Зеленов был мерзавцем, наделенным порядочной самоуверенностью. После того, что казалось ему блистательной победой над Безугловым, он действительно не выставил у захваченного особняка никакой охраны. В рассеянном свете старомодного чугунного фонаря Федор с брезгливостью читал выдавленные буквы на сургучной печати, навешенной на двери офиса.
- Эти подонки вряд ли знают, что по-латыни кредит означает доверие, - шепнул он взволнованной Свете. - А я убежден, что народ быстро их раскусит.
- Что ты собираешься делать с печатью? - шепнула Света.
Вместо ответа Федор решительно сорвал кусок сургуча и бросил его на асфальт. Раскрыв тяжелую дубовую дверь, он нащупал на стене едва заметный выступ и отключил сигнализацию. В пустых и гулких коридорах оскверненного зеленовской бандой офиса жалобно скрипели половицы наборного паркета. Федор вздохнул: так грустно было не слышать привычной суеты, телефонных звонков, степенной беседы телохранителей Ивана, которые, дожидаясь шефа, обычно играли в прихожей в массивные деревянные шахматы или нарды. При свете карманного фонарика они пробрались на второй этаж. Серьезный и собранный Тютчев то и дело успокаивающе пожимал руку дрожавшей от волнения Свете. Приходилось рисковать - но оба они были готовы встретить опасность. Одна - ради любимой сестры, другой - ради президента фирмы, которой был предан душой и телом.
В кабинете Тани их взгляду открылось душераздирающее зрелище: разбросанные бумаги, выдвинутые ящики конторских шкафов, словно здесь побывала шайка грабителей. И на Танином компьютере, и на несгораемом шкафу, и на ножке стола и даже на репродукции "Аленушки" Васнецова, висящей на стене, тоже болтались сургучные печати с уродливой эмблемой "Народного кредита", в которой угадывалось нечто похожее на серп и молот, символ столь ненавистного всем настоящим русским коммунистического режима.
Федор задернул шторы и включил скромный Макинтош ЛС, возможностей которого Тане вполне хватало для работы на редакторской программе и для поддержания базы данных. Цветной экран приветливо замигал, и вдруг Света вздрогнула. "Здравствуйте, Таня! - отчетливо сказал компьютер голосом Ивана. - Ваш верный Макинтош желает вам приятного и плодотворного рабочего дня!" Переглянувшись, Света с Федором глубоко вздохнули. Тютчев достал из атташе-кейса распечатку таинственного файла. Документ отыскался быстро. Федор нажал две кнопки на клавиатуре, и на экране перед ним появилась табличка с информацией.
- Ага! - торжествующе воскликнул сообразительный Тютчев. - Погляди-ка, Светлана!
Девушка не видела в выскочивших цифрах ничего особенного.
- Глупышка, - засмеялся Федор. - Вот эти цифры обозначают дату, когда файл был открыт впервые. А эти - когда в него были внесены последние изменения.
- Ну и что... - начала было Света, и вдруг широко раскрыла глаза. - Федор! Этот документ был начат в три часа ночи!
- Совершенно верно. А последний раз пополнялся тоже в три часа ночи... причем неделю назад, когда мы были в Монреале.
- Но кто же мог проникнуть в офис и работать здесь в такой час?
- За систему сигнализации отвечал я, - задумался Федор, - о кнопке отключения знал только сам Иван. Нет, дорогая моя, тут дело, возможно, совсем в другом... давай-ка из частных детективов превратимся в инженеров-электронщиков.
Он выключил Макинтош, снял с его корпуса экран, и не колеблясь, достал из кармана швейцарский нож, снабженный миниатюрной крестообразной отверткой.
- Что ты делаешь! - испугалась Света, когда ее друг принялся раскручивать болт за болтом, вскрывая изящный корпус компьютера.
- Ничего, - Федор аккуратно снял верхнюю панель и, присвистнув от удивления, с довольным смешком ткнул пальцем в коробочку защитного цвета, установленную прямо в сердце машины. На коробочке светилась кроваво-красная индикаторная лампочка. Тютчев беспардонно потянул ее на себя, вынул из компьютера и положил в карман. - Этой коробочки, моя дорогая, здесь быть не должно. Мне ли не знать Макинтоша! Сейчас мы на часок заедем к одному моему приятелю покопаться в этом приборчике... у него есть инструменты. А потом, я надеюсь, сумеем обрадовать и твою несчастную сестру, и моего президента.
Быстро собрав компьютер, он взял Свету за руку, и они вышли из офиса тем же путем, что вошли. Сургучную печать, валявшуюся на мостовой, Федор сунул в карман.
- Сохраню на память, - усмехнулся он. - Это будет бесценная вещь, когда эти подонки, наконец, разорятся и банк "Народный кредит" навсегда исчезнет с лица земли, вместе с остатками коммунистической власти...
А часа за три до этих событий Иван Безуглов навсегда, как ему казалось, покидал свой осиротевший особняк. По всему дому сновали четверо подручных Зеленова, поигрывая кто наганом, кто отполированным медным кастетом, продетым в толстые волосатые пальцы. Внимательно и злобно следили они за каждым движением Ивана, ни на секунду не оставляя его одного. Правда, они не знали о небольшом сейфе, спрятанном под ванной. Там у Ивана хранились кое-какие наличные и запасной пистолет. Спрятав и то, и другое в чемоданчик со свежим бельем, он вышел на улицу, не прощаясь с бандитами. Впрочем, двое из них вышли на улицу сразу вслед за ним и встали за его спиной.
- Ну что ж, Василий, - Безуглов с печалью посмотрел на Жуковского, - будешь работать на той же машине, но уже с другим хозяином. И ты, Андрей, и ты, Павел...
Голос его срывался от волнения.
- Шеф, так дело не пойдет, - Жуковский вылез из машины и крепко сжал руку президента. - Вы не имеете права так падать духом. Не имеете права! Отчаивайтесь сами, коли хотите, но зачем же бросать на произвол судьбы своих друзей?
- Мы вас не оставим, шеф, - проворчал Андрей, с презрением глядя на зеленовских политруков. - Мы будем работать бесплатно, пока вы снова не встанете на ноги.
- Нет, ребята, - Иван покачал головой, - я не могу принять от вас такой жертвы. Да и кому нужно нападать на Ивана Безуглова - частное лицо, лишившееся всех своих миллионов? И зачем ему машина с шофером?
И, несмотря на все протесты своих бывших подчиненных, он решительно остановил продребезжавшее мимо разбитое такси, чтобы отправиться на вокзал. У Ивана Безуглова еще оставалось убежище, где он хотел свести с жизнью последние счеты.
За окнами стучавшей по рельсам электрички расстилались засыпающие вечерние леса. Цвет заката напоминал благородное красное вино, которым господь Бог в эти часы поит утомившуюся за день землю. Прохладный воздух отдавал неуловимым запахом сирени, до сих пор осеняющей своим душистым великолепием московские пригороды, и в другое время Иван Безуглов, несомненно, вдохнул бы его полной грудью, и радостно улыбнулся бы неведомо чему.
Увы, даже любимые пейзажи вечереющих среднерусских равнин с разбросанными там и сям деревенскими избами из потемневших бревен, с немудрящей живностью типа мелкой водоплавающей птицы, плескавшейся в застоявшихся прудах, с патриархального вида тощими козами, обгладывающими свои колышки за неимением более калорийной пищи - короче, все эти милые с детства картины сейчас не радовали Ивана. Мрачный, молчаливый, погруженный в себя, он размышлял только о трагических событиях этого дня - и, что самое ужасное, не видел никакого выхода. Все - казалось ему - рухнуло навеки. Даже кредиторы предали его, польстившись на приплату по векселям, полученную от Зеленова. А это означало справедливость древней истины - что в мире бизнеса нет друзей, есть только клиенты и подрядчики. Горько хмурясь, он порою в раздумьи проводил по глянцевым бокам своего атташе-кейса, который сегодня был тяжелее обычного. Там лежал пистолет, который сегодня Иван Безуглов уготовился в использовать в первый и в последний раз в жизни.
У ворот запертой дачи он с удивлением увидел незнакомый белый "Мерседес".
"Неужели и сюда успел Зеленов? - подумал Иван. - Какую бездну унижения приходится иногда испытывать человеку."
Но, подойдя поближе, он различил внутри машины не мерзких политруков, а красавицу Шахматову в сопровождении верблюдообразного Татаринова. На этот раз он даже обрадовался их приезду. Хотя бы потому, что счастлив был любому сочувствию.
- Иван! - Анна бросилась ему на шею, и в голосе ее вдруг зазвучало что-то до боли знакомое, теплое и человеческое. - Я уже все знаю. Какие подонки! Неужели ты окончательно разорен?
- Похоже на то, - вздохнул Иван. - Правда, эта дача, слава Богу, записана на имя старушки-матери. Я не хотел обогащаться за счет компании, и потому все мое имущество в особняке формально принадлежит фирме - удобный случай для Зеленова и его банды!
Он пригласил нежданных гостей в дом и усадил их в единственном отделанном помещении - на кухне. Анна с любопытством оглядывалась вокруг. В ее глазах боролись противоположные чувства. Конечно, она по-своему любила Ивана. Но какого? Того, кто был подходящей парой ей, вознесенной к вершинам успеха. И теперь Иван видел, как грозная страсть актрисы понемногу уступает место жалости. Что ж! Если вместо разгневанной тигрицы он - пусть и ценой катастрофы - обретал друга, возможно, оно было и к лучшему.
И когда актриса как бы невзначай положила прекрасную руку на колено тощему, как всегда полупьяному сценаристу, Иван украдкой вздохнул, удивляясь собственному облегчению.
- Что же, господин Безуглов, вы теперь намерены предпринять? - с неожиданным участием спросил Татаринов, извлекая из брезентовой сумки квадратную бутылку с темной жидкостью благородного дубового цвета.
- Этого я вам не скажу, - мрачно улыбнулся Иван. - Сегодня даже "Джек Дэниэлс" не способен меня утешить.
- Только не копируйте бульварных романов, - предупредил его Татаринов, скаля зубы. - Не вздумайте стреляться, вешаться, топиться. Никакая деловая катастрофа этого не стоит. Подумайте, одной вашей даче цена по меньшей мере два миллиона рублей. Лучше все-таки выпейте. - Он по-хозяйски взял с полки четыре стакана богемского хрусталя, а из холодильника извлек пластиковый мешок с кубиками льда. -
- Алексей! - с упреком сказала Анна. - Что такое два миллиона рублей для Ивана Безуглова?
- Для начального капитала не так уж мало, - Взгляд Ивана был устремлен за окно, где сквозь яблоневые ветви с первыми завязями уже сияли бледные вечерние звезды. - Но я потерял не только свою фирму, а кое-что еще, куда более важное. И...
Он отвернулся к стене, чтобы гости не увидели, с каким трудом он сдерживает готовую выкатиться слезу.
- Иван, - задумчиво начала Анна, - мы с Алексеем не снимаем своего предложения. Еще две недели назад ты не нуждался в деньгах, и у тебя нехватало времени работать с нами. Но теперь мы сделаем новый фильм, сюжет которого подсказала сама жизнь. Алексей готов переделать сценарий. Он посидит с тобой несколько дней с магнитофоном, и о злодействе политруков узнает вся Россия, а может быть, и весь мир. Я буду играть главную роль. Тебе мы дадим право на участие в прибылях плюс гонорар - не такой, конечно, как твоя зарплата в фирме, но все же достаточный для безбедного существования. Может быть, такая перемена работы тебя утешит?
- Не могу же я заниматься этим всю жизнь, - Иван все-таки пододвинул к себе наполненный Татариновым стакан и, морщась, сделал несколько глотков. Как всегда, "Джек Дэниэлс" мгновенно заставил его чувствовать себя собраннее и уверенней в себе.
- Мне в гостиницу сегодня звонил Верлен, - сказал Татаринов. - Сообщил, что в офисе отключены все телефоны, а когда услыхал о вашей беде, немедленно попросил передать, что с сентября месяца предлагает вам заведовать российским отделом своей компании.
- Будешь курсировать между Канадой и Россией, делать ту же работу, что и сейчас... - сказала Шахматова. - Можешь даже переехать в Канаду...
- Получать зарплату от бывшего партнера? - упавшим голосом спросил Иван. - И продолжать работать с Алушковой? Ведь он наверняка приглашает и ее тоже... на роль не только референта, но и... - голос его прервался.
- Она уже отказалась, - сухо сказал Татаринов.
- Неужели? - вздрогнул Иван. - Разве она не...
- Не знаю, что ты имеешь в виду, Безуглов, когда от неземной любви к своей белой мышке переходишь к такой ненависти. Мне лично Верлен пожаловался, что она его отвергла навсегда... а он, между нами, готов был предложить ей сначала два миллиона долларов, а там - руку и сердце. Видимо, я ее недооценивала.
Иван обхватил голову руками. Но как же таинственный файл? И откуда взялось кольцо? И как вяжется образ низкой предательницы с такой верностью Ивану - даже когда любимый человек нанес нежданный удар в самую глубину ее доверчивого сердца?
- А почему бы не получать зарплату от Поля? - вступил Татаринов, - разве деньги пахнут? И чем вам не нравится Канада? Я прожил там десять лет и ни минуты не жалею. Спокойное, зажиточное место, с полным простором действий для такого человека, как вы. Сотни тысяч людей по всему миру стоят в очереди на въезд в эту страну. А вам Верлен устроит визу в считанные месяцы.
- Я уже много раз говорил вам, что привязан к России, - вздохнул Безуглов. - Вам, Татаринов, не понять этого. Вы - перекати-поле, которое гоняется только за острыми ощущениями. А в эти трудные годы на счету каждый, кому важна не легкая нажива, не красивая жизнь, а строительство новой России. Что же до кинофильма... я люблю заниматься делом, а не играми. Вы, Татаринов, можете смотреть на свою - да и на чужую - жизнь, как на материал для киносценариев, стишков или романов, но моя жизнь прекрасна сама по себе... по крайней мере, была прекрасна до сегодняшнего дня... А вы, подобно стервятнику, кружите над моей трагедией, думая только о прибыли...
- Будьте попроще, Безуглов! - воскликнул сценарист, ничуть не обижаясь, и опорожнил свой стаканчик виски. В голосе его появилась развязность, которую он, из уважению к капиталу и влиянию Безуглова, старался скрывать в предыдущие встречи. - Разве я похож на стервятника? Мы попросту предлагаем вам по-дружески выбраться из той ямы, куда вы угодили из-за своей идиотической честности. На время заняться другим делом. Быть рядом с Анной, наконец! Посмотрите, ей хватило великодушия простить вас за все ваши безобразия в Канаде. И вы еще отказываетесь?
- Дайте мне время собраться с мыслями, - сказал Иван, прекрасно зная, что не пойдет на такое унижение. - Я в любом случае буду благодарен вам за помощь, друзья мои.
- Что ж, Иван, - сказала Шахматова с неожиданной в этой самоуверенной женщине грустью, - мы поедем. Желаю тебе удачи, позвони мне на днях. Я убеждена, что ты сможешь воссоздать из пепла свою компанию.
Гости вышли за калитку. Анна села за руль автомобиля, послала Безуглову воздушный поцелуй, и грузный "Мерседес", тяжело переваливаясь по ухабам посыпанной гравием дороги, исчез в темноте наступившей ночи. Иван посмотрел на высокое небо, усыпанное созвездиями. Вся красота окружающего мира, весь напоенный запахом листвы и цветов весенний воздух не могли его утешить. Между тем, едва разминувшись на узкой дороге с "Мерседесом", к даче подъезжала рокочущая "Лада". Безуглов опустил руку в карман и нащупал там холодную тяжесть пистолета. Он находился уже в таком отчаянии, что готов был выпустить пять зарядов в своих врагов, оставив шестой для себя. Однако из остановившейся машины торопливо вылезли Тютчев и его юная подруга.
- Шеф, - без обиняков начал Тютчев, лицо которого светилось радостной гордостью, - вы зря уволили Таню. И напрасно подозревали ее. Она чиста, как первый снег!
Иван не верил своим ушам. А Федор решительно прошел в дом и, когда все трое уселись за стол, достал из кармана давешнюю коробочку. На ней все еще светилась сигнальная лампа.
- Вы знаете, сколько денег тратило коммунистическое правительство на техническое оснащение КГБ, - продолжал Тютчев, волнуясь, - этот прибор, состоящий из западных транзисторов и микрочипов, - замечательный пример их подлого мастерства. Вам, несомненно, известны и тесные связи "Народного кредита" с КГБ. Бог знает, сколько лет потребовалось их тайным лабораториям для разработки этого дьявольского агрегата. Думаю, что такого нет даже у японцев. Во всяком случае, он снабжен питанием от батарейки и работает, даже когда компьютер выключен.
Иван с недоверием взял приборчик и осмотрел его со всех сторон. Ни марки, ни названия изготовителя на серо-зеленой коробочке, разумеется, не было.
- С помощью дистанционного управления, - продолжал Федор, торжествуя от собственной сообразительности, - этот прибор может включать компьютер в отсутствие хозяина. Более того, злодеи с его помощью могли распоряжаться твердым диском Тани, как своим собственным... в том числе по ночам.
- Боже мой! - вскричал Безуглов, охваченный одновременно ликованием и отчаянием. - Как я оскорбил любимую! И как мне теперь оправдаться перед ней? Но погоди, Федор... откуда же взялось кольцо?
- Это кольцо действительно стоит десять тысяч долларов, - подала голос Света, покраснев. - Но Таня получила его не от Верлена, и не от Зеленова. Я могу поклясться вам, Иван, что оно не имеет никакого отношения к фирме и к Таниным служебным обязанностям. Более того, в ближайшие дни она, вероятно, сама вам все расскажет.
Иван Безуглов молча сидел за деревянным столом, переводя взгляд с Федора на Свету, со Светы - на коробочку, на кровавый огонек, разбивший его счастье. В этот миг он хотел только одного - упасть на колени перед своей невинной, чистой, оклеветанной подругой и вымолить у нее прощение.
- Настанут ли эти ближайшие дни? - произнес он, наконец, с неизбывной горечью. - Раньше между мной и Таней стояло только мое богатство. Я страшился, что она увлеклась мною из корысти. Теперь между нами стоят моя собственная бедность, клевета врагов, смертельное оскорбление, которое я опрометчиво кинул ей в лицо... Хватит ли у Тани благородства простить меня?
- В нашей "Ладе" есть еще один пассажир, - сказал Тютчев, - он мог бы рассказать вам, Иван, кое-что еще об этой истории.
Заинтригованный Безуглов поднялся из-за стола и оставил влюбленную пару. Открыв скрипучую калитку, он увидел, что возле автомобиля действительно стоит высокая, худощавая женская фигура. Ее лицо, в сумерках казавшееся бледным пятном, было обращено к нему. Он подошел поближе и, не веря своим глазам, узнал любимую.
- Таня, - голос его дрожал и запинался, - простишь ли ты меня?
Вместо ответа Таня бросилась к нему в объятия. Покрывая ее лицо жаркими поцелуями, он почувствовал, как по нему текут, мешаясь с его собственными, обильные слезы волнения и счастья.
- Значит, я потерял не все? - шептал он. - Значит, мне осталась моя главная драгоценность?
- Да, любимый, - отвечала она, - мы прошли через роковое испытание, и теперь всегда будем вместе.
Мимо них от калитки к машине прокрались две тени. Федор и Света, стараясь не смущать целующуюся пару, сели в автомобиль.
- Иван, - окликнул его Тютчев сквозь раскрытое стекло, - мне почему-то кажется, что мы вам больше не нужны на сегодня. Увидимся завтра в конторе, в три часа дня.
- Подписывать документы о ликвидации фирмы? - сказал Безуглов. В этот миг весь крах его дела вдруг показался ему мелочью по сравнению с вновь обретенным счастьем.
- Посмотрим, - сказал Тютчев уклончиво. - У Баратынского были кое-какие идеи, над которыми он собирался поработать завтра с утра.
- Хорошо, - рассеянно кивнул Безуглов, - поезжайте. Погодите, - вскричал он, когда машина уже отъехала метров за сто, - ведь я даже не поблагодарил вас! Федор! Света! И что это за план у Баратынского, когда даже мне очевидно - никакого спасения нет?
Но "Лада", поблескивая алыми огоньками задних фар, уже скрывалась за поворотом дороги.
- Я так и не купил для Федора нового автомобиля, - вздохнул Безуглов. - Ну что ж, наверняка и у него, и у двух вице-президентов уже есть предложения от наших конкурентов. Я дал им неплохую школу честности и работоспособности.
- Не будем об этом, Иван, - мягко попросила Таня. Она продолжала крепко обнимать Ивана, лаская его широкую спину под клетчатой рубашкой. И его мужественные руки тоже начали покрывать ее трепетное тело ласками - еще невинными, но обещающими в считанные минуты перерасти в бурю страсти. Таня чувствовала, как в Иване уже просыпается его мужское естество, и это ощущение наполняло ее жаркой жаждой неизведанного. Она разжала свои объятия и взяла Безуглова за руку.
- Пойдем, Иван, - сказала она просто. - Мне кажется, мы оба с тобой, после всех испытаний, заслужили эту ночь.
В кустах сирени, нависавших над ними благоуханным водопадом, вдруг запел одинокий соловей, словно благословляя их любовь переливами своего ангельского голоса. В глубине участка вдруг запел другой, в считанные минуты тихий воздух дачного поселка наполнился божественной симфонией невидимых крошечных птиц, славивших жизнь и любовь. И далеко-далеко, в неведомых глубинах космоса, сквозь густые ветви кустов светила Венера - самая яркая, самая таинственная звезда небосклона.