— Брат — большой дипломат, — проговорила она, — он назначает вас своим посланником.
Рокамболь в точности выполнил программу сэра Вильямса, то есть катался в Булонском лесу, обедал дома и затем снова вечером был у своего ментора.
В этот самый вечер, часов в одиннадцать, по бульвару Инвалидов шел тряпичник с корзинкой за спиной и фонарем в руке.
— Никто не может вообразить, — ворчал он про себя, — как полезно людям моей категории ходить часто по театрам, где можно поучиться вдоволь. Если бы я не видел Фредерика-Леметра в роли тряпичника, то, конечно, не сумел бы составить себе этот приличествующий настоящему случаю костюм. Теперь же я — самый безукоризненный артист в лохмотьях.
И тряпичник окинул самодовольным взглядом свои лохмотья.
Благодаря этому костюму Вантюру удалось увидать, как в полночь в сад герцога де Салландрера прошел какой-то ливрейный лакей и через час вышел оттуда обратно в сопровождении негра Концепчьоны.
Лакей протянул руку негру и сказал: «Вот, возьмите себе». — «Покорно благодарю, господин маркиз», — ответил негр с почтительным поклоном.
Калитка опять затворилась, и лакей, выйдя на бульвар, споткнулся о Вантюра.
— Пьяница! — проворчал он, продолжая свой путь.
— Черт бы тебя побрал! — прошептал Вантюр, приподымаясь. — На этот раз ты не потрудился, любезный, переменить свой голос, и я узнал его. А! Ты лакей, ты изволишь ходить по ночам через калитки и тебя величают маркизом. Черт бы тебя побрал!
Вантюр встал, вскинул на плечи корзинку и зажег фонарь.
Рокамболь продолжал свой путь к набережной. Но у Вантюра были хорошие ноги, и он шел за ним невдалеке.
На Сюренской улице тряпичник значительно приблизился к Рокамболю, который очень скоро скрылся в воротах одного дома.
— Ладно! — сказал Вантюр. — Я знаю теперь, где ты живешь, если только ты являешься сюда за тем, чтобы переменить одежду. Но я и это узнаю.
Вантюр опять погасил огонь и сел в углублении между двумя домами.
Было уже два часа ночи. Вантюр смотрел на фасад дома.
— Если квартира твоя выходит на улицу, то я увижу в окнах свет, — сказал он про себя.
И действительно, минуты через три в окнах мезонина засветился огонек; он был виден в продолжение часа, а затем опять погас.
Вантюр по-прежнему ждал на своем обсервационном посту.
— Или ты живешь тут, — думал он, — или же приходишь сюда менять свой костюм. В первом случае ты ляжешь спать, во втором, конечно, не замедлишь уйти. Подожду еще…
Но его ожидания были совершенно напрасны, так как он не знал, что в доме есть два выхода, и, смотря на первый из них, он не приметил, как из второго выхода вышел мужчина в плаще, сел в купе и уехал.
Вантюр ждал еще около часа и, наконец, пробормотал:
— Все равно! Теперь я знаю, как мне быть. Господин маркиз, наверное, живет здесь, и завтра вечером мы попробуем поискать бумаги, которые он, конечно, не сжег. Рокамболь не такой человек, чтобы уничтожать бумажки, стоящие дороже золота.
И затем он медленно пошел.
На следующий день в восемь часов утра на Сюренскую улицу пришел какой-то комиссионер в синей куртке и рыжем парике. Это был не кто иной, как переодетый Вантюр. Он вошел в дворницкую и с самым глупым и добродушным видом спросил привратника, где квартира господина маркиза.
Привратник, читавший в это время газету, поднял голову, осмотрел комиссионера с головы до ног и с удивлением ответил:
— Маркиз? Какой маркиз?
— Ах, я, право, не знаю его имени, — заметил наивно Вантюр, — на углу улицы Маделен какая-то дамочка подала мне это письмо, сказав, что вам известна квартира.
— Здесь нет никакого маркиза.
При этом ответе Вантюр несколько отступил.
— Это такой высокий белокурый молодой человек, живущий в мезонине, — сказал он.
— На улицу или во двор?
— На улицу.
— Следовательно, вы говорите про господина Фридерика, но ведь он совсем не маркиз.
Вантюр глупо улыбнулся.
— О, — сказал он, — господин Фридерик, вероятно, называет себя маркизом для того только, чтобы приманить к себе эту дамочку.
— Это может быть…
— Ну, так как же? Дома этот барин?
— Нет… Он уехал на целую неделю и не больше, как с час тому назад.
Вантюр поклонился и ушел, пытливо взглянув на привратника, как бы желая прочесть на его физиономии, правду ли он говорит. Но в то же время он увидел другие ворота и сразу понял все.
— Ну, болван же я, — подумал он. — Теперь ясно как божий день, что мой маркиз вошел в одни ворота, а вышел в другие. Его-то я и видел, когда он садился передо мной в купе… О-го! Рокамболь, по-видимому, делает свое дело; у него есть купе, и он ходит по ночам в отель Салландрера…
Затем он отправился в пассаж Солнца на Пепиньерской улице, где находилось несколько меблированных квартир для ремесленников, уличных комиссионеров и прочего подобного люда. Войдя в дворницкую одного из подобных домов, Вантюр снял с гвоздя ключ и, поднявшись на шестой этаж, вошел в маленькую комнатку. «Никто не поверит, — пробормотал он, запирая за собой дверь, — что здесь живет человек, у которого найдется несколько тысяч франков и который рассчитывает в самом непродолжительном времени получить двадцать пять тысяч ливров годового дохода».
Сказав это, Вантюр разделся. Затем он вынул из чемодана синий сюртук, черные панталоны, красный жилет и надел их на себя. Преобразившись таким образом из уличного комиссионера в мелкого лавочника, он вышел по другой лестнице на улицу и сел в извозчичий фиакр.
— Куда прикажете? — спросил его извозчик.
— Церковная улица, номер пять; я дам на водку…
— Ладно! — сказал кучер, стегнув свою клячу. Через полчаса Вантюр вышел из фиакра на Церковной улице, перед двухэтажным домом под номером пятым, весьма приличного вида. Из окна дворницкой высунулась красноватая физиономия в очках.
— Ну, дружище! — сказал этой личности Вантюр. — Ладишь ли ты с мамашей?
— Это предостойная дама, — ответил привратник с низким поклоном.
Вантюр посмотрел на него и, улыбнувшись, подмигнул ему.