№ 1724. 7 августа 1938 г.
п. 9.
За проявленную нераспорядительность в выполнении срочно — оперативного задания С. О.
снимаются с постов и переводятся в распоряжение Управления Соловецкими Лагерями:
а) Начальник Севастопольского Облотдела — т. Пруденко.
б) Уполномоченный того же отдела — т. Лукин.
в) Красноармеец 2 полка войск ОННКВД — т. Груздь.
Л. п. (Берия).
Садовский с досадой положил лист приказа в папку «Тайна адмирала». Лицо его по прежнему оставалось нахмуренным. Да, конечно, Севастопольское ГПУ проворонило тайну, за что его и взгрели, но, по существу, им действительно не повезло. Так проворонить мог всякий. Какую облаву можно было упрекнуть, что она не заметила где нибудь ночью в кустах мальчонку беспризорника, на которого она и не охотилась? И кто мог предположить, что этот беспризорник будет важным звеном в загадочной цепи событий? Кто мог предположить, что сильный большой солдат будет одурачен и даст возможность другому мальчишке бежать из под ареста? И наконец, кто мог бы уверенно найти среди ста тысяч жителей Севастополя двух нужных беспризорников?
Для очистки совести Садовский дал распоряжение во все отделении милиции и угрозыска Крыма разыскать двух беспризорников с такой то внешностью, но это, по существу, было безнадежно. Если их не нашли в Севастополе, то где же их найти во всем Крыму?
Правда, слежка за тремя спортсменами по прежнему продолжалась. Но они уже знали, конечно, об этой слежке, и, кроме того, было очевидно, что «тайна адмирала» скользнула мимо их рук, как она проскользнула и между пальцами ОГПУ. Теперь оставалось одно — ждать. Садовский чувствовал себя громадным сильным пауком, который раскинул сети по всей стране и спокойно сидит, следя за малейшим трепетом своей паутины, в которую уже начала запутываться его жертва…
Громадная папка с бумагами и донесениями все пухла. На ней стояли странные в номенклатуре ГПУ слова «Тайна Адмирала». А сама эта тайна, привязанная грязной тряпкой к грязной ноге беспризорника, потонула в человеческом море…
Маленький русский человечек, Митька, один из миллиона других бездомных мальчиков, кочевал по Москве. Он чистил карманы в трамваях, просил подаяние по домам, пел песенки в пригородных поездах, спал в подъездах домов — словом, вел жизнь обыкновенного беспризорника. С ним вместе, разделяя его радость и горе, сытость и голод, бегал его неразлучный Шарик, никогда не опуская своего оптимистически закрученого желтого хвостика и постоянно весело оглядываясь на своего хозяина смышлеными карими глазками.
Митька не терял надежды найти своего большого друга, футболиста Сережу. Но мальчик не знал его фамилии. А только студентов и футболистов в Москве много тысяч. Правда, «его» футболист был первоклассным и, вероятно, регулярно участвовал в больших матчах. И стадионы во время таких больших матчей были самым вероятным местом встречи.
Но пробираться на такие матчи было делом далеко нелегким. Это в Севастополе было просто: оседлать забор и любоваться бесплатным зрелищем. В Москве все было сложнее и труднее. Но Митька не унывал.
В один из теплых солнечных сентябрьских дней он увидал у стены громадного стадиона «Динамо» большую толпу. На афише значилось:
ФУТБОЛ
ОДЕССА-МОСКВА.
Такие громадные буквы даже полуграмотный Митька мог прочесть. Он живо засунул своего Шарика за пазуху, ловко проскользнул мимо контролеров и в потоке спешащих зрителей пробрался на стадион.
Кругом уже шумели тысячи любителей футбола, постепенно заполняя трибуны. Поле пока было пусто, и светло-зеленый прямоугольник с яркими белыми линиями, казалось, отдыхал перед боем. Зрители обменивались мнениями и гадали о результатах матча. А встреча обещала быть интересной: Одесса выиграла первенство южной зоны СССР, Москва — северной. Предстоявший матч решал вопрос о первенстве всего Союза.
Наконец, на поле выбежали в голубом игроки Одессы. Стадион дрогнул могучим гулом радушных приветствий. Через минуту показались москвичи в традиционных красных фуфайках, и многотысячная толпа заревела.
Под рокот этого рева голубая и красная линии игроков вытянулись у центра поля для официальных приветствий, и в этот напряженный момент никто не услыхал радостного взвизга мальчика:
— Сережа!.. Ей же Богу — это Сережа!.. Тонкий голосок Шарика звонко затявкал у
Митьки за пазухой, но беспризорник даже не слышал этого. Глаза его сияли, сердце билось бурными толчками… Там, на поле, его, его Сережа, единственный близкий любимый человек в мире, его друг и брат, бежал, чтобы занять свое место — центр-форварда сборной Москвы…
— Сережа!.. Миляга!.. Окружающие недовольно заворчали.
— Стой смирно, шпаненок! Смотреть мешаешь!..
Мальчик злобно покосился на них, но сдержался. Теперь перед встречей с Сережей зря было затевать драку… Осторожно и медленно он стал протискиваться ближе к полю. Минут через десять он приблизился к барьеру, отделявшему галерку от скамей. Там, воспользовавшись моментам, когда в критический момент все замерли, наблрдая схватку у ворот, он ловко перелез через барьер. Оставалось пробраться по корридору между скамей, перелезть еще через один барьер, и тогда Митька будет на поле. А там… Там стоит только ему крикнуть «Сережа», и все его тревоги будут сразу кончены… Сережа, конечно, сумеет защитить его, и опять на его сердце станет так же легко и спокойно, как тогда, на Малаховом кургане…
Незаметно и ловко протиснулся Митька вперед. И когда раздался свисток перерыва, он ловким прыжком перелетел барьер и бросился к уходившим в раздевалку игрокам с радостным криком «Сережа»!
Но игроки были далеко. Разгоряченный матчем футболист не услышал голоса беспризорника. А за Митькой уже гнался сторож, а потом его дорогу преградил какой то маленького роста крепкий юноша, видимо, распорядитель, схвативший его за рукав.
— Пусти… Иди к чорту! яростно крикнул ему Митька. Там мой брат на поле… Я его вот уже два года, как потерял… Я к нему бегу…
Чистое выбритое лицо парня усмехнулось.
— Ладно, треплись тут, шпана… Иди сам ко всем чертям с поля. Еще скажи спасибо, что шею не накостыляли…
— Пусти! яростно рвался Митька. Ей Богу, я к Сереже!..
Парень не слушал и тащил его к выходу. Внимание огромной толпы, освобожденное от наблюдения за матчем, теперь обратилось к этой странной картине. Под ярким светом солнца все детали происходившего были видны чрезвычайно отчетливо: и напряжение юноши и яростное сопротивление рыжеголового оборванца и даже желтая мордочка собачки, лающей из за пазухи.
В толпе пронесся шум смеха. Парень рассердился не на шутку.
— Ах сукин сын! Еще сопротивляться будешь?.. ну…
Он рванул беспризорника в сторону и ловко схватил его ключом Джиу-Джитсу. Но тут произошло нечто неожиданное. Выскочившая из-за пазухи желтая собачка яростно вцепилась в его брюки. Парень ослабил хватку, обернулся, но в этот момент мальчик извернулся и мгновенным ловким движением ударил его в челюсть. Тот выпустил руку «арестованного», как то странно и нелепо качнулся и мешком упал на траву.
Стадион загудел от смеха. Симпатии толпы мгновенно перенеслись на сторону рыжего мальчугана и его собачки. Но к тому уже протянулось несколько рук, и его утащили за барьер.
— Шарик!.. Жди тут! донесся отчаянный вскрик Митьки, и его увели. К лежащему подошли люди. Стадион замер в удивлении: юноша лежал без движения. Мигом появились носилки, и под поднявшийся гул толпы, молодой человек был унесен с поля.
Между тем, Митьку сдали в распоряжение милиции, он был посажен в машину и минут через десять уже сидел за решетками.
За Шарика Митька не боялся: он знал, что собака будет его ждать там, где потеряла. Ждать хотя бы несколько месяцев… Его беспокоила только неудача с Сережей. Но с другой стороны было уже известно, что Сережа играет центр-форвардом сборной Москвы… Теперь можно было легко узнать его фамилию, а дальше — была уже не штука…
Митька был радостен. Потирая ссадину на кулаке, он ходил по тюремной камере и не отвечал на расспросы других арестованных.
— А здорово я ему въехал, тому сукину сыну, бормотал он… Руку, вишь, вздумал выворачивать, сволочь… А Сережик все таки тута!..
Странную сцену на поле видела не только сотня тысяч глаз зрителей стадиона. Видела ее и пара черных суровых глаз маленького человека, сидевшего в скрытой ложе, окруженной со всех сторон охраной из переодетых чекистов. Это был начальник ОГПУ Берия.
Когда молодого человека унесли на носилках, он повернулся и коротко сказал дежурному сотруднику.
— Узнайте, в чем там было дело.
Через несколько минут ему доложили:
— Товарищ начальник. Там какой то беспризорник собирался к футболистам пролезть… Его задержали…
— Ну? с нетерпением спросил Берия. Я это и сам не хуже вашего видал. А кто его задерживал?