— Тогда давай всем!
Начальник политотдела предостерег командира от неприятностей.
— Неприятностей никаких не будет, если они не последуют от вас, — сухо ответил полковник.
На столах появились бочонки с вином: многие офицеры удивленно переглянулись, только не солдаты — те мигом налили каждому по кружке и хлопнули без тоста. Большинство на этом остановилось, и с огромным аппетитом уплетали все, что появлялось на столах. Однако нашлись и такие, которые пили, не зная меры, и после обеда. Шесть человек из первой роты уже горланили дурацкие песни и частушки. На удивление всем офицерам, командир не придал этому никакого значения.
— Вот это да! — сказал Николай Ивану. — Да у нас бы за это… Ты помнишь полковника Свирина? Так он одного нашего сержанта разжаловал и десять суток влепил за то, что тот выпил на своей же свадьбе.
— Я не думаю, что Попов настолько глуп, чтобы не понимать пагубности своего разрешения, тут что-то другое, — ответил Иван.
И действительно — другое было. На следующий день объявили всеобщее построение. В строю должны были стоять все — от командиров до последнего свинаря. В большом военном хозяйстве, уже полностью сформированном, имелась санчасть, писаря, машинистки, топогеодезисты, хозяйственные службы, где в основном работали девушки. И вот в назначенное время часть в полном составе построилась. Доложили командиру. Полковник обошел строй, с неподдельной мужской строгостью вглядываясь в лица солдат и офицеров, потом вышел на середину и скомандовал:
— Старшина Овсиенко и старшина Исаев — ко мне!
Николай и Иван строевым шагом направились к командиру.
— Экипаж вертолета — ко мне! — продолжал командир и сам пошел навстречу пилотам, быстро что-то сказал им и те побежали к вертолету, стоявшему тут же на стадионе.
— Товарищи солдаты и сержанты! — обратился командир к сотням людей, стоявших в строю. — Офицеры, сверхсрочно служащие и вольнонаемные, работающие в нашем хозяйстве! У нас воинская единица особенная, часть специального назначения, тут должны служить мужчины, а не мамины сыночки, слюнтяи, негодяи и алкоголики. Мы обязаны в любую минуту быть готовыми выполнить задание Родины, уметь профессионально защитить себя и окружающих, показать образец мужества и героизма, мужского достоинства, выдержки и неподкупности, должны быть примером для всей молодежи в своем поведении. И вы это увидите: я буду приглашать сюда школы, чтобы дети видели, кто есть кто. Мы должны быть такими, как вот эти двое старшин, — красивыми, подтянутыми, мужественными и смелыми.
И теперь, уже обращаясь к Николаю и Ивану, спросил:
— Вы можете сейчас совершить показательный прыжок с задержкой двадцать секунд?
— Ручное открытие или стабилизация? — уточнил Николай.
— Безусловно ручное, а приземление — сюда, где я стою.
Николай посмотрел на Ивана.
— Можем, давайте команду! — ответил Иван.
Командир махнул рукой. Взревел вертолетный двигатель. Иван с Николаем побежали на склад ПДИ и оттуда, на ходу застегивая подвесную систему, юркнули в грузовой отсек вертолета. За ревом двигателей не было слышно, что говорили, о чем спорили солдаты, а вертолет, накренившись, умчался в сторону Феодосии, набирая высоту. А командир продолжал:
— Капитан Силин, вынесите сюда два мата и постройте отделение сержанта Батыря, с оружием.
— Есть! — ответил капитан. Нескольких минут хватило отделению, чтобы бросить маты и выстроиться возле них со штатным оружием.
— Слушай мою команду! — командовал полковник. — Для рукопашного боя в две шеренги становись!
Солдаты быстро перестроились.
— Сержант Батырь, командуйте!
Но Батырь увел отделение от матов в сторону и построил прямо на бетоне.
— Сержант Батырь, к матам! — подал команду начальник политотдела.
— Не мешайте сержанту, товарищ подполковник! — резко оборвал его Попов. — Работайте, сержант!
Отделение показало захватывающий рукопашный бой прямо на плацу без страховки.
А на большой высоте, пересекая территорию части с севера на юг, шел вертолет.
— Затяжные прыжки совершают мастер спорта старшина Овсиенко и перворазрядник старшина Исаев! — объявил полковник, но от вертолета никто не отделялся.
— Что они тянут? Уже далеко, — говорил майор Дубов, как и все, уставившись в небо.
— Отделились! — крикнул кто-то в строю.
От вертолета вниз понеслись почти рядом две точки, которые то сходились, то расходились, и, наконец, когда стали различаться их фигуры, брызнули разноцветной струей купола парашютов, распустившись оранжевыми крыльями. Сделав несколько лихих кругов друг за другом над территорией части, Николай и Иван этажеркой пошли на приземление.
— Отделение! Противник с воздуха! — скомандовал полковник.
Но Николай, услышав вводную, резко изменил место приземления и вихрем пронесся над строем, так что многие солдаты присели от неожиданности. Потом, остановившись прямо над сержантом Батырем, отсоединив отцепку, накрыл куполом почти все отделение, сам оказавшись сзади сержанта. Ловким приемом уложил его на угасавший купол. Три других солдата метнулись на помощь своему командиру, но были накрыты куполом парашюта приземлявшегося Ивана. Так, барахтаясь, отплевываясь, солдаты по одному, по два сконфужено выползали из-под куполов, а часть неудержно хохотала. Зашумев винтами, приземлился вертолет.
— Товарищ полковник, ваше приказание выполнено! — докладывали старшины.
— Молодцы! Стать в строй!
Подобный эксперимент был показан на морской пехоте, которую атаковала с воздуха рота Ивана Исаева, но это было намного позже.
Когда старшины и пилоты стали в строй, полковник, наконец, перешел к своему замыслу.
— Вот, товарищи, вы сейчас видели действия настоящих мужчин, именно мужчин, а не слюнтяев и алкоголиков. Но у нас есть и такие! Майор Иванов, выведите вчерашних любителей блатных песен.
Из строя вышли шестеро солдат.
— Капитан Ивлев!
— Я, товарищ полковник!
— Сколько раз положено солдату отжаться от пола?
— На удовлетворительно — тридцать!
— Приступайте!
Солдаты начали выполнять упражнение. Четверо отжались более тридцати раз, а двое меньше двадцати.
— Которые отжались более тридцати — ко мне!
Солдаты подошли четко. Полковник подошел к каждому и спросил одно и то же:
— Отец есть?