— Я так люблю тебя, Амантлан, что не могу представить даже, что будет, если ты однажды не вернешься… Я… не смогу без тебя жить, вернее, жизнь мне будет не нужна без тебя, слышишь?!
— Иш-Чель, моя Радуга, мое Золотое Перышко Колибри. Твоя любовь так сильна, что хранит меня в бою! Иш-Чель, да я не могу не вернуться!
— Зачем же ты показал Маленькому Ягуару спрятанные Кодексы? Он ведь еще мал, чтобы хранить такую опасную тайну. Зачем ты отдал распоряжения о своем имуществе? — терзала его вопросами Иш-Чель, показывая, что не верит его словам, что он сам предчувствует беду, неосознанно давая распоряжения.
— Тебе известно, что все храбрые воины-ацтеки, погибнув в бою, возвращаются через четыре года на землю в образе колибри? Так вот, я вернусь к тебе, дорогая, я буду всегда с тобой!.. — Амантлан, одной рукой обнял жену за плечи, а другой вытряхнул из кожаного мешочка, висевшего на его поясе, разные мелочи. Среди зерен чоколатля он нашел маленькое перышко, поднес его к губам, дунул. Отведя руку, он поймал солнечные лучи, проникающие через окошко, и перышко засияло:
— Смотри, я нашел это золотое перышко колибри очень давно… Оно со мною уже несколько лет, я смотрю на него и ощущаю, что ты рядом. Когда ветерок шевелит его, я представляю, как ветер запутался в твоих волосах. Если солнечные лучи играют с ним, я знаю, что у моей жены все хорошо — облака несчастий далеко и не затеняют небо над ее головой. Ты всегда рядом со мною, дорогая, я слишком люблю тебя, чтобы позволить хоть одной слезинке упасть с твоих ресниц… Я всегда буду рядом с тобою, Золотое Перышко Колибри!
— Амантлан, я, как никогда, предчувствую беду, не уходи на эти войны!
— Мы не в силах изменить решение богов, я не могу остаться… Не плачь!
Через три дня, в день, объявленный благоприятным для Цветочных войн, отряды встретились. Народ обоих городов с ликованием следил за ходом боя, жрецы возносили молитвы.
Семья Иш-Чель стояла на возвышенности там, где расположились пилли. Временами женщина закрывала глаза и возносила молитву своей богине. Воинам Теночтитлана удалось окружить противника, осталась всего лишь небольшая горстка, когда сзади Амантлана, пересиливая боль, поднялся окровавленный воин и из последних сил обрушил палицу на предводителя ягуаров. Амантлан упал, палица раскроила ему череп. Он умер тут же.
Иш-Чель вскочила с циновки, она в первую минуту надеялась, что муж поднимется, что он только ранен, но этого не произошло, и никто не пытался оказать ему помощь. Только вокруг послышались крики:
— Амантлан убит!..
— Наш предводитель ягуаров погиб!..
— Мы победили!.. Слава Уициллопочтли!.. Слава Тлалоку!..
Тогда она сорвалась с места, чтобы бежать к нему, но споткнулась о какой-то корень, торчавший из земли. Упала, но быстро поднялась, и ничего не видя за пеленой слез, побежала к месту, где лежал Амантлан.
Вокруг ликовал народ — праздник прошел успешно, боги будут довольны. И только одинокая фигура женщины неслась по залитому кровью и заваленному трупами полю, крича:
— Нет!.. Не умирай!..
Фигура остановилась у погибшего военачальника, опустилась на колени и приникла к нему… Сердце Иш-Чель остановилось, едва она поняла, что ее любимый человек, ее защита и опора отправился в сады Уицилопочтли.