В ее руках появился большой стеклянный шприц с медной окантовкой и украшенным витиеватой резьбой поршнем. Длинная игла сверкнула и погрузилась в живот охнувшей Магнолии. Шприц начал наполняться, но не кровью, а густой золотистой жидкостью, похожей на ртуть. С каждым заполненным миллиметром объема пальцы девушки заострялись и бледнели, словно она очень быстро теряла вес.
— Надо отдохнуть, — Жрица положила заполненный наполовину шприц на подставку и рухнула в кресло. Подрагивающими руками она взяла бокал с теплым вином и сделала несколько долгих глотков. — Вино с остров просто чудесно, если не знать из чего оно сделано.
— Что в шприце? — я с неудовольствием отметил, что мой голос колебался.
— Значит, ты их категории любопытных, ну хоть не мочишься от страха, — вздохнула Магнолия. — Как ты знаешь, мальчишка, после определенного возраста врожденный уровень кай нельзя повысить, а после развить его в более чем двукратном размере. И я занимаюсь частичным решением этой проблемы. Если нельзя развить врожденный дар, то как насчет полученного? Если говорить просто, то я ищу способы усиления альтернативные развитию кай. Я стала довольно известной в данной области и на меня вышли люди, заинтересованные в создании большого количеств бойцов из отребья.
— Почему нельзя просто использовать технику Десяти восходов, она же неплохо показала себя? — я решил блеснуть знаниями, чтобы увеличить свою ценность в глазах жрицы.
— Удивлена, удивлена, — вяло похлопала в ладоши Магнолия. — Во-первых слишком долго, во-вторых — не твоего ума дело. Начнем эксперимент.
Девушка взяла шприц и до середины иглы ввела мне в живот. Больно? Скорее чертовски неприятно. Но когда золотистая жидкость начала вытекать, то показалось, будто в животе разливается расплавленный металл. Ебанутая сука. У меня не было времени, чтобы спокойно анализировать жидкость, но она несомненно жутко ядовита и опасна.
Температура тела сразу взлетела почти на шесть градусов и продолжала нарастать. Горячая кровь обжигала сорвавшееся в галопе сердце. Но в отраве действительно присутствовало большое количество энергии, которую я принялся жадно поглощать. Магнолия положила руку мне на живот и попыталась манипулировать растекшейся жидкостью, собирая ее в сферу. Я даже позволили ей делать это. А потом…
— Что!? — успела воскликнуть девушка и рухнула на пол.
Я провернул тот же трюк, что и с Варламом. А не нужно в меня лезть со своей энергией. Полученного хватило, чтобы нейтрализовать введенную дрянь и немного восстановиться. Но пришлось напрудить прямо на стол — надо же как-то вывести из организма яд.
Жрица оклемалась спустя пять минут. Я принялся корчить из себя страдающую от адских мук жертву.
— Слишком много крови отдала, — пробормотала она, на четвереньках ползя к креслу, в котором и затихла еще на полчаса.
В дверь постучали. Покачиваюсь и проклиная все на свете, Магнолия пошла открывать. На пороге стоял Барт.
— Как успехи? — он привстал на цыпочки, заглядывая в комнату через плечо девушки. — Святая, вы же обещали оставить мальчишку мне!
— Не нуди, палач, — отмахнулась Магнолия. — Ты и так забрал себе того парнишку с аномально высоким уровнем кай. Они же вроде знакомые?
— Да, их вместе повязали, — Барт протиснулся в помещении и подошел ко мне. — Гляди, живой, не подох. Святая, отдай его мне. С меня пять бутылок твоего любимого жучиного вина.
— Не зли меня, — предупредила Магнолия, отстегивая наручи на мне.
— Говорят на соревнованиях будет длань дракона, — заговорщицким голосом зашептал мужчина. — Откормим сопляка и выберем ему противников послабее, представив дело так, будто он стал сильнее после ваших экспериментов. Дела ведь идут не ахти, я прав?
Магнолия, как разъяренная фурия, подлетела к Ьарту. Вспыхнувший в ее руке кинжал света остановился в миллиметре от глаза струхнувшего палача.
— Из твоего рта несет членами, Бартоломей, захлопни пасть и проваливай, — прошипела жрица. — Мне не нужны твои жалкие уловки, чтобы доказать успешность опытов. Первые бои уже начались?
— Спокойней, святая, — Барт мягко отодвинул девушку. — Мы пока только отбираем кандидатов. Скоро должна вернуться капитан с отличным уловом из Пристанища воронов. В этом году даже участвуют несколько кандидатов из кланов.
— Людям всегда было интереснее наблюдать за побоищем, чем заниматься наукой, — Магнолия скривилась.
— Наш доход за прошлый год превысил пятьсот миллионов ван, — пожал плечами Барт. — Говорят, что в качестве тайного гостя присутствовал заместитель премьер-министра. Всем интересно наблюдать, как отъявленные негодяи, приговоренные к смерти, сражаются за свои жизни.
— Ставлю десять миллионов на победу своего подопытного, — громко произнесла Магнолия.
— Он едва ли пройдет местный отбор, — удивился палач.
— Ты принимаешь ставку? — нахмурилась девушка.
— Твой подопечный станет чемпионом? — глаза Барта загорелись от жадности. — По рукам, святая.
Магнолия презрительно посмотрела на протянутую ладонь и мужчина суетливо спрятал конечность за спиной. Барт подошел ко мне и похлопал по плечу.
— Держись парнишка.
Когда палач ушел, жрица освободила меня и вручила серебряный поднос с остатками жареной птицы. Куски жирной кожи, косточки, хрящи и пятно острого оранжевого соуса.
— Жри.
Я с удовольствием пообедал остатками, едва ли не вылизывав посуду. Магнолия взяла пыльную пузатую колбу и щедро плеснув вина, протянула мне. Терпкий, но сладкий вкус мне понравился.
Барт потер руки, выходя из комнаты святой. Из рукава его растянутой хлопковой рубашки высунула головку полупрозрачная змейка, ощупавшая сырой воздух темницы раздвоенным языком. В тусклом свете ламп в закопченных абажурах рептилия была абсолютно невидима.
— Тише, тише, — палач направил немного кай в змею, и она почти сразу уснула, обвив предплечье мужчины.
Бартоломей был уроженцем трущоб промышленных районов, похожих на зловонную клоаку из сгнивших деревянных бараков, заброшенных корпусов артрийских заводов, вшивых ночлежек и подпольных баров, накрытых токсичным желто-зеленым смогом. Его выловили из сточной канавы бездомные, с которыми он жил до четырех лет. За плошку риса и ядовитую рыбу из каналов приходилось вымаливать милостыню, получая побои в случае недостачи.
В семь его продали в бордель. Барт не любил вспоминать те времена, хотя его достаточно быстро выкупил постоянный клиент. Следующие пять лет он ненавидел, хотя хозяин, преуспевающий фармацевт, многому успел его научить. Но был законченным садистом. Барт научился писать и читать на четырех языках, смешивать травы и фехтовать. Самый большой его талант обнаружился в бухгалтерии — погружаясь в вычисление и расчеты, он отрешался от реальности. Когда Барт стал прыщавым подростком, хозяин охладел к его телу, перепоручив работу в лавке.
С возрастом наклонности фармацевта становились все жестче. Когда Барту исполнилось восемнадцать, хозяину не хватало одного мальчишки на месяц. Парню приходилось расчленять истерзанные тела и прятать их в закоулках трущоб, рискуя нарваться на кинжал бандита. Но Барт постоянно учился, покупая книги на деньги, полученные в результате махинаций с бухгалтерией лавки. Он выучился на вечерних курсах юриспруденции, а у дельцов трущоб умению подделывать документы.
В двадцать Барт стал владельцем лавки, а его бывший хозяин болтался в петле за растление. Парень понимал, что без связей бывшего хозяина его быстро сожрут, продал дело и пустился в бега. Его словили спустя два дня. Хоть не убили. Дальше много чего было. Помощник капитана на пиратском судне, работорговля, контрабанда артефактов… Барт везде учился, что позволило ему скопить немаленькую сумму для обычного человека.
— Капитан? — Барт трижды постучал в дверь.
— Войди, — раздался мелодичный голос.
Палач видел в своей жизни много жуткого дерьма. Щупальца гигантского кракена толщиной с вековое дерево, промелькнувшие под их пиратской шхуной; кровавые ритуалы островных шаманов, принадлежащие им бесчисленные деревянные клети с рабами, уходящие к небесам; силуэт пустынного демона, за ночь сожравшего лагерь их конкурентов-работорговцев; плавающие железные гробы с живыми мертвецами в Соленом озере. Много дерьма… И капитан занимал верхушку пирамиды.
Барт зашел и встал у стенки, как нашкодивший ученик. Над широким простым столом склонилась девушка с кудрявыми голубовато-белыми волосами. Ее тонкие пальцы скользили над торговой картой, передвигая разноцветные фишки. Синий мундир свободно болтался на хрупких плечах, но форменные штаны едва не лопались от непомерно мощных бедер и икр.
— Святая мертва? — капитан подняла льдистые безразличные глаза.
— После укуса Небесной гадюки не выжить, — уклончиво ответил Барт, до усрачки боявшийся дать твердый ответ. — Если рядом не окажется целителя. Вдобавок, там остался тот заключенный, каннибал, если вы помните. Через полчаса их обнаружат.
— Крис Савой, — капитан подошла к угловому столу и взяла в руки черную фишку.
— Ваша память поражает, — Барт отвесил учтивый поклон.
— Плохой розыгрыш, Бартоломью, — капитан исковеркала имя палача на свой манер, но он скорее сожрал бы свой язык, чем поправил ее. — Но Магнолия была плохой картой. Ее покровители были недовольны, скоро пришлют другую жрицу. Крис же темная лошадка. Почему он?
— Случайность, — прохрипел палач, покрываясь потом. Его глаза впились в рукоять шпаги, висевшей на поясе девушки.
— Тот забытый старик тоже случайность? — девушка поправила локон, скользнувший на лоб. — Пришел отчет по нему. Бывший воин из Черных теней. Помнишь, был такой отряд в Стране тростника? Ценная карта.
— Я исправлюсь, — склонил голову мужчина. С его лба закапал пот. — Я заметил в поведении святой странность, капитан. Она предложила сделку на победу своего подопытного в чемпионате. Может прорыв в исследованиях?
— Не дури, не дури, не дури, — капитан быстро замотала головой, будто ее лицо облепила туча насекомых. — Проклятая болезнь… Лучше выберем будущего чемпиона турнира. Кого предложишь?
— Хм, однозначно зверь из Падмы! — оживился Барт. — А еще можно устроить шоу с подставным побегом. Представьте, как это чудовище рвет сразу десяток стражей! Все равно это отребье больше ни на что не годится.
***
Поглощенный пищей, я упустил момент, когда Магнолия рухнула на пол. Повернулся, а бледная, как мел женщина, уже лежит, широко раскинув руки. Барт, тварь! Я швырнул в стену тонкую полоску стали, незаметно переданную палачом.
На белой коже Магнолии начали проступать красные пятна — мелкие капилляры начали лопаться. Боюсь, представить, что там внутри творится. Если святая здесь подохнет, то ее смерть повесят на меня. Кровь стучала в висках, перед глазами проплывали разноцветные искры. Пришлось на время зажмуриться и сосредоточить внимание на одной мысли — мне задница, если не придумаю выход. Я застонал, прижав руки к голове.
Скальпель! Не церемонясь, резко провел по животу женщины, но острое лезвие оставило лишь тонкий красный след, не прорезав кожу. Скальпель тоже полетел в стену. Мне нужен близкий контакт, чтобы помочь ей. Точно!
Я с треском порвал платье, открывая лобок жрицы, покрытый треугольником рыжих волос. Плюнув на пальцы, попробовал ввести их во влагалище, но уперся в упругую преграду. Девственница!? Пришлось сместиться ниже, проникнув в дырочку, у приличных девушек не предназначенную для сношения. Пальцы вошли легко, но святая глухо застонала.
— Ты охуел? — тихонько прошептала она. На большее ее сил не хватило.
Пальцы плотно сжали горячие стенки, но я протолкнул их еще глубже и сконцентрировался. Скользить внутренним взором по жрице оказалось чудовищно сложно. Потоки бурлящей плотной золотой воды подхватывали меня, как щепку, швыряя во все стороны и сжигая направленную энергию. Но понемногу ее странная кай успокаивалась, что означало близкое наступление смерти.
— Драконьи яйца! — в сознании всплыло странное ругательство. Я прикусил указательный палец на левой руке и ногтем процарапал губу девушки, смешиваю нашу кровь.
Оперируя энергией сразу из двух точек, я грубо вмешался в процессы организма. Судя по скорости действия яда, Магнолия вообще не жилец. Я остановил слабое биение сердца, не давая крови разносить отраву. Хорошо, что золотая дрянь в ее венах гораздо гуще и плотнее, чем обычная кровь. Теперь надо выцепить циркулирующий яд. Место проникновения я нашел — змеиный укус на левом предплечье.
На время убрав руку от лица жрицы, я перехватил ее кисть и вгрызся в плотную, как молодое дерево, кожу. Ее кай перестала защищать внешние покровы, но мне с огромным трудом удалось оторвать клок мяса.
Некоторая часть дрянь успела впитаться со слюной и через пару минут я почувствовал слабость и головокружение. Но очистка шла. Я будто ловил крохотных черных рыбок в золотом ручье. Более быстрого способа не существовало, только кропотливая, но в то же время невероятно быстрая работа. Сознание вошло в поток, все точнее и глубже настраиваясь на работу. В какой-то момент пришло озарение, сходное с тем, что возникло при взаимодействии с водной пушкой.
— Чтоб мне сдохнуть, — я повалился на жрицу. Слабое биение энергии запустило ее сердце.
Все. Предельное истощение. Дали бы мне возможность насытиться чистейшей маной, я бы и шагу не сделал, настолько меня вымотало лечение жрицы. Та слабо мазнула ладонью по моей голове, пытаясь сбросить. Лбом я уперся в восхитительно мягкое снование ее пышной груди. От жрицы слабо пахло потом. Магнолия пришла в себе очень быстро. Она привстала и пальцы выскользнули из ее задницы. Я стек на прохладный пол.
— Ты покойник, — прошипела она, подбирая остатки платья.
— Помолчи, женщина, — звук ее голоса неприятно дребезжал в гудящей голове. — Я тебе жизнь спас.
— Это был твой долг, — высокомерно заявила Магнолия.
— Ты реально такая сука? — спокойно спросил я склонившуюся с ножом для бумаги женщину.
— Еще хуже, чем ты думаешь, — ухмыльнулась она.
Лезвие не успело коснуться моей кожи, как девушка отшатнулась, хватаясь за сердце. Недавно порозовевшая кожа снова вернулась к мертвенно-бледному оттенку. Озарение пришлось очень кстати. Я не вспомнил новое заклинание, бесполезное в этом мире, зато освоил хитрый трюк.
— Я украл твое сердце, — у меня вышло отличное мерзкое хихиканье.
На деле все было не так поэтично. Небольшой клочок моей плоти обосновался в сердце Магнолии, частично захватит контроль над нервами. Когда мы находимся достаточно близко, хотя желателен тесный контакт, я могу сбивать ей сердцебиение. Максимальное расстояние полшага.
— Что ты сделал!? — жрица в ярости ударила ногой, разбивая его в щепки.
— Закрой пасть, неблагодарная дрянь, — я с трудом встал и покачиваясь, подошел к замершей жрице. Мои пальцы грубо впились в мягкую грудь девушки. — Умру я, сдохнешь и ты, уяснила?
Блеф я подкрепил жутким взглядом и сильным импульсом. Судя по слезам, скользнувшим из-под вуали, Магнолия все уяснила. Оттолкнув ее, уселся в кресло и отпил из бокала вина.
— Иди сюда, — я поманил Магнолия. — Наклонись. Еще ближе.
У меня было тело подростка. И оно диктовала условия, которые я находил забавными. Я сдвинул тонкую шлейку платья, освобождая тяжелую грудь. Следующим движением сжал между пальцев сосок яростно выдохнувшей жрицы. В голове застучало от волнения, а повязка на мое паху оттопырилась.
— Покажи лицо, — потребовал я.
Жрица издала смешок и приподняла вуаль. Я грустно вздохнул и отпустил мягкую грудь, лежавшую в левой руке. Лицо Магнолии пересекала золотая черта, деля его на две половины: гладкий и нежный девичий подбородок и розовые спелые губы перетекали в аккуратный носик, но кожа вокруг глаз изрезана глубокими морщинами и цветом похожа на гнилую грушу, лоб же покрыт пигментными пятнами и шишками.
— Ты потрогай, — осклабилась она, соблазнительно приподнимая груди.
— Отцепись, старая целка, — я с отвращением поморщился. — Лучше скажи, что теперь делать?
Но отвечать не пришлось. В дверь с грохотом забарабанили, а потом не церемонясь снесли с петель. В комнату влетели стражи с винтовками, но увиденная ими картина настолько шокировала вояк, что они застыли. Им в спины влетели товарищи, кто-то пополз через нагромождение тел, да так и замирал от удивления на хребтах соратников.
Я сижу в кресле, аристократически болтая вино в бокале, а Магнолия прикрывает руками обнаженную грудь и лобок.
— Простите, святая, — глухо сказал командир, заваленный телами подчиненных. — Вышло недоразумение.