В комнате было девять человек — восемь мальчишек и девчонка в возрасте от 14 до 16 примерно лет. Все были одеты в форму со знаками различия в виде восьмиконечных звёзды и трёхцветных шевронов, обуты в берцы и подпоясаны ремнями с ножами и мобильниками. Рассматривали они вошедшего следом за Диманом Генку спокойными и внимательными глазами.
Комната дома, стоявшего на окраине села в глубине запущенного сада, была обставлена, как смесь офиса (тут был и компьютер) и туристической вписки(1) (кучами лежало снаряжение). Диман, пройдя к столу, сел на пододвинутый стул и указал на Генку, стоявшего у дверей:
— Клир. Геннадий Тихонин, наш тренер по стрельбе. Клир, проходи, садись… Прошу представляться по старшинству.
— Меня он знает, — Мачо улыбнулся. В форме он казался скорей не тощим, а просто стройным и худощавым. — Я командир первого десятка и занимаюсь безопасностью отряда.
— Нико, — встал остролицый блондин с прищуренными синими глазами. — Десятник Николай Габышев, командир второго десятка агитационная работа. Мы в некотором роде тоже знакомы.
— А, — Генка кивнул, — это с тобой я в чате… Привет.
— Скачок, — рослый паренёк с обаятельной улыбкой поднял руку. — Десятник Денис Скачихин, командир третьего десятка, техническая часть и оружие.
1. На жаргоне — место, где постоянно собираются люди, одержимые какой-то идеей или общим увлечением.
— Обруч. Звеньевой Игорь Обручев, командир первого звена, медицинская часть, — представился мальчишка с тонким шрамом на шее.
— Серый. Звеньевой Сергей Колтышев, командир второго звена, — кивнул верхом оседлавший стул быстроглазый парнишка.
— Андрэ, — наклонил голову следующий мальчишка. Такой же загорелый, как и все, русый и сероглазый, как большинство, он был, в отличие от остальных, длинноволосым. — Звеньевой Олег Андриянов, командир третьего звена, культурное развитие и досуг.
Сидевший рядом с ним мальчишка был похож на длинноволосого как две капли воды — за исключением волос.
— Макс. Звеньевой Максим Андриянов, командир четвёртого звена.
Мощный почти повзрослому парень с неожиданно совсем детским лицом улыбнулся Генке:
— Валуй. Звеньевой Сергей Валуев, командир пятого звена, историк клуба, — последнее было тоже неожиданно.
Единственная из присутствующих девчонка была порезче мальчишек, и взгляд был не просто внимательным — изучающецепким. Красивая, кстати…
— Тонида. Звеньевой Антонина Кравцова, командир шестого звена и финансист отряда.
Представление закончилось. Генка огляделся и… неожиданно для самого себя улыбнулся. Он ощутил, что вокруг, как это ни странно, не ни одного плохого человека — хорошие ребята, на самом деле хорошие.
— Ну а с другими тренерами позже познакомишься, — подытожил Диман. Генка удивился:
— А что, и другие есть?
— А как же? — в свою очередь удивился Диман. — Вот тебе, видишь,
торжественную встречу организовали, а коекому из присутствующих… да и из отсутствующих тоже… должен в принципе на «выживании» быть.
— Да что за выжи… — начал Генка, но на поясе у Димана заиграл что-то бодрое мобильник, он жестом извинился и, встав, отошёл к окну и заговорил тихо. Генка спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— А какая у вас мобильная связь?
— Своя, — отозвался обаятельный Скачок. — Правда своя. У нас своя АТС, свои принципы вообще. Ни от кого не зависим.
— Так, — Диман опять не дал ничего уточнить насчёт загадочного «выживания» — убрал телефон и внимательно осмотрел всех. — Ну, познакомились…
— Ну, поели — теперь можно и поспать, — заметил Скачок.
— Можно и так сказать, — согласился Диман, глядя на него. — Кстати, как у тебя дела?
— С чем? — тот распахнул глаза до пределов, позволенных природой. — Я абсолютно здоров.
— И никаких проблем?
— Да что ты, командир.
— Ну, смотри… — как-то неопределённо протянул Диман. — Тогда все по делам и по местам. Меня до вечера не будет. Тренировки с завтрашнего дня, чтоб довели до своих… Клир, поедешь со мной?
— А куда? — спросил Генка, видя, что все поднимаются, и тоже вставая. Но вопрос тут же отпал: — Ой мамочка… Я же ещё не позвонил! — он сорвал с пояса телефон, начал лихорадочно жать на кнопки, не получая никакого результата. Все, кто ещё находился в помещении, наблюдали за этим сочувственно, пока Скачок не сказал:
— На, — и протянул свой. — Владей и пользуйся, а свою «нокию» повесь на стену. Тут непроходняк. Только с наших можно…
Но Генка уже не слушал — он орал в трубочку:
— Ма!.. Да, я!.. Да, всё нормально! Просто зона такая…
… Солнце непобедимо висело чуть ли не в зените, хотя часы показывали уже почти семь вечера. При мысли о том, что впереди ещё целая куча вот таких бесконечных дней, Генке захотелось скакать галопом, но он побоялся сломать себе шею и просто спросил:
— Куда мы едемто?
Они ехали берегом озера (вода у берега была разгорожена на какието сараи не сараи, загоны не загоны, по перемычкам между которыми размеренно вышагивали, то и дело наклоняясь, несколько человек в непромокаемых костюмах) в направлении довольно близкого леса.
— Ребят на рубеже встречать, — сообщил Диман. — Слушай, я там до полуночи проторчу, а то и больше. Ты обратно дорогу найдёшь?
— Найду, я хорошо ориентируюсь, — сказал Генка и задал наконец мучивший его вопрос: — А что за выживание такое?
— Экзамен, — рассеянно ответил Диман. — Ребят с завязанными глазами развозят в лес, по дуге за пятьдесят километров от села, ссаживают по одному, и они за три дня должны добраться домой.
— А из снаряжения что? — немедленно заинтересовался Генка, уже представляя себе, как бы сам участвовал в чёмто подобном.
— Из снаряжения ничего, — Диман попрежнему был погружён в какието свои мысли. — Вообще ничего, голышом отправляем.
— А?!. — Генка обалдел. — А родители?!
— Родители не против, — Диман встряхнулся и пояснил: — Клир, у нас живут не очень обычные люди. С не очень обычными по нынешним временам взглядами на жизнь.
— А если кто-то погибнет?! — продолжал офигевать Генка. Диман
ответил:
— Выживание уже семь лет проводится, за это время только один парень пропал. Ломались, ранились — бывало, хотя и не часто, а так — только один раз… Я сам дважды участвовал. В прошлом году, правда уже не ходил, хотелось, но я как раз командиром стал, куча дел навалилась.
— Ну… — Генка развёл руками. — Так это их я должен учить стрелять?
— И их, и нас, командование…
— Дим, — Генка ёрзнул в седле, — что-то я не очень верю, что у вас военноспортивный отряд и вы занимаетесь общим физическим развитием…
— Если бы ты мог в это поверить, мы бы тебя не пригласили, — непроницаемо ответил Диман. — Твой сайт и всё, что смогли найти по соревнованиям, в которых ты участвовал, знаешь, как изучали?
— Ну а чем же вы тогда занимаетесь? — настаивал Генка. Диман пожал плечами:
— Общим физическим развитием, чем же ещё?.. Тебе правда ДДТ нравится?
— Не всё, многое, — ответил Генка. Диман вздохнул:
— А я Шевчуку его "Не стреляй!" до сих пор простить не могу, хоть он её и спел, когда меня и в проекте не было… Ты "Просвистела… " знаешь? — Генка кивнул. — Споём? — предложил Диман. — Освистать некому, хотя Андрэ, как я пою, уши затыкает. Он сам знаешь как поёт? В прошлом году на Грушинку(1) ездил, по областному телевидению несколько раз выступал… Подпевать будешь?
— Давай, — Генка с интересом смотрел на Димана, уже не в первый раз думая, как он изменился в родном селе по сравнению с тем, каким он был в городе. Генке внезапно пришло в голову, что Диман похож на какогонибудь партизанского разведчика — в городе он был среди врагов, и вот попал к своим и навёрстывает упущенное… — Только ты запевай, — и Диман не стал отказываться:
— и Генка включился:
1. Имеется в виду Грушинский фестиваль бардовской песни, проводимый каждое лето.
— Класс, — подытожил Диман. — Тебе на нашем радио надо петь.
— Может, ещё и спою, — в шутку отозвался Генка, но Диман принял это за чистую монету:
— А чего, я поговорю…
Правда, эту тему развить не удалось — впереди показался ярко выделяющийся на фоне леса краснополосатый шлагбаум, решительно перечёркивавший дорогу. Дальше шла только тропка, хотя и хорошо натоптанная. На шлагбауме сидели трое пацанов примерно одних лет с Генкой или чуть помладше, лениво гонявшие веточками комаров — как видно, больше по привычке или от нечего делать, потому что на одном были папоротниковые юбка и накидка на плечи, другой ограничился юбкой, зато был в сандалиях из коры с каким-то мохнатыми верёвками, третий, хоть и босиком, как первый, носил набедренную повязку из непонятной шкурки. Около шлагбаума стояли три лука — самодельных, но серьёзных, не произ водивших впечатления игрушечных — плюс два короба, сплетённых из лозы и один же «шкурный» вещмешок.
Мальчишки соскочили с бревна и замерли по стойке смирно, что не выглядело комично. Генка с изумлением рассматривал их и не знал, смеяться или плакать. Все трое были невероятно грязные, поцарапанные, похлёстанные ветками, но при этом весёлые, со смышлёными и открытыми взглядами, без малейших признаков усталости или какихто врождённых болезней. "Если Диман им сейчас скажет: "Назад и всё повторить!" — вдруг подумал Генка, — они просто улыбнутся, повернутся и уйдут ещё на трое суток… Дела!" И ему неожиданно жутко захотелось тоже поучаствовать в чёмто подобном…
Но Диман ничего такого не сказал. Он соскочил с коня, передал повод Генке и кивнул:
— С возвращением, пацаны… Как дела?
— Боец Зернов, — подтянулся тот, который в шкурке — беловолосый, вроде бы постарше остальных. — Всё в порядке.
— Боец Скобелев, всё в порядке.
— Боец Валуев, всё в порядке, — по очереди отрапортовали другие двое, и Генка сообразил, что последний похож на Сергея Валуева, историка отряда — наверное, младший брат. А дальше все трое откровенно расслабились и затараторили:
— А я от кабанов пять часов на дереве спасался…
— А я в гадючий лог забрёл — ой, блинннн!..
— А я волков видел — двое, волк с волчицей — вот так вот…
— А я…
— А я…
— А я…
— … во так во — висит прямо на дереве…
— … как он заухает — я хоть и знал, что филин, а всё равно…
— … думаю — оппа! И камнем…
— … и…
— … а вот…
— … ну я…
Генка с некоторым изумлением наблюдал за разворачивающейся сценой и поведением Димана — и понял неожиданно, что тому происходящее нравится. Не командовать нравится, нет, не ощущать себя «главным» — а именно заниматься с младшими. Он, опираясь на шлагбаум, выслушивал всех и успевал всем отвечать и со всеми поддерживать беседу, потом громко и весело цыкнул — разговор утих мгновенно — и отправил всю троицу в село. Те весело зашагали по дороге, а Генка уловил краем уха: "А это, наверное, он и есть — Диман привёз, небось! — Ого, постреляем!!!"
— Черти, — ухмыльнулся Диман, принимая у Генки повод и забрасывая его за шлагбаум. Со стороны уходящих мальчишек донеслось хоровое:
— Черти, — повторил Диман.
— Волки, — серьёзно подтвердил Генка, сползая наземь. — Я с тобой тут часок побуду, ага?
— Да ради бога… Есть хочешь?
— Пока нет. Подожду до ужина. Тем более, что мне в первый раз в жизни будет готовить девушка.
"Красивая," — добавил про себя Генка, вспомнив Любэ. Но поговорить на эту животрепещущую тему не успел — со стороны пруда появился всадник, скакавший галопом. Диман подтянулся, почти как при его появлении вытянулись младшие.
— Обручев, Виктор Васильевич, — бросил он Генке, и тот с интересом уставился на осадившего рядом с ними коня высокого сухощавого мужчину в полувоенном. Мужчина был похож на мальчишку со шрамом на шее — Игоря Обручева. Вернее, это, конечно, мальчишка был похож на мужчину, приходившегося ему, скорее всего, отцом.
— Добрый вечер, Виктор Васильевич, — кивнул Диман. Генка повторил приветствие, не переставая рассматривать прямо сидящего в седле всадника.
— Добрый вечер, командир, — без насмешки поздорововался глава сельсовета. — Твои возвращаются?
— Да вот, жду… Это Генка Тихонин, тренер по стрельбе, — Диман указал на Генку рукой, и мужчина посмотрел на новенького.
— Рад видеть, — сдержанно кивнул он и снова обратился к Диману: — Игорь мой где?
— Наверное, уже дома, — Диман мельком посмотрел на часы.
— Ясно. Ну, всего хорошего, — и Обручев вновь пустил коня в галоп.
— Серьёзный мужчина, — заметил Генка, глядя ему вслед. — Я ему про бумаги забыл сказать…
— Секретарша, Катерина, скажет, — уверил Диман. — Серьёзный, конечно… Знаешь, сколько за него мусульмане в Боснии давали? Сто пятьдесят тысяч марок за живого, сто — за мёртвого… И здесь сколько раз достать пытались за то, чт он наше село сумел отстоять… У Игоря шрам видел? — Генка кивнул. — Три года назад его в заложники захватили… Виктор Васильевич на встречу приехал, в ментовку не стал сообщать… Те сволочи Игоря из машины вывели, нож у горла держат и посмеиваются — мол, если что, твой щенок помучается, это не пуля… Виктора Васильевича на прицел взяли… И говорят: ну что, козлина? Подписывай бумаги о передаче. А он им говорить спокойно: я не могу из-за одного мальчика отдать вам в кабалу полтысячи человек. И Игорю: приготовься умереть, сынок. Те офигели, даже руку с ножом опустили… А тут наши по ним со всех сторон… Они с ночи там лежали. Жена у Виктора Васильевича — сербиянка, он её из Боснии привёз, а Игорь — от первой, она ещё давно их бросила, Игорь ещё маленький был — так она снайпер, она лично их главному в башку пулю вогнала. Но Игоря всё же полоснуть успели… Но это последний наезд был, с тех пор они все нас шугаются… О, ещё кто-то идёт…