— Семен Васильевич, ты вроде бы тоже фронтовик, может, согласишься помочь мне?
— Смотря чем, — сказал седоватый мужчина.
— Да только в том, чтобы поприсудствовать при разговоре с начальником милиции, скользкий он человек, да и зуб на меня имеет.
— У меня с ним свои счеты, я согласен, но вначале я решу свои дела — это займет максимум час, потом я подъеду к вам.
Так и решили. С трудом разместились в «газике».
Прокурор и милиция располагались в одном здании, но все, же решили подождать, пока Мими зашла к прокурору. Начальник милиции был у себя и у него никого не было. Момент был подходящий, но Мими все не выходила. Из комнаты напротив начальника милиции, на двери которой висела от руки написанная бирка «л-т Иванов Н.М.», вышел симпатичный молодой человек в штатском и зашел к Денисову. И тут, пропуская впереди себя Мими, вышел прокурор, закрыл на ключ дверь и, поздоровавшись с Настей, Виктором и Таро, также зашел к начальнику. Мими сказала: «Идем», — и они, постучав, друг за дружкой зашли в кабинет.
За столом сидел плотный мужчина лет сорока, в милицейской форме и что-то писал. Левая рука его лежала на листке белой бумаги, а на безымянном пальце четко вырисовывалась золотая печатка. И тут произошло самое невероятное. Настя испортила весь план.
— Это он, это он! — закричала она, рванувшись вперед. — Я узнала… У учителя был этот перстень! Его надо арестовать, он преступник!
Никто не ожидал такого поворота. Виктор схватил Настю и стал ее держать, но она лупила его кулаками, кричала, плакала.
Быстрее всех пришла в себя Мими.
— Я хотель сделать саявление, — четко и громко произнесла она, обращаясь к прокурору и стоящему в штатском, слегка побледневшему юноше. — Этот человек вор, преступник! — указала она на майора. — Этот именной перстень, внутри ехо есть буква «храф Чубаров», прошу проферить.
Никто не шелохнулся, только Таро, сделав шаг назад, стал у двери. Побледневший майор уже стоял и хотел было снять трубку, но Мими показала такую решительность, что никто этого не ожидал: она схватила его за левую руку и мигом сняла кольцо, подала его прокурору. Входная дверь открылась и на пороге появился начальник лесхоза.
— Извините, — сказал он, но замолчал, пораженный увиденным.
Прокурор нерешительно взял кольцо и, протягивая юноше в штатском, сказал:
— Прочитай, без очков не вижу.
— «Граф Чубаров», — произнес юноша.
— И ессо, — сказала Мими, — у него дома должен быть браслет, где написано так же. Этот человек убил двух людей и это собрал у них, надо составить акт.
— Да как вы смеете! — наконец пришел в себя майор. — Это же провокация!
Виктор отпустил Настю и она, сев на стул, еле слышно, сквозь слезы, шептала: «Это он, я его узнала! Много раз он приходил к моему отцу, это был самый жестокий и наглый охранник. И как только земля таких носит. Господи, боже мой»!
— Я просил сделай обыск и нати браслет квартира, — настаивала Мими.
Неожиданно прокурор сказал:
— Лейтенант Иванов, сходите на квартиру и расспросите жену Денисова, человек она честный. Обыска не надо.
Лейтенант ушел. Майор попытался было выйти ускользнуть, но Виктор и Таро были настроены решительно.
— Валентин Григорьевич, успокойтесь, обвинение серьезное и надо во всем разобраться. Пока посидите, составим акт. Будьте благоразумны, — заявил прокурор.
Воцарилась гнетущая тишина. Прокурор сам лично на стандартном листе бумаги написал акт, потом подал такой же лист Насте:
— Пишите заявление, пишите все: какие вы имеете претензии, изложите все, что вам известно.
— Это все подстроено, разве вы не видите? — как-то жалобно простонал майор.
Неожиданно появился Кова и прямо с порога возмущенно заговорил:
— Груз не оформляют, говорят, запретил начальник милиции. Владивосток, таможня — все есть, сказали — запрещено.
— А почему запрещено? — спросил прокурор у начальника милиции.
— Делайте, что хотите! — с досадой сказал майор.
— Давайте сюда бумаги, — прокурор написал на них: «Выдать», и Кова ушел.
Настя все писала. Успокоившись, она вспоминала один эпизод за другим, уже заканчивала третий стандартный лист. Вернулся лейтенант Иванов.
— Вот, — подал он прокурору браслет, — здесь та же надпись.
— Это еще надо доказать! Я эти вещи купил еще в 1947 году на вещевом рынке в Новосибирске.
— Разберемся, — сказал прокурор, взяв у Насти заявление. Он дал подписать всем присутствующим акт изъятия ценностей и ушел, за ним последовали все.
Вышли на улицу. Солнце, отражаясь от снега, слепило глаза.
— Виктор Иванович, домой едете? — спросил председатель лесхоза.
— Семен Васильевич, во-первых, спасибо за помощь, а во-вторых, может, съездим на станцию — там Кова и Тое получают груз, может, что надо?
— Давай, я не спешу.
Через каких-нибудь пять минут они уже стояли на территории грузового двора и были поражены увиденным. Прямо у рампы стоял малолитражный грузовик «тойота», возле которого хлопотали Кова и Тое.
— Вот это техника! — восхищенно говорил Семен Васильевич, ласково касаясь бортов цвета слоновой кости автомобиля с таким же ослепительным двухвостным прицепом. Настя схватила Виктора за рукав.
— Если это нам — не бери, Витя! Кроме горя такой подарок нам ничего не принесет!
— Ладно, дай разобраться вначале.
Виктор и сам был изумлен увиденным. А Кова как ни в чем не бывало сказал:
— Хоросий машина, у меня такой работай уже пять лет, хоросо, — и он засветился своей обычной улыбкой.
Мими обошла прицеп, открыла дверь и позвала Настю:
— Это холодильник лучший, Япония, работай много лет харантия, — сказала она, указывая внутрь. — Там ящик телевизор «Панасоник», тосе хоросо, — и, закрыв дверь, потянула за руку Настю к машине, открыла дверку заднего сиденья и, указывая на упаковку, сказала:
— Это «Сарп» махнитофон — подарок Ивану от Тики.