Питт сидел неподвижно и молча смотрел на дурно пахнущее бородатое привидение с дикими глазами, стоявшее в двери радиорубки. Он ждал, пока пройдет потрясение и отвратительное зловонное существо вернется в мир галлюцинаций, где ему место. Поморгал, надеясь, что мозг уничтожит видение, но оно смотрело на него и не исчезало.
Потом оно открыло рот, и послышался хриплый голос:
— Вы кто? Вы не из них.
— О ком вы говорите? — спокойно спросил Питт, контролируя голос.
— Они вас убьют, если узнают, что вы пользовались радио.
Голос словно доносился откуда-то издалека.
— Кто «они»?
Рука Питта приблизилась к Барфу и крепко сжала его. Существо в двери не обратило на это внимания.
— Вам здесь не место, — тупо сказало привидение. — Вы одеты не так, как они.
Сам этот человек был в лохмотьях — остатках морского комбинезона, но без знаков различия. Глаза пустые, тело тощее. Питт решил стрелять наудачу.
— Вы коммандер Дюпре?
— Дюпре? — повторил человек. — Нет. Я Фаррис, матрос первого класса Фаррис.
— А где остальные, Фаррис? Коммандер Дюпре, офицеры, другие члены экипажа?
— Не знаю. Они сказали, что убьют их, если я прикоснусь к радио.
— Кто-нибудь еще есть на борту?
— Постоянно двое караульных.
— Где?
— Они могут быть где угодно.
— О мой Бог! — ахнул Питт, весь напрягшись. — Марч! — Он вскочил и усадил Фарриса в кресло радиста. — Ждите здесь. Вы поняли, Фаррис? Никуда не уходите.
Фаррис тупо кивнул.
— Да, сэр.
Держа Барф перед собой, Питт быстро переходил из отсека в отсек, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Ни следа лейтенанта Марча, единственный звук — далекий гул вентиляторов. Он вошел в помещение, которое сразу узнал: корабельный лазарет. Операционный стол, шкафы, заполненные аккуратными рядами флаконов с этикетками, хирургические инструменты, рентгеновский аппарат и даже кресло дантиста. Между кроватями, выступающими из противоположной переборки, тело. Питт нагнулся, хотя уже знал, кто это.
Марч лежал на боку, его руки и ноги были согнуты так, словно они резиновые, кровь окружила тело лужей. Два маленьких, круглых пулевых ранения в грудь навылет; лейтенант лежал на холодной стальной палубе, раскрыв глаза, и невидящим взглядом смотрел на кровь, вытекающую из вен. Движимый инстинктом, древним, как сам человек, Питт наклонился и закрыл Марчу глаза.
Когда горизонтально, по палубе, а затем вертикально, по переборке, поползла тень, Питт полуаркой изогнул тело, прижал острие Барфа к животу стоявшего за ним человека и спустил курок. Черная тень на белой стене выдавала неясные очертания то ли пистолета, то ли дубинки в руках незнакомца, и, промедли Питт хоть долю секунды, он отправился бы следом за Марчем. А так он успел мельком заметить, что его противник — высокий, косматый мужчина в зеленой набедренной повязке. Лицо умное, почти красивое, голубые глаза, буйная светлая шевелюра. Черты лица Питт вскоре забудет. Зато следующее мгновение не забудет до гроба.
Двуокись углерода под огромным давлением высвободилась в податливой человеческой плоти. Тело человека мгновенно раздулось и стало невероятно уродливым, живот выпятился, участки кожи между ребрами надулись, как воздушные шарики. Выражение ужаса на лице продержалось долю секунды и исчезло: из носа и ушей на шесть футов во все стороны полетели серо-зеленые внутренности, рот искривился, стал вдвое шире, и оттуда красным скользким водопадом хлынуло вещество внутренностей; одновременно глазные яблоки выскочили из глазниц и повисли, раскачиваясь, над раздутыми щеками. Руки раскинуло в стороны, и обезображенное тело упало на палубу; углекислый газ вышел через все отверстия, и оно вернулось к прежним размерам.
Питт, чувствуя желчь в горле, отвернулся, чтобы его не вырвало, поднял Марча и положил на койку. Он накрыл тело молодого лейтенанта одеялом. Глядя печально и горько, Питт склонился к неподвижной фигуре, словно говоря: «Я не должен был допустить твоей смерти. Черт побери, Марч. Я не имел права дать тебе умереть».
Он встал. Ноги подкашивались. Игра резко изменила характер. Водоворот заработал еще одно очко.
Питт снова посмотрел на обезображенный труп на полу и понял, что перед ним осязаемая улика. Это не сверхъестественное существо из космоса. Человек с двумя руками, двумя ногами... и способный пролить кровь.
Питт не хотел больше смотреть. Если где-то на лодке скрывался еще один, Питт знал, что шанса взорвать его изнутри нет. У него была только одна канистра с газом. Питт почувствовал себя беспомощным но вдруг его осенило: оружие, тень которого он видел на стене. То самое, что убило Марча. Шаг, другой, и он отыскал его под столом хирургического вида. Он не заметил его раньше, потому что оно напоминало скорее небольшую перчатку с вытянутым указательным пальцем, чем обычный пистолет. Рукоять с углублениями для пальцев, для каждого свое углубление. Рука входит на место так плотно, словно влитая. И лишь короткий, двухдюймовый ствол над большим пальцем свидетельствует, что это огнестрельное оружие. Спускового крючка в обычном смысле нет, лишь небольшая кнопка для подушечки пальца; достаточно легкого нажима, в одну-две унции.
Питт не стал проверять оружие. Он быстро вернулся в рубку, схватил протестующего Фарриса за руку и потащил к спасательному люку.
Они были почти у цели. Еще десять шагов по машинному и реакторному отделению, и они окажутся у входа в торпедный отсек. Питт резко затормозил, вдавливая подошвы в пол, сдерживая инерцию движения Фарриса вперед: он увидел перед собой человека-гору в коротких зеленых шортах, с таким же странным оружием, как то, что сам сжимал в руке.
Питту повезло: внезапность была на его стороне. Он ожидал столкновения, а его противник — нет. Никаких «Кто ты?» или «Что ты здесь делаешь?». Легкое нажатие пальца и почти неслышное змеиное шипение. Оружие Питта заговорило первым.
Заряд из оружия Питта — он до сих по не знал, что вылетает из короткого ствола, — при выстреле в упор попал гиганту в лоб. Тот отлетел и ударился о турбину, повалился вперед, громко грянувшись головой и грудью о палубу. Не успел этот человек испустить последний вздох, а Питт уже перешагнул через него и втолкнул Фарриса в дверь торпедного отсека.
Фаррис споткнулся и упал, растянувшись на палубе, увлекая за собой Питта. Но перед этим Питт ударился под коленом о порог торпедного отсека и выронил оружие. Боль была такая резкая, словно ему отрубили ногу. Но не боль парализовала его, когда он пытался подняться с палубы, а страх: он головой вперед упал в торпедный отсек. Слепо, ощупью Питт искал странное оружие, понимая, что опоздал, что любой из стоящих в отсеке людей легко убьет его.
— Питт? — спросил меньший из этих двоих.
Питт был уверен, что слух и сознание его обманывают. Но потом понял, что смотрит в лицо рулевому «Марты-Энн».
Он спросил:
— Вы пошли за нами?
— Коммандер Боланд решил, что у вас с Марчем кончился воздух, — ответил рулевой. — И послал нас вниз с запасными баллонами. Мы прошли через спасательный отсек. Не думали, что тут сухо.
Оцепенение постепенно отпускало Питта.
— У нас мало времени. Можно затопить этот отсек?
Рулевой смотрел на него. Второй — в нем Питт узнал одного из палубных матросов — тоже смотрел на него, не понимая.
— Вы хотите затопить...
— Да, черт побери! Хочу сделать так, чтобы никто не мог поднять этот корабль по меньшей мере с месяц.
— Нет, нельзя... — неуверенно сказал рулевой.
— У нас нет времени, — мягко сказал Питт. — Марч уже мертв, и мы тоже умрем, если не поторопимся.
— Лейтенант Марч мертв? Не понимаю. Зачем затоплять...
— Неважно, — сказал Питт, глядя прямо в глаза рулевому. — Под мою ответственность.
И прежде чем выговорить эти слова, вспомнил: то же самое он сказал Марчу.
Второй матрос указал на Фарриса. Тот сидел на палубе и смотрел прямо перед собой в пустоту.
— Кто это?..
— Уцелевший из экипажа «Старбака», — ответил Питт. — Надо поднять его наверх. Он нуждается в медицинской помощи.
Если моряк и удивился, встретив человека, который уже полгода как мертв, он ничем этого не выдал. Только посмотрел на порезанную кровоточащую ногу Питта.
— Кажется, вам помощь тоже не помешает.
Нога совершенно потеряла чувствительность. Питт радовался, что не хромает: это доказывало бы, что он ранен серьезно.
— Выживу. — Он снова повернулся к рулевому. — Затопите это помещение.
— Есть, — машинально ответил рулевой. — Но я выражаю протест...
— Хорошо, протестуйте, — нетерпеливо сказал Питт. — Можно все-таки затопить лодку?
— Что бы мы ни сделали, хороший экипаж спасателей все равно вскроет ее снаружи за два дня. Спасательный люк в этом отсеке — единственный способ проникнуть внутрь, затопить отсек значит затруднить проникновение, если нет возможности добраться до источника энергии. Лучшее решение — перекрыть предохранительные клапаны, чтобы избежать взрыва, потом открыть крышки торпедных аппаратов, чтобы впустить море. Потом отсоединить насосы, на случай, если кто-то попытается включить их снаружи. Вероятно, потребуется полтора дня, чтобы понять, что мы сделали, и еще три-четыре часа, чтобы привести все в порядок и под давлением освободить помещение от воды.
— В таком случае для начала перекройте доступ в машинное отделение.
— Есть другой способ выкроить несколько дополнительных часов, — медленно сказал рулевой.
— Какой?
— Заглушить реакторы.
— Нет, — решительно ответил Питт. — Когда мы все подготовим, нам будет некогда заново запускать реакторы.
Рулевой бесстрастно посмотрел на Питта.
— Да поможет нам Бог, если вы ошибаетесь. — Он повернулся ко второму моряку. — Отсоедини насосы и открой внутренние крышки торпедных аппаратов. Я займусь клапанами и внешними крышками. — Он посмотрел на Питта. — Ладно, Питт, вредительство вот-вот станет фактом. Но, если вы ошибаетесь, мы успеем стать старейшими моряками флота Дяди Сэма, прежде чем перестанем за это расплачиваться.
Питт улыбнулся.
— Если повезет, еще медаль получите.
Лицо рулевого оставалось мрачным:
— Сомневаюсь, сэр. Очень сомневаюсь.
Боланд знал, как подбирать людей. Два его спасателя занялись своим делом так спокойно и деловито, словно обслуживали болиды на гонках в Индианаполисе в День памяти. Все прошло гладко. Рулевой пролез через спасательный люк, открыл наружные крышки торпедных аппаратов и заклинил выпускные крышки; едва Питт успел обмотать ноги куском ткани, оторванным от одеяла с пустой койки, по корпусу, как договаривались, постучал рулевой. Питт потащил Фарриса в спасательный отсек, а второй моряк тем временем начал открывать клапаны нижних помещений. Когда давление воды внутри и снаружи сравнялось — под потолком осталось всего один или два фута воздуха, — он нырнул и открыл внутренние крышки торпедных аппаратов. И удивился, увидев, как в отсек невозмутимо вплыла голубая рыба-попугай.
Питту тем временем пришлось одевать на Фарриса дыхательный аппарат и регулятор, потом он натянул на ничего не понимающие глаза маску.
— Я позабочусь, чтобы он благополучно поднялся, — сказал появившийся рядом второй моряк и надежно обхватил Фарриса за пояс.
Питт, довольный избавлением от этой заботы, только благодарно кивнул, надел собственный акваланг и сменил баллон с воздухом на полный. Потом моряк острием ножа постучал по крышке люка и предоставил рулевому честь открыть люк снаружи.
Теоретически они все могли бы достичь поверхности в воздушном пузыре, вырвавшемся из лодки, но теория всегда оставляет место неожиданностям. Акваланг Питта зацепился за край люка, и Питт отстал. С минуту он висел в воде, беспомощно глядя, как остальные исчезают вверху; они так и не заметили, что Питт не участвует в подъеме.
Питт опустился в люк и сравнительно легко освободил застрявший аппарат, но когда выплыл в открытое море, его ждала новая неожиданная угроза — Sphyrna Levini, акула-молот восемнадцати футов длиной. Несколько секунд Питту казалось, что серое двухтысячефунтовое чудовище, одна из немногих нападающих на человека разновидностей акул, не обратит на него внимания и проплывет над его головой.
Но потом, в незабываемое мгновение, увидел, как широкая приплюснутая голова повернулась и на него уставился один, сидящий сбоку глаз.
Бесполезный Барф Питта остался в субмарине; его единственным оружием — жалким и совершенно не соответствующим масштабам противника — оставалось маленькие оружие в форме перчатки, убившее Марча. Акула нацелилась на облако крови, окружившее ноги Питта, а Питт зачарованно смотрел, как огромная рыба без всяких усилий плывет к нему, чуть изогнувшись, и смотрит на него одним большим глазом с торца молота.
Акула все сокращала дугу своего скольжения, так что проплывала уже в нескольких дюймах от Питта. Питт взмахнул левой рукой и ударил чудовища кулаком по жабрам. Какой бесполезный, почти комический жест, подумал он, но внезапное касание удивило акулу, и Питт ощутил давление воды: рыба повернулась и отплыла. Однако снова повернула на сто восемьдесят градусов и вернулась. Питт следил за ней, отчаянно работая ластами. Он бросил взгляд на поверхность — не более чем в тридцати футах наверху, — но знал, что не доберется: людоед вот-вот предпримет вторую попытку, а Питт безоружен.
Питт поднял пистолет и прицелился; акуле достаточно было раскрыть пасть, и рука Питта оказалась бы у нее в зубах. И, когда рыба шевельнулась, Питт нажал на кнопку и выстрелил точно в холодный прозрачный глаз.
Акула перевернулась и дико забилась; потоки воды заставили Питта прокрутить сальто: его словно подхватил бушующий прибой. Он, собравшись с силами, остановил вращение и устремился к поверхности, осторожно косясь на акулу и одновременно бросая взгляды вверх, чтобы не удариться головой о киль «Марты-Энн». На него упала тень; Питт повернулся и в двадцати футах над собой увидел рулевого; тот знаками подзывал Питта к себе. Но приглашение Питту не требовалось: он за десять секунд преодолел расстояние и развернулся в ожидании нового нападения. Огромная, с широкой головой машина убийства остановилась и угрожающе смотрела здоровым глазом, ее мощные плавники едва продвигали массивное тело в воде. Неожиданно акула повернулась и непредсказуемо, на невероятной скорости уплыла, исчезла в темной воде.
Усталый и потрясенный Питт позволил вытащить его на платформу для ныряния, где ему помогли снять акваланг. Сил у него не осталось ни капли. Питт поднял голову и увидел мрачного Боланда.
— Где Марч? — ледяным тоном спросил Боланд.
— Мертв, — просто ответил Питт. — Бывает.
И с этими словами повернулся и ушел.
Питт смотрел на стакан у себя в руке. Лицо его ничего не выражало, но глаза покраснели и казались усталыми. Яркое тропическое солнце пускало последние лучи в иллюминатор и отражалось от кубиков льда в виски. Питт провел стаканом по лбу, смешивая конденсат с потом. Он только что закончил рассказывать Боланду всю историю. И теперь, когда, казалось бы, можно было расслабиться, чувствовал, что ужасные события последнего часа — лишь начало чего-то еще более зловещего.
— Вы не можете винить себя в смерти Марча, — искренне сказал Боланд. — Если бы вы застряли в спасательном отсеке и он утонул бы, это была бы ваша вина. Но, Господь свидетель, — нельзя было предвидеть, что на борту «Старбака» двое убийц.
— Перестаньте, Пол, — устало сказал Питт. — Я заставил парня зайти на подводную лодку. Если бы я не старался так доказать свою правоту, он остался бы жив.
— Хорошо. Мы потеряли одного человека, но ваша потрясающая находка с лихвой искупает эту ошибку. Если бы ради благополучного возвращения «Старбака» в Перл-Харбор потребовалось пожертвовать жизнью всех членов экипажа, я бы не колебался ни минуты. Пожертвовал бы всеми, включая вас и самого себя.
— Ценю ваши старания, Пол, — сказал Питт.
Боланд улыбнулся.
— Я такой добрый, потому что вы накоротке с адмиралами. Кроме того, я считаю вас отличным работником. Но я полагаю, что ваш безумный план — затопление передних торпедных отсеков лодки — макиа- веллиевский план. У вас есть объяснение?
— Очень простое, — коротко сказал Питт. — Я вывел «Старбак» из строя, чтобы на несколько дней задержать его на дне.
— Продолжайте, — сказал Боланд. Он перестал улыбаться.
— Начнем с того, что на борту оказались двое вооруженных людей и матрос Фаррис, изголодавшийся и измученный. «Старбак» был его тюрьмой. Даже его охранники сменялись, а он не мог сбежать, потому что бежать было некуда. Не знаю, откуда они приходили, но они не жили на борту.
— Почему вы в этом так уверены?
— Я эпикуреец. Проверил камбуз, кают-компа- нию экипажа и офицерскую столовую. Ни следа продуктов. Но ведь охранники должны есть. Да и Фаррис не мог прожить полгода без еды. Либо поблизости есть «Макдоналдс», о котором мы не знаем, либо эти парни ходят домой обедать. Я подозреваю второе. Кто бы они ни были и откуда бы ни пришли, сейчас они где-то поблизости — ждут удобного момента, чтобы захватить «Марту-Энн». Если мы исчезнем, как все остальные, Флот может навсегда попрощаться со «Старбаком». Поэтому я затопил торпедный отсек. Если наши таинственные незнакомцы поймут истинную причину появления «Марты-Энн», они уберут «Старбак» к черту на кулички, прежде чем Флот появится на горизонте.
— Мы за три часа можем перенести сюда по воздуху экипаж.
— Поздно. С той минуты, как мы бросили якорь, можно в любую секунду ожидать неприятностей. Нас ждет то же, что остальные корабли.
Боланд был настроен скептически.
— Все это кажется мне совершенной фантастикой. Если верить радару, здесь в радиусе пятисот миль нет никаких судов, а сонар показывает, что нет и подводных лодок. Откуда, во имя господа, они могут прийти?
— Знай я ответ на этот вопрос, — раздраженно ответил Питт, — я потребовал бы прибавки жалованья... и получил бы ее.
— Если у вас нет более основательных данных, — сказал Боланд, — мы будем стоять здесь на якоре до утра. А на рассвете начнем подъем «Старбака».
— Мечты, мечты, — сказал Питт. — К утру «Марта-Энн» будет лежать рядом со «Старбаком».
— Вы забываете, — упрямо сказал Боланд, — что я еще до наступления темноты могу вызвать по воздуху помощь из Перл-Харбора.
— Можете ли? — спросил Питт.
Боланду показалось, что Питт абсолютно уверен в своих словах, но по нему ничего нельзя было понять.
Выражение его лица выдает только то, что Питт хочет выдать, ничего больше.
— Адмирал Хантер ответил на ваше сообщение?
— Мы послали его только на морской частоте, как и вы с лодки.
— А вам не показалось странным, что адмирал Хантер ничего не ответил на рапорт о том, что «Старбак» найден? Вы ведь сами сказали. Мое сообщение с лодки приняли все в радиусе тысяч миль. Почему мы не получили ни единого «Да не может быть!» или «Как там погода?». Почему Хантер или Ганн не потребовали подробностей? Весьма вероятно, что ни одно сообщение не прошло, даже деза о сгоревшем подшипнике.
На этот раз Питт попал в яблочко. Боланд поднял брови, спокойно передвинул один из рычажков на интеркоме и сказал:
— Говорит коммандер Боланд. Установите связь с Перлом по коду «сухопутный шесть». Дайте знать, как только получите ответ.
— Есть код «сухопутный шесть»! — донеслось из динамика.
— Почему вы считаете, что нас не услышали? — спросил Боланд.
— Ни с одного корабля за исключением «Лили Марлен» не было сообщений. Даже со «Старбака». Разумно предположить, что наши неизвестные друзья не хотят, чтобы мир знал о нашей находке.
— Если вы правы, они забивают наше вещание.
— Смело можете ручаться головой, — серьезно ответил Питт. — Это объясняет, почему от гибнущих кораблей не пришло ни одного сигнала. Да, они их посылали, но морская станция на Оаху их не получала. Это также объясняет поддельное сообщение Дюпре перед исчезновением «Старбака». У наших неизвестных друзей где-то поблизости есть мощный радиопередатчик. Возможно, на одном из Гавайских островов. Нужна сухопутная база, чтобы поставить достаточно высокую антенну: иначе они не могли бы глушить частоты судовых радиостанций.
— Коммандер Боланд? — прохрипел голос в громкоговорителе.
— Слушаю. Выкладывайте.
— Пока ничего, сэр. Они подтвердили получение, но не кодом «сухопутный шесть». Я повторил вызов четыре раза. И получил только запрос об отправке сообщения. Не могу этого понять, коммандер. Сигналы на обычной морской частоте проходят прекрасно. Что-то тут не так.
Боланд отключил интерком. Все молчали. «Неважно, что у нас есть контакт, — думал Питт. — Важно, что контакт не с теми».
— Плохо, — мрачно сказал наконец Боланд.
— Это ответ на один вопрос. Но что на самом деле произошло с экипажем «Старбака» шесть месяцев назад? И, если лодка лежит здесь в полном порядке, почему она просто лежит?
— Русских или любую другую иностранную державу можно вычеркнуть, — сказал Боланд. — Они ни при каких условиях не могли хранить это в тайне так долго.
— Как ни безумно это звучит, — заметил Питт, — я не думаю, что захват «Старбака» — результат заговора или заранее рассчитанный ход.
— Вы правы. Это звучит безумно, — спокойно ответил Боланд. — Не самое легкое дело — намеренно захватить в океане новейшую атомную подводную лодку.
— Но кто-то ведь сделал это, — возразил Питт. — Мы с Марчем не нашли ни малейших повреждений ни внутри, ни снаружи корпуса.
— He может быть. Целая армия не может проникнуть в субмарину. Совершенные приборы обнаружения предупредили бы экипаж заранее. На «Старбаке» сирена способна разбудить мертвого и включается, когда кто-то пытается открыть вентиляционные заглушки или клапаны. Приблизиться к лодке может только рыба.
— Но даже современные субмарины не готовы к абордажу.
Боланд не успел ответить: помешал голос из динамика:
— Капитан?
— Говорите.
— Сэр, это безумие.
— Давай, парень, — рявкнул Боланд, — телись!
— Туман, коммандер. От воды поднимается туман и затягивает всю поверхность, как в старом кино про Франкенштейна. Никогда ничего подобного не видел. В этом есть что-то нереальное.
— Сейчас буду.
Боланд угрюмо посмотрел на Питта.
— Что скажете?
— Я бы сказал, — негромко ответил Питт, — что мы скоро встретимся с ними.