колонны всяких размеров, заметил перемены. Если раньше все эти нержавеющие конструкции сверкающие в лучах солнца, из-за высоких ног и торчащих во все стороны трубок, вызывали улыбку от уморительного сходства с марсианскими аппаратами из книжки Герберта Уэллса, то сейчас они стояли совершенно бездушные и мрачные. В эту минуту Петрович понял — работать ему здесь больше не хочется.
Вернулся в здание, сел за доминошный стол, достал из стола листок и начал писать: «Прошу уволить по …».
Начальник, вытаращив глаза, смотрел на это заявление, не зная — то ли кричать на Петровича, то ли слезно упрашивать. Пришлось делать это по очереди.
— Я-то думал: ты Хмелевского перевоспитаешь, а получилось наоборот… и гипертония твоя тут ни при чём, — наконец, после получасовых безрезультатных переговоров, начальник сдался и поставил подпись.
Новую работу искал недолго.
— Нина! — Петрович показал жене газету с объявлениями. — Вот на городские склады требуются охранники территории. Я туда с нашей собакой и пойду работать, не всё ему в будке торчать. Может, мы с Альваром вора какого-нибудь поймаем?
— Ну, не смеши меня… вора… — засмеялась Нина.
На следующее утро, заскочив на своей «Ниве» на огород, Петрович отцепил Альвара и поехал устраиваться. Городские склады представляли собой огромную территорию, окруженную сосновым лесом и обтянутую колючей проволокой. Оформился быстро и стал ожидать начальника охраны.
— Задерживается, но вы посидите. Мы скажем ему, что вы его ожидаете, — заверила женщина-кадровик.
Солнце уже высоко поднялось. На ярко-голубом небе ни облачка. Сибирское лето, бывает, спорит и с африканским.
Михаил Петрович переставил машину поближе к соснам. Комары, до этого прятавшиеся в тени веток, несмотря на сорокаградусную жару, полезли в машину.
— Надо завтра мазь захватить, а то съедят они нас… — сказал своему псу Петрович.
Из-за близости леса голодные комары продолжали лезть в машину один за другим, и Петрович закрыл окно. Стало очень жарко и пришлось обмахиваться газетой.
— Альварушка, да куда же он пропал? Уже час его ждем, этого чертова начальника, — уже нервничая, разговаривал Петрович со своим четвероногим другом.
— Знаешь, Альвар, мне кажется — Артёмка не совсем прав. Из круга нельзя вырваться, можно только поменять один на другой. Вот мы будем с тобой здесь работать и ходить вдоль зоны, а все равно это будет тот же круг…
Альвар, наклонив голову, посмотрел в глаза хозяину. Ему тоже было тяжело, и капли без конца падали с его языка на сиденье. Похоже, он был полностью согласен с хозяином. Через какое-то время, устав от длительного ожидания, разморенный духотой Петрович незаметно уснул.
…Начальник охраны появился через час. Пошел к машине; уже приближаясь, увидел: собака на переднем сиденье лаяла как обезумевшая, а пожилой, только что устроившийся сторож лежал с закрытыми глазами и не обращал на это никакого внимания…
Постучал в окно, но мужчина не просыпался. Почувствовав что-то недоброе, начальник охраны открыл дверцу машины…
— Тепловой удар, ну и сердце… поздно вызвали… — скучным голосом заключил врач-реаниматор, салфеткой вытирая пот со лба. — Звоните родным…
…Неподалеку жалобно лаяла овчарка, привязанная к берёзе. Без конца крутилась на поводке вокруг дерева, всё пытаясь дотянуться до Петровича. Ей тоже хотелось вырваться из замкнутого круга…