— Не дрефь, Митя. Мы ведь не милиция и не халдеи… А ты ведь все вернул.
— Это, ей Богу — не я, оправдывался Митя. Это — Ванька, сукин сын…
— Так это вы из за этого и дрались? Мальчик качнул головой.
— Угу… Это я ему холку мылил. Пусть не тибрит у своих.
Тамара невольно рассмеялась.
— Ну, значит, мы теперь в «свои» попали? А что такое «свои»?
Беспризорник замялся.
— «Свои» — это которые, значится, свойские. Не фраера. Которые понимают, что и нам жить тоже хотится. Не сволочь, как один тут заявился с кустов!.. Мы тут ему…
— Ладно, ладно, Митя, потом расскажешь… Мне надо теперь с тобой всерьез потолковать. А где, кстати, Ванька?
— Черви-Козырь то? Да он боится сюда идти. Он где то сь с Шариком в кустах сидит.
— Ладно, и пусть посидит. Пока ты мне один только нужен. Ребята, обратился он к Бобу и Тамаре. Будьте хоть раз в жизни перепендикулярны — посидите тут, пожалуйста, несколько минуток в одиночестве. А мне с Митькой кое о чем договориться нужно!
Сережа с мальчиком подошли к памятнику. Уже совсем смерклось. В городе зажглись фонари. На бледно-синем небе показались первые звезды. На Малаховом кургане царила торжественная тишина. Темные кусты скрывали пьедестал памятника адмиралу, мощный силуэт которого резко вырисовывался на светлом фоне неба.
— Видишь ли, Митя, какое дело, тихо начал Сережа. Мой брат — это я тебе по секрету говорю, конечно — офицером был тоже. За Россию сражался — против чекистов. А когда он с Белой
Армией уходил за границу, он спрятал для меня наши семейные документы. Я в то время мальчиком был, в Москве жил. Так вот, написал он мне недавно из за границы, где он спрятал бумаги эти. Написал осторожно, но я понял… Эти бумаги очень важны для меня. Ты мне поможешь достать их?
Мальчик шевельнулся.
— Ну, ясно. Для тебя, дядя Сережа, я все сделаю.
— Спасибо. Так вот что: документы эти должны быть там, на памятнике. Я бы и сам достал, да боюсь лезть — я тяжелый. А тебе легче.
— А куда лезть то?
— А вот видишь — адмирал руку протянул. Так там вот на руке и должны быть привязаны бумаги эти. Если никто не украл…
— Даешь!..
Подсаженный Сережей, Митька мигом взобрался на памятник. Там на гигантском плече умирающего адмирала он вытянулся всем телом и медленно и осторожно пополз по бронзовой руке к пальцам. Сережа с замиранием сердца ждал результатов.
— Ну что? Есть что нибудь? сдавленным взволнованным шопотом спросил он.
— Погоди… Сейчас… донеслось сверху… Есть!.. Что то проволокой привязанное… Вроде палочки какой.
— Сними ее и брось мне!
— Сей минут.
В темноте можно было догадываться, что Митька что то откручивает. Прошло еще минута напряженного молчания.
— Готово!
— Отвязал?
— Ara! Где ты там?
— Здесь… Бросай…
Но Митька не успел ничего бросить. В кустах внезапно раздался яростный лай Шарика и вслед за ним отчаянный вскрик Ваньки:
— Ребята… Облава!.. Спасайся!
В кустах затрещали шаги бегущих людей. Сердце Сережи замерло. Неужели в последний момент тайна уйдет из его рук?..
— Митька! тревожно зашептал он. Не слезай!.. Прижмись — тебя не увидят. И, Бога ради, сохрани мне эту штуку. Я тебе верю, Митя, дорогой!..
— Ладно. Не дрефь! раздался сверху решительный шопот, и Сережа метнулся вниз. Но, пробежав несколько шагов, он вынужден был остановиться. В лицо ему блеснул электрический фонарик, и под ним его острые глаза разглядели блеск револьверного дула. Где то сбоку бежал еще кто то.
— Стой!.. Руки вверх!
Юноша послушно поднял руки. Кружок света уперся ему в лицо.
— Оружие есть?
— Ну, вот… Откуда оружие? А вы кто такой?
— Вас не касается! раздался грубый ответ.
— Значит, не бандиты?
— Нет… Охотники за бандитами.
Сережа сделал вид, что облегченно вздыхает.
— Ну, и ладно… А я думал было — бандиты.
— Мне чхать на то, что вы думали. Идите вперед. Шаг в сторону — буду стрелять.
Голос звучал решительно. Сережа понял, что сопротивление бесполезно. С замирающим сердцем он слышал вскрики и шум в кустах, и одна мысль билась в его сознании:
— Заметят ли Митьку? Удастся ли ему скрыться? Спасет ли он привязанную к руке адмирала «палочку»?
Скоро внизу у ворот Малахова кургана зашумел мотор грузовика. Задержанных спортсменов вместе с пойманным Ванькой повезли в ГПУ. Митьки в грузовике не было…
Когда шум мотора затих в отдалении, Митька, судорожно сжимая в руке небольшой предмет, похожий на обклеенный чем то винтовочный патрон, осторожно слез с памятника. Все было тихо. Он несмело сделал несколько шагов и вздрогнул: навстречу ему метнулось что то темное, мохнатое. Это был Шарик; радостно визжащий и старавшийся лизнуть своего друга прямо в губы.