С самого отъезда из Чили пловцы не чувствовали себя так хорошо, как в этот день, когда они, сидя на высоком коралловом рифе, созерцали покрытый роскошной растительностью берег, посылавший им свои пьянящие ароматы, и насыщались вкусным блюдом. Не будь они даже так изморены голодом, этот деликатес и тогда не был бы лишен в их глазах своей цены.
Опасаясь вредных последствий после слишком продолжительного воздержания от всякой пищи, дон Хосе убедил своих спутников следовать его примеру, то есть утолять голод небольшими порциями и с известными промежутками. Последовать такому благому совету было для всех очень нелегко, в особенности из-за чудного аромата и вкуса кушанья, еще больше раздражавших голодные желудки. Поэтому после небольших приемов пищи, с получасовыми промежутками, все, не исключая и самого советчика, единодушно, по молчаливому соглашению, принялись дружно уничтожать соблазнительное лакомство уже без всяких перерывов и усердствовали до тех пор, пока оно не было уничтожено все.
После небольшого отдыха, потребность в котором была вызвана усиленной деятельностью наполненного и даже переполненного желудка, капитан Ульоа стал разбираться с помощью подзорной трубы в лабиринте рифов, среди которых он находился со своими спутниками. В одном месте наблюдатель заметил свободный проход, простиравшийся до самого берега. По этому проходу можно было провести небольшую лодку или что-нибудь вроде этого.
От всего плота уцелело только два довольно толстых бревна, крепко связанных одно с другим. На эти бревна можно было поместить девушку с необходимыми вещами; сами же мужчины должны были пуститься вплавь и подталкивать бревна с драгоценным грузом.
— Только бы избежать встречи с акулами, — озабоченно говорил капитан.
— Не беспокойтесь, дон Хосе: я буду смотреть в оба, и лишь только замечу что-либо похожее на этих морских чудовищ, тотчас же выстрелю в них. Я ведь прилично владею огнестрельным оружием, — успокаивала его храбрая девушка.
— Да, мне ваш брат говорил об этом, — отозвался Ульоа. — Ну и отлично, можно, значит, надеяться, что наша переправа окончится благополучно.
— А для себя мы воткнем в бревна ножи, чтобы иметь их в случае надобности под рукой, — заявил Ретон.
Так как никаких предварительных приготовлений не требовалось, то тотчас же спустили на воду связанные бревна, перенесли на них и укрепили, как могли, несколько ящиков с самыми необходимыми вещами, затем на один из ящиков усадили Мину и, оставшись сами в воде, пустились вплавь, подталкивая вперед этот новый, более легкий и небольшой плот. Держа наготове заряженный карабин, Мина зорко оглядывала вокруг себя воду.
Не без труда пролавировав между рифами, пловцы вывели плот в свободный проход. Но не успели они отплыть от покинутого убежища и двухсот метров, как боцман с громким восклицанием ужаса вдруг вытащил из бревна ближайший к себе нож и заявил, что кто-то под водой укусил его за ногу.
— Уже? — произнес Ульоа, нахмурившись. — Смотри, Ретон, тут водятся морские животные, укус которых очень опасен. Зубы у них такие же ядовитые, как у змей.
—А вот я сейчас узнаю, с кем мы имеем дело, — проговорил старый моряк и скрылся под водой.
Через минуту его седая кудлатая голова снова показалась на поверхности, и он крикнул:
— Удрала, проклятая!.. Похожа на ящик, покрытый колючками» Сроду не видывал такой… Акул не заметил, зато по соседству шныряет что-то вроде рыбы-молота.
— Это тоже очень опасная рыба, — заметил капитан, — а та, что походит на ящик, должно быть, так называемый треугольный чемодан. Эта рыба водится только близ пресных вод. Значит, мы должны быть недалеко от Балабиосской бухты, в которую впадает несколько рек и, между прочим, самая значительная из них, река Диа. Счастье наше, если мы, по воле ветра и волн, действительно так близко очутились к нашей цели.
— Ах, черт! — снова вскричал старик. — Берегитесь! Нападение! — прибавил он и вторично скрылся под водой.
В том месте, где исчезла его голова, появились пенистые круги, потом на воздух взвилась, сверкая точно стальной щетиной, какая-то треугольная живая масса и тут же тяжело шлепнулась назад в воду. Вслед за тем вынырнул и старик, крепко сжимая в правой руке нож.
— Ну, угостил же я эту проклятую тварь! — объявил он, тяжело отдуваясь и отплевываясь. — Так саданул ее ножом под брюхо, что едва ли она теперь будет кого преследовать. Не достать ли ее на закуску, капитан? — вдруг спохватившись предложил старик.
— Не стоит, отдохни лучше, дружище, и побереги свои силы, — произнес Ульоа. — В этом колючем костяке ничего нет, кроме небольшого куска мочалистого мяса и огромной, пропитанной жиром печени. Этим уродом пренебрегают даже голодные дикари.
— Значит, в здешних водах почти вся рыба никуда не годится? — спросил дон Педро.
— Нет, здесь много очень хорошей и замечательно вкусной рыбы, — ответил Ульоа. — Приготовьте, например, как следует хотя бы дюгоня — пальчики оближете. Ну, а больше ты ничего не заметил в воде, Ретон? — обратился он к боцману.
— Кроме нескольких рыб-молотов, ничего, капитан. Ай-ай! Смотрите, смотрите, вон они, с правой стороны. А вон и спереди высунулась одна! — с ужасом вскричал старик, еще крепче сжимая в руке нож.
Ужас боцмана передался и другим пловцам. Да и было от чего. Рыба-молот хотя и принадлежит к мелкой разновидности акулы, но не менее ее прожорлива и опасна. Правда, благодаря странному устройству пасти, находящейся под рылом, что и придает голове этой рыбы вид молота, ей не так удобно, как акуле, хватать добычу, зато она может оглушить ударом своего хвоста, поэтому борьба с ней тоже довольно опасна.
— Дон Педро, и вы, сеньорита, готовьтесь стрелять! — крикнул Ульоа. — Третьим стрелком буду я. А ты, Ретон, и ты, Эмилио, держитесь ближе к бревнам и как можно осторожнее подталкивайте их вперед.
Молодой Бельграно поспешил взобраться на плот. Усевшись на краю бревен и взяв поданное ему сестрой ружье, он одновременно с ней выстрелил в ближайшее чудовище, показавшееся перед самым носом плота и кровожадно сверкавшее синими с желтым отливом глазами. Меткая пуля девушки угодила чудовищу прямо в пасть, а выстрел ее брата пропал даром. Молодой человек с досадой швырнул на плот ружье, схватил нож и бросился с ним в воду.
— Молодец, сеньорита! Вы образцовый стрелок! — восторженно воскликнул Ульоа. — Дон Педро! — крикнул он молодому человеку, спешившему с ножом в руке к раненной сестрой рыбе-молоту, — скорее назад! На плот! Берите опять карабин и старайтесь так же метко стрелять, как ваша сестра! Атака только начинается!
— Берегитесь! — крикнул в этот момент боцман. — Чудище нырнуло под плот, должно быть, задумало напасть снизу… Впрочем, я сейчас посмотрю.
С этими словами старик в третий раз скрылся под водой.
— Ну что? — спросил его Ульоа, когда он вновь появился на поверхности.
— Они занялись там морскими змеями, до которых так же охочи, как и до нас, — ответил Ретон. — На этот раз, к нашему счастью, пожалуй, даже предпочтут нам змей, потому что с ними им меньше возни, чем с нами. Бестии, надо думать, поняли это.. Вот когда проглотят по нескольку змеек, а остальных распугают, тогда, гляди, опять двинутся на нас Хорошо бы нам успеть до тех пор добраться до берега, он вон уже недалеко. Двигайте скорее плот, а я буду наблюдать за этими разбойницами.
До береговой линии действительно оставалось не более сорока метров. Все мужчины принялись усиленно подталкивать к недалекому берегу плот, причем старик то и дело нырял с целью удостовериться, не угрожает ли новая опасность со стороны морских чудовищ. Мина по-прежнему спокойно восседала на своем месте, зорко посматривая по сторонам и держа наготове карабин.
— Вот они, вот они опять! — вдруг пронзительно взвизгнул юнга, поспешно взбираясь на задний конец плота. — Одна меня сейчас сильно ударила чем-то тупым.
Действительно, возле него шевелилось несколько молотообразных голов. Потом вдруг все эти головы исчезли, и через минуту по бревнам снизу и с боков посыпались сильные удары хвостами: очевидно, чудовища старались опрокинуть плот.
К счастью для пловцов, в это время плот уже входил в лабиринт окаймлявших береговую полосу ризофоров, корни которых так плотно переплетались между собой, что по ним можно было пройти, как по мосту.
Когда пловцы оказались в этом месте, капитан предложил всем приготовить карабины.
— Отобьем эту последнюю атаку и потом уж без помехи переберемся на твердую землю, — сказал он и скомандовал: — Пли!
Дружно грянуло сразу четыре выстрела. Три чудовища забились в воде, поднимая вокруг плота целые каскады окрашенной темной кровью пены. Остальные скрылись
— Ну, теперь баста! — довольным голосом проговорил Ульоа. — Эти уроды из трусливых и долго не забудут нашего угощения» Еще одно дружное усилие, друзья, — и мы наконец в тихой пристани.
Спустившись с плота, пловцы за несколько минут протащили его к выступавшему перед ними из воды естественному мосту из корней ризофоров, вывели на него девушку, проявившую завидное мужество, перенесли туда же все бывшие на плоту вещи и с чувством полного облегчения предались созерцанию окружавшей их роскошной растительности.
Ризофоры принадлежат к породе тех деревьев, которые растут в воде. Глубоко внедряясь в морское дно своими многочисленными крепкими и цепкими корнями, с густой сетью постепенно утончающихся разветвлений, они забираются и на песчаные побережья. Весь остров Новая Каледония на протяжении большей своей части опоясан такими деревьями. Из-за своих паразитических свойств ризофоры заглушают всякую другую растительность и очень быстро размножаются сами. Соленая морская вода им, очевидно, вполне благоприятствует, поэтому целые их островки встречаются иногда довольно далеко от берегов, почву которых они пробуравливают корнями вплоть до воды.
После довольно продолжительного отдыха капитан Ульоа предложил своим спутникам двинуться потихоньку и с соблюдением всевозможных предосторожностей на самый остров.
— Имейте, друзья мои, в виду, что нас на первом же шагу могут встретить канаки, — предупреждал он. — Если мы не сумеем сразу внушить им к себе страх и уважение, то нам придется, пожалуй, пожалеть, что мы не погибли в море. Сеньорита, — обратился он к девушке, — идите как можно осторожнее. Этот «мост», как видите, очень шероховат и скользок.
Маленькое общество осторожно тронулось в путь. Местами он преграждался густой сетью низко нависших и густо переплетенных между собой мелких ветвей ризофоров, подымавшихся террасовидными уступами, так что их приходилось перерубать ножами.
Вдруг капитан, шедший впереди, поспешно обернулся к непосредственно следовавшей за ним девушке и что-то шепнул ей, и они оба присели, выставив вперед карабины. Остальные спутники поспешили последовать их примеру.
Через несколько минут Ульоа снова поднялся на ноги и, обернувшись к дону Педро, который ближе других спутников находился к нему, шепнул:
— Впереди видны люди.
— Канаки? — с тревогой спросил молодой человек.
— Кажется.
— А много их?
— Пока только двое. Вооружены копьями и каменными топорами. Что-то делают там. Но что именно, не могу понять.
— А далеко отсюда?
— Не особенно. Да вот взгляните сами.
Посторонившись, он пропустил немного вперед молодого человека. Дон Педро поспешно взглянул в указанную ему сторону и тоже увидел две высокие и статные фигуры, наряженные только в одни передники и походившие скорее на негров, нежели на малайцев. Они прикрепляли к гигантскому ризофору длинные бечевки, свитые из лиан.
— Ну, а вы не разглядите, что они там делают? — спросил Ульоа.
— Точно натягивают на дерево какие-то веревки, — ответил молодой человек, всматриваясь в работу дикарей.
— А, теперь я понял, в чем дело! — проговорил Ульоа. — Они устраивают силки для кутио-кузти.
— Что же это такое, дон Хосе? — полюбопытствовала Мина.
— Так называется туземцами перелет голубей ноту, — пояснил он.
— Судя по этим приготовлениям, птица скоро должна показаться в здешней местности.
— Это те самые птицы, которые изображены на документе отца? — спросил молодой человек.
— Те самые, дон Педро, — ответил Ульоа. — Вероятно, вечером у нас будет великолепный ужин, потому что эта птица очень вкусная. Нужно только быть крайне осторожными, чтобы не попасть в лапы этим молодцам. Наверное, их поблизости целое полчище. Канаки — народ воинственный и храбрый. Они отваживаются нападать на людей, имеющих даже огнестрельное оружие. Для того чтобы навести на них страх и заставить сказать, где находится интересующее нас племя крагоа, нам необходимо захватить хотя бы одного из них в плен.
— А нельзя ли сделать попытку завязать с ними мирные сношения? — спросил молодой Бельграно.
— О нет, об этом и думать нечего! — с живостью возразил Ульоа.
— Они вообразят, что мы их боимся, и тогда нам придется плохо… Но вон они удалились. Пойдемте к тому дереву, которое они так живописно украсили веревочными гирляндами.
Небольшой отряд снова двинулся вперед прямо по направлению к ризофору, вокруг которого только что возились дикари.
— Так и есть, я угадал, — проговорил Ульоа, подойдя к дереву и рассматривая искусно размещенные по ветвям и скрытые в густой листве силки из гибких лиан. — Ни одному нашему птицелову не устроить такого замысловатого приспособления, — восхищался он.
— Удивительная изобретательность и тонкость практического чутья у этих дикарей. А еще смеют говорить об их тупоумии! Смотрите, как все целесообразно придумано. Все силки — а их, как видите, здесь множество — зависят от одной веревки; стоит только потянуть за нее, все петли сразу стянутся, и ни одной птице не уйти» А как умно распределена приманка в виде зерна, насыпанного на поперечные жердочки.
Все спутники капитана, особенно молодые люди, вполне разделяли его восхищение замысловатостью этих приспособлений для ловли птиц.
— Теперь нам необходимо найти безопасное убежище, из которого мы могли бы наблюдать за дикарями, когда они опять явятся, не будучи сами замечены ими, — продолжал Ульоа. — По всей вероятности, птицы скоро появятся здесь. Но раньше должны вернуться дикари, чтобы успеть вовремя спрятаться и следить за силками. Как только силки окажутся наполненными добычей, необходимо тотчас же затянуть все петли, иначе птицы живо склюют корм и улетят.
— Вон направо кокосовые деревья с плодами, капитан, — вмешался старый боцман. — Там можно будет и спрятаться.
— О да, дон Хосе, пойдемте, пожалуйста, туда! — воскликнула Мина. — Я давно уже слышала об этих орехах, но не знала, что они растут и здесь.
Брат ее тоже выразил желание отведать свежих кокосовых орехов, а юнга, облизываясь, заметил, что он очень жалеет, что у него во рту обыкновенные зубы, а не железные молотки, которыми можно бы сразу раздробить скорлупу этих «орешков».
— Хорошо, пойдемте туда, но смотрите, как бы нам не попасть в засаду, — произнес осторожный капитан и, зорко оглядываясь по сторонам, направился к высившимся на некотором расстоянии кокосовым пальмам.
С трудом продираясь сквозь почти сплошные заросли ризофоров и преследуемые откуда-то налетевшими тучами назойливых мух, путники вполголоса обменивались мыслями по поводу того, что, по-видимому, они избавились от одной беды только для того, чтобы попасть в другую, еще большую.
Мухи своими ядовитыми укусами, причиняющими нестерпимый зуд, покрывали не только лицо, руки и шею, но забирались и под одежду, что было еще мучительнее.
Эта муха, названная туземцами поне, величиной с москита, в огромных количествах водится среди новокаледонской морской растительности. Рождаясь вместе с восходом солнца, чтобы умереть в тот же день при его закате, поне за время своего кратковременного существования причиняет обнаженным туземцам жестокие страдания, вызывая на коже человека своими ядовитыми укусами очень болезненные волдыри, с трудом поддающиеся излечению, если их расчесывать, а это неизбежно при нестерпимом зуде.
Наши путники тоже сильно натерпелись от этих маленьких преследователей, пока не добрались до чудовищного по величине банана, ствол которого состоял из нескольких сросшихся между собой отдельных растений. В обхвате этот лесной гигант имел не менее тридцати метров, покрывая своими густолиственными, горизонтально раскинувшимися ветвями огромное пространство в несколько сотен квадратных метров.
— Вот так деревцо! — воскликнул старик-боцман, остановившись перед лесным великаном и с почтением глядя на него.
— Да это дерево представляет собой целую рощу! — дополнил его дон Педро. — В первый раз вижу такое колоссальное растение из породы бананов.
— Верю, — с улыбкой проговорил Ульоа. — Вот мы и расположимся под ним и, чтобы не скучать, полакомимся. Сбегай-ка, Эмилио, — обратился он к юнге, — и принеси нам несколько орехов с тех вон деревьев.
— Слушаю, капитан, — ответил молодой малый, сделавшийся почему-то вдруг удивительно почтительным и послушным.
Пока он ходил исполнять поручение капитана, остальные удобно устроились под зеленым шатром банана.
Вскоре юнга возвратился с целой охапкой огромных кокосов. Орехи оказались не совсем еще спелыми, зато были наполовину наполнены замечательно вкусным молоком и наполовину — не менее вкусной нежной мякотью, похожей на сливочный крем.