С помощью специального устройства во время движения наш "Дракон" мог кивать головой, а также изрыгать пламя. Для этого был предусмотрен насос с форсункой и емкостью для керосина. Это было что-то невообразимое! Стремительно несущийся -- как бы летящий -- дракон, изрыгающий пламя. Ребятишки в детских лагерях по берегам Дона были просто в восторге!
Все в конструкции "Дракона" было продумано до мелочей и основывалось на опыте предыдущих экспедиций. Палатки и тент в случае встречного или бокового ветра могли быть с легкостью опущены для уменьшения парусности судна. Два мощных весла позволяли оперативно маневрировать плотом во время его движения. Шесть бочек и восемь автомобильных камер уверенно держали судно со всем его такелажем и экипажем на воде. Имелся даже специальный трап для удобства выхода на берег в заболоченных местах. Особую гордость вызывала "кухня", представляющая собой конструкцию в виде этажерки с отделениями для хранения посуды и дров. Кухня была устроена таким образом, что позволяла готовить на огне пищу даже во время дождя, а также коптить пойманную рыбу. Под настилом плота имелся "холодильник" -- специальный ящик для хранения продуктов во время дневной жары. Имелась у нас и надувная лодка, с помощью которой было удобно расставлять рыболовные снасти.
Наше плавание было посвящено памяти летчиков России, погибших во время военных операций и конфликтов в Афганистане и Чечне. Поэтому над "Драконом" развевался флаг военно-воздушных сил, да и весь экипаж плота -- все четверо -- в прошлом были каким-либо образом связаны с авиацией. Кроме уже небезызвестного конструктора и капитана "Дракона" Виктора Ткаченко, в экипаже были: Максимыч (бывший летный техник), Федорыч (бывший командир ТУ-154, за свою летную карьеру налетал около двадцати тысяч часов) и я (бывший парашютист).
Наше путешествие заняло целых двадцать шесть дней. Погода была просто великолепная -- большей частью, безветренная и солнечная. В Воронеже в июле температура доходила до 45 градусов, и плавился асфальт. Но мы не чувствовали этой ужасающей жары на нашем плоту, под тентом, посреди реки. Как и планировалось, к концу экспедиции мы достигли Верхнего Мамона, покрыв, тем самым, расстояние в четыреста километров. Впрочем, мы никуда не спешили и останавливались в понравившихся местах для рыбалки, отдыха и экскурсий на сутки, двое или трое.
Мы не пропустили ничего интересного. Нас приветствовали гудками все встречные суда и баржи, и в ответ мы звонили в нашу дореволюционную медную рынду, подвешенную под пастью "Дракона"...
Во время плавания мы посетили и исследовали подземные меловые монастыри и древние монашеские пещеры в Дивногорье, Костомарово, Белогорье и Дерезовке. То, что мы увидели, было для нас незабываемым -- запутанные лабиринты подземных переходов и туннелей, соединяющих пещеры, кельи и гробы, высеченные монахами в глубинах гор, где даже летом так холодно, что изо рта идет пар, и охватывает желание поскорее увидеть дневной свет...
Мы восхищались природой тех мест -- бескрайние просторы степей, густые леса, живописные меловые горы, и сам батюшка-Дон -- великий, мощный, вечный...
В окрестностях Старой Калитвы десятки самых красивых и любопытных девушек атаковали наш плот, стараясь залезть на него и поближе познакомиться с нами...
Мы обросли бородами и немного одичали. Но наши тела налились силой, стали бронзовыми и худощавым. Наши мозги начали светиться от фосфора, -- так много рыбы мы съели во время нашего похода... Когда на рыбу уже невозможно стало смотреть, в одно прекрасное утро мы приготовили себе на обед речные мидии и лапки лягушек в чесночном соусе... Лично мне это не понравилось, -хотя бы потому, что было жалко убивать лягушек...
Но не думайте, что мы питались скудно и однообразно. Виктор был не только талантливым строителем плота и нашим капитаном, но и великолепным коком. Периодически он готовил нам разные вкусные вещи: блинчики, омлеты, харчо и прочее...
Во время экспедиции я выполнял обязанности кинооператора, а также вел дневник, где записывал все самое интересное и примечательное, что произошло с нами. И теперь, завершая свой очерк, хочу привести читателям выдержку из этого дневника -- описание одного из дней нашей экспедиции.
"Девятнадцатый день путешествия. Сегодня у меня был чудесный день. Отчалили мы от места стоянки в девять утра. Без двадцати десять, еще до завтрака, я решил поплавать, благо погода с утра была просто превосходная. Проплавал минут сорок. Во время заплыва вышел на небольшой пляж на левом берегу, где-то между Николаевкой и Нижним Карабутом. Выйдя на берег, я обнаружил идеальное место для длительного отдыха: людей нет, отличный песочек, тропинка от пляжа ведет на поляну на пригорке, где было бы неплохо установить палатку. Напротив, на соседнем берегу, виднеются камыши и затоны, где, наверное, хорошо ловится рыба. Немного ниже по течению я увидел еще один пляж -- такой же безлюдный, как первый, но более обширный. Дальше пошли очень живописные места: высокий, желтый песчаный склон метров пятидесяти высотой был покрыт сверху густым, темным ельником, как шапкой. Противоположный берег имел совсем другой вид -- равнинный, заросший кустарником и лиственными деревьями, а из-за поворота показались далекие, ослепительно-белые меловые горы...
После завтрака я, как обычно, занялся английским, а в половине третьего опять пустился в заплыв. Плавал долго, и сначала было не совсем комфортно из-за ветра, но потом ветер утих. Я поплыл вперед по течению на опережение "Дракона". Увидев за поворотом приближающийся пляж с большим количеством отдыхающих, я решил немного их попугать, притворившись утопленником, который лежит на спине, а его несет вниз течением реки. Изображал утопленника минут пятнадцать, пока меня несло мимо пляжа, а потом перевернулся на живот и посмотрел на реакцию людей на берегу. Многие стояли и настороженно смотрели из-под козырьков ладоней, видимо, поверили, что я -- настоящий утопленник. Было смешно.
Чувствовал себя, как рыба в воде. Никакой усталости и огромное удовольствие от длительного плавания по донским просторам. Выплыл к меловым горам, высоким и красивым. Вылез на маленький меловой пляж, расположенный между двумя группами деревьев на берегу. Подняв голову, увидел гору прямо перед собой и решил подняться на ее вершину. Без страха, с чувством какого-то восторга, полез вверх по крутому склону, цепляясь за небольшие меловые выступы и редкую траву. Когда стометровый подъем закончился, передо мной открылось живописное плоскогорье, изрезанное балками и расщелинами. Обернувшись, я увидел огромную панораму нижней равнины, раскинувшейся в жарком мареве на десятки километров вдаль, а прямо под собой -- блестящую, словно стальную, ленту Дона с крошечным "Драконом", медленно выплывающим из-за поворота реки.
А здесь, наверху, было очень хорошо: ровное, не заросшее густыми травами место, меловые разломы, легкий ветер и полное безлюдье. Я пошел босиком вдоль обрывистого края горы в полном одиночестве, срывая различные травы и растения, растирая их пальцами и нюхая ароматы. Особенно интересные запахи были у чабреца, различных видов полыней и каких-то фиолетовых соцветий. Но и все остальные травы имели чудесные ароматы -- у каждого свой, фирменный... Так я и шел по макушкам гор -- в солнце, в ветре и в ароматах трав.
И если бы не забота -- не пропустить плот -- я был бы полностью отключен от мыслей. Я почувствовал, что состояние слияния с окружающим миром уже совсем близко от меня. Нужно просто стать бездумным и беззаботным, и бродить по этим горам, не замечая ни времени, ни себя и не думая ни о чем... Вот оно -- состояние счастья!
Я миновал три или четыре небольших оврага, прорезающих горный склон. Ослепительно-белый мел, живописные мощные разломы, бордово-красная глина, редкие деревца вдали... Множество цветов и насекомых. Какая-то аура величия и блаженства окружает эти горы. Здесь нужно жить. Нужно приехать сюда, поставить палатку и бродить каждый день по этим горам, забывая о времени и постигая мир...
С такими вот мыслями, сосредоточенный и расслабленный одновременно, я спустился вниз, к Дону. Войдя в воду и осмотревшись, я нашел глазами видневшийся вдали "Дракон" и поплыл к нему...".
Заключение.
Будем ли мы и дальше счастливы в нашей жизни? Уверен, что будем. Но как бы не были мы счастливы в будущем, какие бы удивительные переживания нам не довелось испытать в разных странствиях, мы никогда не забудем эти путешествия на плоту по Дону -- путешествия, предпринятые лишь для того, чтобы осуществить детскую мечту...
И еще: хочу сказать, что когда-нибудь я обязательно вернусь к тебе, Дон! Быть может, не скоро, спустя годы или десятки лет, после посещения пирамид майя, льдов Антарктиды и тропических островов, -- но я вернусь к тебе, Дон! Подойду, коснусь твоего вечного течения рукой и скажу: "Здравствуй!"