— И чего бы я улыбалась?
— А чего мне не улыбаться! Ты только послушай, что мне сегодня снилось!
— И что же?
— Я так сладко тебя целовал да обнимал! — И Виктор, обняв Настю, решительно притянув к себе, поцеловал так, как когда-то в молодости.
— Ух, ты, задохнуться можно! Правда, говорят, седина в бороду, а бес в ребро.
— Да ладно тебе — «ребро»! Жена ты мне или нет?
— Ты только подумай, сколько нам лет-то?
— «Любви все возрасты покорны», — говорил поэт и это, выходит, так.
— Может, и так, — и Настя сама прижалась к голой волосатой груди Виктора.
— Ну вот, так бы давно, а то «сколько лет», «сколько лет»! Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует.
— Людмила-то вернулась, ты это понял?
— А что, она куда-нибудь уезжала?
— Ты что, притворяешься?
— Как это «притворяюсь»? Она ведь никуда и не уезжала: ты что, до сих пор не поняла?
— Кажется, поняла.
— Ну и хорошо.
Проводили в стадо живность, накормили оставшуюся.
— А что, мать, не поехать ли нам куда-нибудь на речку, отдохнуть, попросим Феню присмотреть за домом, и айда на целый день: позагораем, погодка, кажется, будет хорошей.
— Я «за», только Феня уже совсем старенькая, я лучше Дусю попрошу.
— Можно и Дусю. Давай, я посмотрю машину, удочки, снасти, а ты буди Людмилу и смотри мне!
— Что ты меня учишь, чай ученая.
— Тогда давай, выезжаем через час — успеете?
— Успеем.
Через полчаса заглянула Дуся.
— А что Людмила, в городе?
— Почему «в городе»? Спит себе без задних ног, сейчас пойду поднимать.
— Хорошо, только все закройте, а я буду наведываться. Счастливо отдохнуть!
Дуня ушла. Виктор выехал на «тойоте» во двор, еще раз все проверил и, хлопнув капотом, вошел в дом.
— А мы завтракать-то будем? Где Людмила? Пусть пошевеливается! — нарочито громко говорил Виктор.
— Да она не хочет завтракать, что-то у нее настроения нет, — ответила из соседней комнаты Настя.
— Что значит «нет настроения»?! Не каждый же день мы отдыхать собираемся.
Вышла заспанная и осунувшаяся Людмила.
— Здрасте, — сказала она тихо.
— Это, с каких пор ты с нами здороваться стала? Смотри, мать, какая наша дочка вежливая да культурная!
Людмила изумленно уставилась на дядю, жующего стебель лука.
— Ну что на меня смотреть? Давай садись, ешьте да поехали, такси подано, — и он жестом показал в окно.
Настя поставила немудреный крестьянский завтрак. Ели молча. Людмила поглядывала на Настю, то на Виктора и вдруг расхохоталась.
— Ну, вот давно бы так. Поехали! — и Виктор вышел во двор.
Погода была действительно прекрасная. Легкий ветерок разогнал стаи комаров, а солнце горело совсем по-летнему. Обрывки ночного тумана кое-где еще висели по балкам и оврагам, на верхушках деревьев, то тут, то там перекликались утки, издалека слышалось бурное гоготание диких гусей и трубные звуки журавлей: птицы готовились к дальнему перелету.
Прямо за огородом было много ручейков и речушек, встречались даже заболоченные заводи, к концу лета, превращающиеся в маленькие озерца, так что живности там хватало.
Наконец вышли Настя и Людмила, одетые в джинсовые брюки и легкие куртки.
— Мы готовы, — сказала Настя. — Что-то сумка у вас маловата, а у меня аппетит зверский!
— А мы надеемся, что ты нам наловишь, рыбы или еще чего-нибудь, — засмеялась Настя.
— Ладно, посмотрим, но хоть хлеба и соли не забыли?
— Этого навалом, даже у тебя в багажнике. Ты же три дня назад сам взял десять килограммов соли да так там и оставил.
— Поехали, будем считать, что у нас ученья, а кухня отстала.
И они выехали на улицу.
Глава двадцать шестая
Реакция полковника Попова была неожиданной. Он, как всегда вежливо выслушав сбивчивый рассказ Ивана, сказал: