— Но ведь это просто неслыханная вещь, — возразил герцог. — Что же могли наговорить на меня герцогу де Салландрера?..
— Они сделали свое дело, как мы сделаем свое. Кто принес вам это письмо?
— Вероятно, мой камердинер.
— Цампа?
— Да, вчера — после нашего отъезда.
— Ну, в таком случае ясно, что ваш камердинер обманывает вас.
— Цампа?
— Да.
— Из чего же вы это заключили?
— Взгляните хорошенько на печать. Герб несколько стерт…
— Действительно.
— Письмо запечатано повторно, чрезвычайно искусно и ловко, так что только знаток может заметить это.
— Следовательно, Цампа меня обманывает?
— Без всякого сомнения, ваше сиятельство.
— Ради кого же?
— Почем я знаю!? Всего вероятнее, что ради ваших тайных врагов, которые перехватывают письма графини Артовой и крадут бумаги у ваших курьеров… Но они, наверное, не знали бы ни о переписке графини с герцогом де Салландрера, ни о курьере, отправленном в Одессу, если бы не сообщал им этого кто-нибудь из ваших приближенных.
— Совершенно справедливо.
Тут герцогу припомнилась сгоревшая рукопись, и он не мог больше сомневаться, что Цампа с намерением поджег комнату.
— Я тотчас же прогоню этого негодяя! — сказал он в порыве негодования.
— Не делайте этого ни под каким видом! — возразил Вантюр.
— Отчего?
— Потому что он может быть полезен вам.
— Полезен… такой негодяй? Вантюр улыбнулся.
— Если бы ваше сиятельство, — сказал он, — пожили подобно мне с мошенниками, так вы бы узнали, какую пользу можно извлечь из тайного врага.
— Делайте, что хотите, — проговорил герцог.
— Извините, ваше сиятельство, но вы будете делать то, что я вам скажу.
— Хорошо, говорите.
— Идите в спальню и ложитесь в постель. Когда войдет камердинер, то притворитесь, что вы в сильном отчаянии.
— А потом?
— Больше ничего. Я беру на себя Цампу.
— Должен ли я писать герцогу де Салландрера?
— Нет.
— Но ведь он уезжает?
— Пусть едет!
— Я не понимаю…
— И не нужно, — ответил дерзко Вантюр, сознавая, что становится необходимым герцогу. — Я знаю, что нужно делать. Притом же вашему сиятельству небезызвестно, что мне будет очень выгодно, если вы женитесь на сеньорите Концепчьоне.
— Совершенно справедливо, — заметил герцог, начиная глубоко и слепо верить в своего помощника, который явился к нему так неожиданно.
Он ушел из конюшни вместе с Вантюрем. Через несколько минут туда пришел Цампа и, подойдя к конюху, таинственно подмигнул ему.
— Ну что? — спросил он.
— Дело сделано, — ответил конюх.
— Тебе отказали?
— Наотрез.
— Очень хорошо. Я поговорю о тебе с герцогом, и он опять возьмет тебя через неделю! Вот твои десять луидоров.
Конюх положил деньги в карман и, посмотрев на Цампу, спросил:
— На кой черт обещали вы мне десять луидоров?
— Я хочу поставить на твое место своего родственника.
— А! Ну а если он не сойдет с него через неделю?
— Сойдет, так как его сделают кучером вместо англичанина, которому откажут.
Конюх вполне удовольствовался этим объяснением и отвесил Цампе низкий поклон.