— Ни в жисть! Надо смазать и спрятать до лучших времен, — запротестовала Людмила.
— Я дарю ее Людмилиному сыну. Клянись, Людмила, что сделаешь так! — сказал Виктор.
Люда упала на колени и так трогательно и торжественно поклялась, что Настя чуть не заплакала.
— Клянусь вам, дядя Витя и тетя Настя, что передам эту саблю моему сыну, когда ему исполнится восемнадцать лет!
— Ты что! — сказала Настя, поднимая девочку. — Дядя Витя шутит, а ты и впрямь…
— Чего — «шутит»! Это мое, можно сказать, завещание.
— Да ладно вам, комедию устроили! — осерчала Настя и ушла в дом.
— Ничего, дядя Витя, ей не понять нас! У нас-то с вами кровь одинаковая, — сказала Людмила.
— Да ладно тебе — «кровь»! Надо думать, куда эту штуковину упрятать, это же, сколько лет пройдет, пока ты родишь сына!
— «Сколько лет»! А может, уже и скоро! — и Люда, загадочно подмигнув, скрылась за дверью.
Виктор, провожая ее взглядом, еще раз подумал: «А ведь она уже совсем невеста! Оформилась как… А может, она уже…» — но тут, же прогнал эту мысль: «Еще девочка совсем! Да и не замечал, чтобы с парнями водилась».
Вышла расстроенная Настя, держа в руках что-то из одежды.
— Ты чего? — спросил Виктор.
— Ты знаешь, — Люда с кем-то живет… как… с мужем, — стыдясь своих слов, сказала Настя.
— Откуда ты взяла?
— Я уже давно замечала, но не была уверена, а вот сегодня, перебирая ее белье для стирки, увидела… вот смотри, — и она поднесла к глазам Виктора часть девичьей рубашки. — Нужно Надежду вызывать…
— Ты поговори с ней сначала.
— Говорила!
— Ну и что?
— Ты же Людмилу знаешь! Заорала: «Думаете, кроме Ваньки вашего, никого нет? Нашлись — и еще какие!» Ну, я ее, как могла, успокоила, но так ничего и не добилась. Закрылась, как улитка.
— Она вот-вот закончит школу, остался один экзамен, давай пока помолчим.
На том и порешили. Но события развивались совсем по-другому. Последний экзамен Людмила сдала успешно, но пришла домой заплаканная и поникшая. Настя поздравила ее, но узнать, что расстроило девочку, не смогла. Твердя одно: «Ничего не случилось, ничего не случилось», Людмила ушла от разговора. А буквально через несколько минут влетел Виктор. По возбужденному лицу его Настя поняла — что-то стряслось.
— Где Людмила? — почти закричал он.
— Пошла к Дусе.
— К Дусе! Да я ее видел буквально час назад в березовом подлеске с учителем физики, такой черный, как грек, молодой, он года два как в школе работает.
— Юрий Федорович, что ли? — подсказала Настя.
— Может быть. Так он нашу Людку, как телку… Короче, противно говорить. И вот я… я так растерялся, что, как последний трус, убежал…
— А как же ты туда попал? Ты же к «Золотому ключу» ходил?
— Туда я и ходил, а обратно пошел по восточному склону — думал грибов набрать, и забрел в березовую рощу, а там так заросло все, что я еле добрался до речки, вот и отклонился в сторону. Вышел в березовом подлеске, там и увидел… Они ничего не слышали, потому что ветер дул мне в лицо, а когда я уходил, мне показалось, что этот учитель увидел, но я точно не уверен. Вроде бы он поднялся, но тут, же исчез.
— Витенька, давай подумаем, не пори горячки! Ведь учитель-то этот холостой, вдруг это любовь, а мы влезем. Людмила пришла чем-то расстроенная: надо за ней проследить — не натворила бы чего. Как же это мы не доглядели? А теперь мы виноваты будем. Ей же только семнадцатый годик идет!
— Ладно, повременим, — сказал Виктор и подумал: «Я и сам дурак… Уже давно стал замечать: и зад не как у девчонки, и губы распухшие… Вот балбес, не додумался!»
И он, положив лопату, присел на сруб колодца.
— А там-то что нашел? — спросила Настя.
— Ничего, скелет и все, да вот два креста Георгиевских, — и он вытащил из кармана штормовки ордена.
— Положу я их в шкатулку, — сказала Настя. — Вот что значит — девочка. У нас с Ваней никаких проблем не было, а тут…
Виктор еще долго сидел на срубе колодца. Комары, надоевшие в это время, куда-то пропали, видимо ветер разогнал их. А обычно в тихий предвечерний час миллионные комариные стаи тучами носились низко над землей и буквально облепляли любой открытый участок человеческого тела, поэтому люди ходили всегда в закрытой одежде и нередко в накомарниках. А вот комарья не было, и хотя ветер с большой скоростью летал над травой и гудел в листве, было тепло. К вечеру ветер утих, и тут же появились комары.
— Что-то Людмилы нет, схожу-ка я к Дусе, — сказала Настя.
— Сходи, сходи, только я думаю, что там ее нет.
— А я все равно схожу.
«Может, сто грамм врезать, что-то у меня сегодня ничего не клеится», — подумал Виктор и вошел в дом. Не раздеваясь, прошел к серванту, чтобы взять початую бутылку вина, привезенную Яковом с Камчатки, но бутылки на месте не оказалось. «Вот тебе и «Мадера», улетела «Мадера» в Крым, — подумал Виктор, но вспомнил, что видел ее буквально вчера, когда брал свои очки (он часто их туда клал), — тогда, где, же она? А если Людмила?» — вдруг осенила его догадка, и внутри все похолодело.
Вернулась Настя.
— Нету ее там и не было, а Дуся сразу сказала, что она у физика. Значит, все знали, и только мы одни… Воспитатели!
Уже темнело. Настя и Виктор пошли в школу: там, рядом во флигеле жил в маленькой комнатушке учитель. На нижнем этаже школы горел свет, в спортзале шли тренировки — были слышны крик и свист.
Сердюченко подошли к флигелю. Постучали во входную дверь. Тихо. Вошли в коридор. Никого. Потом дверь в комнаты быстро и шумно открылась и прямо в дверном проеме показался физик. Виктор через плечи учителя увидел в глубине комнаты Людмилу, которая сидела на диване и прямо из бутылки пила «Мадеру». Спокойно отодвинув учителя, вошел в комнату, за ним — Настя.
— Это все она, она сама, я ее отговаривал! — бормотал сзади учитель жалобным голосом.
Людмила, увидев Настю и Виктора, попыталась встать, но тут, же села обратно, бутылка выпала из ее рук и покатилась по полу. Глядя большими серыми пьяными глазами на Виктора и Настю, она лепетала:
— А что… я могу… с кем хочу, и вы мне не указ оба… двое.
Она облизала кровавые пухлые губы и с ногами забралась на диван.
— Вот тут возьму и спать лягу, а Юрке охранять прикажу. Юрка! Ко мне! — пьяно закричала она.