Слепящий белый свет залил собой все вокруг, отчего я инстинктивно зажмурился.
А когда я открыл глаза, передо мной стоял темноволосый мальчишка в потрепанной льняной рубахе и штанах, перемотанных вместо пояса обычной веревкой.
Ребенок стоял на поросшей диким кустарником горной тропе, а я глядел на него сбоку и чуть сверху.
Я вытянул руки перед собой, ощупал лицо, почувствовал ноги. Но когда попытался подойти, то они меня не послушались, начав забавно болтаться в невесомости.
Интересно. Стихийной энергии внутри себя я тоже не ощущал.
Ребенок же меня не видел. Мальчик лишь мельком бросил недоуменный взгляд на свою одежду, после чего подошел к ближайшему камню и, взобравшись на него босыми ногами, во все горло заорал:
— Вылезайте тварюки большие и маленькие, всех покрошу!
Детский голос эхом разлетелся по местности, после чего на тропу перед ребенком вылез огромный волчара. Скалящаяся тварь казалась прозрачной, но если присмотреться, в ней можно было увидеть радужный перелив каждой из десяти стихий.
Я понимал, что перед ребенком стоит «Вечный Владыка Клыка», бессмертное мифическое существо вне категорий.
Я тут же закричал, чтобы мальчишка бежал от него подальше, но собственный голос меня не послушался и мне пришлось смотреть, как обреченный на смерть мальчишка протягивает руку перед собой и тихо шепчет:
— «Сгинь!».
Волчара не успел даже дернуться, как его буквально разорвало изнутри, а на его месте тут же появился волк поменьше, но тот был полностью покрыт черной, развивающейся как пламя шерстью с едва заметными фиолетовыми искорками.
И тут в мозг раскаленной иглой врезалось давно забытое воспоминание, где я стою на месте этого самого ребенка и бесстрашно заношу левую руку у себя над головой.
Стоило мне об этом подумать, как мальчик передо мной сделал именно это.
И после сказанного вслух заветного приказа «Сгинь», зажатая в его крошечной ручке россыпь мелких камешков тут же дробью вылетела и обрушилось на волчару.
Только вот атака не нанесла твари никакого вреда и мальчик, не привыкший к осечкам в битвах с монстрами, недоуменно посмотрел на свою руку.
— Здравствуй, дитя, — прогрохотал в округе величественный голос, — я ждал тебя.
И не успел мальчик ничего сказать, как черный волк обратился облаком Тьмы и втянулся в него, сбив парнишку с ног.
Я уже не пытался мешать или что-либо говорить, а продолжал смотреть, как ошарашенный ребенок со взъерошенными волосами медленно поднимается на ноги. Отряхивает налипшую грязь с локтей и осматривается вокруг сверкающими иссиня-черными глазами.
Слитый воедино дикий рев множества тварей начал разноситься по лесу и несколькими секундами спустя на мальчишку набросились сотни волков.
Огненные… каменные… металлические… водные… призрачные… они мелькали в пространстве стихийными вспышками и атаковали мальчишку со всех сторон, а он, до крови закусив губы, невозмутимо отбивался от них голыми руками.
— Спасибо, я все вспомнил! — произнес я вслух.
На этот раз мой голос действительно прозвучал в пространстве, а мальчик, продолжающий крошить волков направо и налево исчез, оставив после себя всепоглощающий белый свет.
— Этого недостаточно… — прогрохотал завывающий словно ветер голос и я вдруг ощутил твердую землю под ногами.
Едва я успел осознать, что чувство невесомости исчезло, как осознал себя стоящим посреди круглой тренировочной платформы.
Приятный солнечный свет попадал внутрь помещения сквозь витражные окна восьмидесятого этажа Башни.
Я медленно поднял голову и увидел напротив себя широкоплечего старика с развевающейся по ветру мантией Магистра.
— Ну ты и козлина, Аргус, — сплюнул я на землю, ощутив тонкий черный клинок у себя в руках.
До боли знакомая рукоять, оплетенная кожей «Ночного Василиска», легла в руку как влитая.
— Чего ты хочешь, Паладин? — спросил неестественным голосом старик, который только внешне выглядел как мой наставник Акс в последний день перед попаданием в злополучный Портал.
Его неживые глаза с угрожающим вызовом смотрели мне в самую душу, а тяжелые морщинистые руки сжимали трость, выставленную перед собой.
— Ничего не изменилось, — без улыбки ответил я, — моя цель крошить тварей.
— Ложь! — холодно отозвался старик и заостренное лезвие трости в мгновение ока оказалось перед моим лицом.
Я тысячи раз видел как от одного пореза этой трости, пачками умирали враги Ордена.
Удар только поначалу показался быстрым, однако у меня было достаточно времени, чтобы выставить клинок и отразить его, но вместо этого я разжал кулак, и оружие упало мне под ноги.
Казавшийся неминуемым смертельный удар в шею остановился, а старик вернулся в изначальное положение также быстро, как и атаковал. Безжизненные глаза Акса сощурились, и он тут же отбросил трость в сторону и распахнул руки в стороны, словно готовясь к объятиям.
В коридоре тут же начал раздаваться шум. Башню тряхнуло от череды взрывов. Пол пошел трещинами… хлынувший отовсюду огонь заволок собой южную часть помещения, а из дверей за моей спиной внутрь ворвались десятки безликих вооруженных людей.
Я же даже не шелохнулся и неотрывно смотрел в глаза наставника.
— Чего ты хочешь теперь, Паладин? — прогрохотал голос.
— Ничего не изменилось, — равнодушно ответил я.
И стоило мне это сказать, как ворвавшиеся десятки убийц рванули ко мне. Инстинкты вовсю затрубили о смертельной опасности, и мне потребовалось немало волевых усилий, чтобы остаться неподвижным.
Тело не понимало разницы и принимало все происходящее за реальность.
За миг до того, как меня настигли клинки еретиков, тело напряглось, готовое принять смертельный удар, но убийцы вдруг пробежали мимо, намереваясь атаковать моего наставника, в глаза которого неожиданно вернулась жизнь, взгляд Акса стал осознанным, а его губы едва слышно прошептали «Помоги»…
— Ну и сука же ты… — до крови сжал я кулаки, и зло прошептал: — «Прочь!»
Приказ сопровождался взмахами обеих рук, из которых вырвались сотни сверхтонких черных нитей и разорвали каждого еретика на мелкие кусочки словно сито.
Подняв глаза, я увидел окровавленное улыбающееся лицо старика Акса, невредимо стоящего посреди горы окровавленных ошметков.
Не успел я моргнуть, как звуки пожара пропали и тело обдул горячий воздух. Я открыл глаза и увидел ненавистный белый песок, который тут же противно заскрипел на зубах.
Я стоял посреди бесконечной белой пустыни и смотрел на свои босые ноги.
— Взгляни на меня! — прогрохотал призывающий величественный голос Аргуса.
— Пошел нахер, — не поднимая взгляда ответил я.
— Так ты разговариваешь со своим наставником? — укорил меня голос.
— Мой наставник мертв, — холодно произнес я.
— Вот именно! — торжествующе прогрохотал голос, и земля под ногами качнулась.
Угол зрения сменился без моей воли, и я второй раз в жизни был вынужден бессильно наблюдать, как тело старика Акса рассыпается в белый прах посреди иномирной пустыни и оставляет после себя лишь потрепанную старую мантию.
— Зачем тебе все это? — холодно спросил я в пустоту, — так сложно было обратиться волком или еще какой хренью и напасть? Что тебе от меня нужно?
— Честный ответ, — раздался отовсюду разом голос, — чего ты хочешь, Паладин?
Пустыня начала изменяться, а вместо нее вокруг стали показываться картинки воспоминаний убийств людей, совершенные моими руками.
Аргус показал чернобородого лесника, которого я, еще будучи мелким щеглом, сначала спас от прорвавшейся к нему в деревню горной пантеры и последующую благодарность в виде наброшенной мне на шею петли… Отрубленная его же топором голова лесника прокатилась сейчас под моими ногами, как живая… потом пошел второй флешбек… третий… четвертый… пятый…
Картинка постепенно ускорялась и прекратился этот казавшийся бесконечным калейдоскоп моим последним убийством, где мой попугай перекусывает налитым черной дымкой клювом шею какого-то бедолаги.
Мой фамильяр тут же исчез, а вот труп встал с заваленной на бок башкой и безмолвно уставился на меня.
— А тебе все неймется, да? — развел я руками, начав понимать, почему в Ордене будущие воины проходили испытание в раннем детстве.
Аргус заглядывает и анализирует всю твою суть и поступки.
Ребенком все было просто, достаточно искреннего желания познать свою Стихию и мочить тварей. Сейчас же Аргус копал куда глубже, и я каждой клеточкой тела чувствовал нависшую надо мной угрозу.
Даже интересно, смогу ли я одолеть его голой силой?
— Не сможешь, — уверенно прогрохотал голос, прочитав мои мысли.
— Звучит как вызов, — усмехнулся я, пытаясь нащупать ядро своей стихии внутри.
Мне вдруг стало любопытно.
Моя стихия неожиданно не отозвалась, но вот мантия, которая действительно исчезла в момент перехода, вдруг проявилась у меня на плечах, и я торжествующе улыбнулся, цепляясь за крупицы вытекающей из нее силы.
— Спрашиваю последний раз, Паладин, — прогрохотал голос, и мир вокруг резко потемнел, — Ты потерял всех, кем дорожил. Ты был предан людьми. Твои фамильяры пропитаны жаждой людской крови. Чего ты хочешь?
— Как же ты достал… — вздохнул я, поправляя ворот мантии, — если так хочешь это услышать. Пожалуйста. Я хочу…
Конец фразы потонул в оглушающем гуле трескающегося под ногами стекла, лишившего меня всякой опоры. Я попытался выругаться, но голос вновь мне не подчинялся.
— Принимается… — раздался удовлетворенный величественный голос и резкий свет ударил в глаза.
Проморгавшись, я осознал себя стоящим перед скамейками внутри купола.
Голова немного кружилась, пот бежал по мне ручьем, тело пробил легкий озноб, но в целом я чувствовал себя нормально и пошел к ячейке со своими вещами.
— Носилки сюда! — раздался обеспокоенный женский голос и внутрь бесцеремонно вломилась троица людей и тут же замерла в проходе.
— Похоже, помощь ему не требуется, — со смешком констатировал Майор и удалился.
— П-простите, — нервно сглотнул ком в горле Павел и выскочил следом.
— Как вы можете стоять… — не веря своим глазам прошептала Алла и сделала робкий шаг вперед, — невероятно… и почему плащ еще на вас? На вас не должно быть никакой одежды!
Рука женщины потянулась ко мне, но я вовремя ее перехватил и покачал перед ошарашенными глазками Аллы указательным пальцем.
— Мне, конечно, приятен ход ваших мыслей, но давайте соблюдать приличия и держать себя в руках, — мягко отстранил я Аллу в сторону и, на миг задумавшись, спросил, — а полотенца у вас не найдется?
Полотенца в итоге нашлись. А еще душевая, столовая и переговорная, которые я поочередно посетил после.
Дверь, из которой пришли белые халатики, скрывала за собой целый подземный исследовательский комплекс. Экскурсию по нему мне устраивать не стали, ограничившись тремя помещениями.
И если посещение душевой и столовой были моей инициативой, то в переговорке меня обязывал просидеть целый час подписанный контракт участника программы.
Выдав всевозможные отчеты оказавшемуся безумно дотошным лабораторным душнилой Павлу, нас с Майором сопроводили к лифту и отправили наверх.
Чувствовал я себя уже просто отлично.
Организм полностью восстановился после энергетической перегрузки, которую мне устроил Аргус. И более того, благодаря испытанию, моя связь со Стихией Тьмы выросла сразу на девять процентов!
Из-за чего тело приятно покалывало от взбудораженной энергии. В Ордене именно связь со стихией определяла силу одаренного, ведь от нее напрямую зависели все аспекты использования стихии.
Затратность техник, объем источника, проходимость каналов, скорость движения энергии и предельное количество энергии, которое одаренный способен применять за один раз. Рост связи со своей Стихией влиял сразу на все!
И это еще не говоря о многих уникальных стихийных техниках, доступ к которым открывался с определенного процента.
До моих прошлых показателей было еще, конечно, далеко, но всего за одиннадцать дней я преодолел путь, на который бы раньше у меня ушел целый год. Понятно, что восстанавливать силу несколько проще, чем приобретать с нуля, однако я был доволен.
День определенно прошел не зря, и нудная лекция Майора вполне окупила себя.
— Не понимаю, как тебе это удалось, парень, — с легким прищуром покачал головой Майор, — но нос ты этим Князьям утер знатно! Хотел бы я увидеть их рожи, когда они заметят твой новый статус в Реестре! Надо же такому случиться! Бах и сразу Ратник!
— Ратник не Глава, — веско заметил я, слегка разочарованный результатом.
— Зря ты так думаешь, — хмыкнул Майор, — Ратник — это высший Клановый статус в Реестре!
— Князь выше, — не согласился я.
— Ну вот восстановишь доступ к Кланового терминалу, спросишь Аргус, почему он тебе его не дал, — укорил меня Майор.
С этими словами лифт остановился, выпуская нас в неизвестном мне светлом коридоре. Никита Никитич был в курсе куда идти дальше и я просто последовал за ним.
Ступая на шаг позади, я запустил коммуникатор и со вздохом покачал головой, глядя на ничуть не изменившуюся надпись «Страж 10-ой категории».
Прогрессом в этом направлении был лишь появившийся статус Ратника, который разом разблокировал мне доступ к Порталам Клана Теней всех категорий, однако доступ к аукциону и управленческим функциям оставался закрыт.
Да, теперь я мог вносить изменения в те Порталы, которые уже находились под кураторством Клана Теней, однако выбирать новые я не мог и, как я понял, под мое кураторство они попадали по остаточному принципу. Из тех, что останутся не выбранными остальными Кланами.
Похоже, без доступа к терминалу действительно не обойтись, и как его получить оставалось вопросом открытым.
Все, что мне в этом плане смог поведать Майор, это то, что силовой вариант исключен. Вся территория площади Единства Десяти являлась нейтральной зоной, где любые силовые конфликты между Кланами были строго настрого запрещены Пактом.
— Такое вообще бывало раньше, чтобы одаренный одновременно являлся Ратником и Стражем 10-ой категории? — спросил я, поравнявшись с Майором.
— На моей памяти — никогда! — почесав репу, констатировал Никита Никитич, — Однако по своему опыту могу сказать, что ошибки логики в этом нет. Статус одаренного внутри Теневой Стихии, который указывает Аргус, это твоя текущая сила и потенциал. А вот категория Стража отражает именно твои фактические достижения.
— То есть надо просто закрыть сотню-другую Порталов, — задумчиво хмыкнул я.
Было немного обидно, что Аргус, залезший мне в мозг и даже признавший во мне Паладина, не изменил мой счетчик закрытых Порталов! Хотя, с другой стороны, понятия не имею как бы я это объяснял на выходе.
Тот же Майор имел явно более широкий доступ к Реестру чем я, не говоря уж о Князьях с их терминалами. Возможно, именно в терминалах и кроется разгадка странного поведения Аргуса.
В мое время никаких статусов Ратника и Князя и в помине не было. Реестр выглядел как голый набор цифр без категорий, да и вызывался он благодаря Стихийной Печати, а не коммуникатору.
Слишком много неизвестных переменных, чтобы строить выводы. Благо у меня теперь есть Лекса, которая сделает это куда лучше меня.
С этой мыслью я минул уже два здания и мы с Майором вошли в уже виденной мной ранее Центральный учебный полигон. Правда на этот раз мы попали в него через противоположный, внутренний вход.
Прямо сейчас, в огромном помещении находилось по меньшей мере две сотни людей. Шумного капитана Таранова я на этот раз здесь не увидел, однако мое внимание привлекло кое-что еще более интересное.
Впрочем, не только мое. Все присутствующие на полигоне люди сейчас отложили свои тренировки и гулко обсуждали происходящее по самому центру полигона.
На располагающейся на возвышении квадратной платформе-ринге шел ожесточенный поединок, в котором слаженная четверка крепких бойцов с остервенением пыталась завалить одного здоровенного борова.
Моего борова!
— Занятные тут у вас экскурсии, товарищ Майор, — хмыкнул я и с вопросительным взглядом повернул голову.
Покрасневший начальник рекрутского корпуса был готов провалиться под землю от стыда и ярости, а его огненный взгляд разом поднял температуру воздуха полигона на пару-тройку градусов.