— Извините, дядя Витя, — вмешалась Раиса. — Я много раз перечитывала письма, которые писал нам с войны папа, так вот там есть одно письмо, где он подробно описывает, где и как осталась Рая. Там даже ее особые приметы есть: родинки и еще что-то, сейчас найду это письмо, я знаю, где оно лежит…
И Раиса ушла в избу. Больше не пили, просто сидели и разговаривали, уже не стесняясь друг друга. Через несколько минут вернулась Рая с письмом и передала Виктору. Он посмотрел на исписанные листки и, ничего не видя без очков да еще при таком свете, сложил листки и спрятал в нагрудный карман.
Ветерок усилился и загудел в вековых соснах и елях. Стало еще холоднее и неуютнее. Низко проплыли черные лохматые тучи, еле заметно заморосил дождь.
Глава тридцать девятая
— Ну и что вы тут вычитали? — спросил Николай Николаевич у Риты Ивановны, отложившей большую тетрадь, найденную Иваном.
— Кое-что поняла, но большая часть — загадка. Ясно, что Чубаровы Иван и Илья служили у Колчака в гражданскую. Один из них был или казначеем у адмирала, или кем-то близким к этому, потому что несколько раз встречаются слова «звонкий металл», «красная монета», а то и просто «несметное богатство». Но так как Иван-то выжил, значит, казначеем был все-таки Илья, а из писем понятно только то, что П.С.С. за кем-то охотился, что-то хотел забрать. Потом я поняла, что П.С.С. — это не кто иной, как штабс-капитан Поляков Сергей Сергеевич — муж Софьи Ивановны.
— Вот это да! А что же он хотел? — спросил Николай Николаевич.
— Я думаю, что Чубаров Иван вместе со своей женой уехали в Сибирь, на Чулым, искать что-то очень ценное. А Поляков увязался за ними. Там есть такая запись: «Старуха кончилась сама». Я думаю, что это мать Софьи Ивановны, одно непонятно: зачем был нужен гроб, который он где-то приобрел. А потом запись: «Гроб использован по назначению». Вообще непонятно!
— Я бы никогда не подумал, что Софья Ивановна знала о намерениях своего мужа. Она так сокрушалась, что не знает, куда девались ее родители.
— Она же жила перед войной в Лондоне, насколько я знаю? — спросила Рита.
— И жила и не жила, она несколько раз уезжала и возвращалась. Правда, в последний раз вроде бы Чубаровы вернулись насовсем, но потом Софья Ивановна опять исчезла: как я понял, была снова в Лондоне, там работал ее сын с женой в консульстве. Обратно вернулись вместе прямо перед войной, но дети в Крым не поехали, а остались в Киеве, а когда Софья Ивановна с внуком приехала в Старый Крым, родителей уже не было.
— А откуда взялся штабс-капитан?
— Вот чего не знаю, того не знаю, я его вообще не видел. Помнится, появлялся тут какой-то человек, но я был тогда еще мал и не помню почти ничего.
— Да, тайн много, одно ясно: были большие деньги, и Чубаровы знали, где они, но не смогли ими воспользоваться.
— Ну а если бы и нашли, привезли бы сюда, а там началась война, дальше что? — усомнился Николай Николаевич. — Ладно, бог с ними. От Оксаны пока ничего нет?
— Так всего шесть дней прошло, как уехала, вот я и думаю, что надо и мне ехать, да не могу мужиков бросить: кто же их кормить будет?
— Ну и оставайтесь до весны, а там видно будет.
— Нет, надо наведаться домой — уже три месяца не была: мои звери там без меня, наверное, совсем отощали.
— Это кот и собака?
— Они, они… А как ваши дочки?
— Да что-то замолчали, уже детворе в школу пора, может, раздумали ехать этой осенью или с документами что-то.
Зазвенел телефон. «Алло, слушаю!» «Это Октябрьская, 119? — спросила телефонистка. — Вам телеграмма, читаю: «Вылетаем десятого рейсом 207 Смоленска. Яков. Виктор».
— Виктор с Яковом возвращаются, — сказала Рита Ивановна. — Что-то они быстро.
— Погостили — пора честь знать.
— Может и так. Давайте прогуляемся: смотрите, какая красота вокруг, а мы тут все сидим и сидим.
— А что ж пойдемте! И они спустились к оврагу, перешли через речушку и углубились в мелколесье. Была ранняя, почти незаметная в Крыму, осень.
Глава сороковая
Ивана вызвал командир части:
— Разговор наш насчет училища помнишь?
— Конечно, помню.
— Ну и что?
— Надо ехать!
— Значит, оформляем документы?
— Надо оформлять.
— Ладно, это один вопрос. Теперь — второй. Нужно написать заявление по поводу Денисова, оказывается, за ним уже и тут грешки водятся. Короче, надо написать так, как было, все, что ты знаешь, на имя прокурора области. Вот лист бумаги, ручка: садись и пиши, завтра я буду в Симферополе, сам и передам.
Иван сел и начал писать. Минут через десять положил на стол командира исписанный лист бумаги.
— Добро, молодец, теперь и я верю, что ты школу закончил с золотой медалью — ни одной ошибки. Ну, а в отношении училища иди к Дубову, помнишь его? Вот они вмести с нашим кадровиком этим и занимаются.
— А может, и Овсиенко пошлете? Нам вместе веселее было бы, — сказал Иван.
— А ты с ним говорил?
— Пока нет, но могу.
— Минуточку, сейчас, — и Попов вызвал по селектору капитана Чепурко.
— Капитан Чепурко, слушаю, — отозвался офицер.
— Полковник Попов. У нас разнарядка на экстернат сколько?
— Два человека.
— Один Исаев, а второй?
— Второго пока нет, но я намечал Ивлева.
— Это в клубе который?
— Да, но там заминка.
— Вот что: пиши Овсиенко Николая Васильевича.