Один из спутников Кочерова тоже женатый человек, рослый здоровый детина - Гриша Полубаринов, - сосед Кочерова по домам, задушевный приятель Ивана Семеновича, еще с детских игр в бабки и мячик, держал в руках кулек, из которого заманчиво торчали два засмолен-ных горлышка. Третий из посетителей - совсем еще молоденький мальчик с розовым лицом деревенского жителя - был родственник Полубаринова. Звали его Федей. Сын богатого торговца и кулака одного из пригородных сел, Федя гостил у сестры и теперь пьяные приятели взяли его с собой - показать ему полном объеме городские удовольствия. Он был тоже выпивши, но старался держать себя солидно, боясь показаться смешным в глазах незнакомых барышень.
- Вот, Сонька, тебе жениха привезли! Хорош, - кивнул на Федю Полубаринов.
Соня искоса обожгла говорившего выразительным взглядом бойких лукавых глаз и ничего не ответила.
- Что это у вас в кульке-то? - поинтересовалась она, но Иван Семенович остановил ее.
- Шампанское, красавица, шампанское!
- Которым ворота подпирают, - расхохоталась Соня, но Иван Семенович остановил ее.
- Ошибаешься, голубушка! Самое настоящее - по девяти рублей бутылка... У Тихонова брали...
- Что же вы, господа кавалеры, со своим вином ездите. Поддержите нашу коммерцию, сделайте почин!
- Неужели без этого дело обойдется! - завопил Полубаринов, которого окончательно начало развозить в темной и теплой атмосфере зала. - Давай нам, брат Тихон, бутылку коньяку, лимонада, рябиновой для женского полу!
- Какого коньяку прикажете? "Ласточку" или "три звездочки", - спросил Тишка, высовываясь из-за двери.
- Жарь "ласточку"! Смотри, чтобы лимонад холодный! - крикнул вдогонку ему Иван Семенович.
- Сей момент! Как живо, так сейчас!
- А что Катя не выходит, занята она разве? - вполголоса спросил Иван Семенович, обращаясь к хозяйке.
- Сейчас она выйдет, одевается... - поспешила ответить Бронися.
- Что, Ваня, присушила тебя, видать, эта краля? Говори по совести! рассмеялся Полуба-ринов. - Вот, брат Федя, - продолжал он, обращаясь к шурину, - смотри, да на ус мотай какие здесь девицы-то пронзительные - не вашим деревенским чета! Раз взглянешь - век чахнуть будешь!
Федя смущенно краснел, мигал и готов был провалиться на месте. Прямо против него сидела Бронися и все время обдавала его ласковым, как бы ободряющим взглядом. Ей очень нравился этот краснощекий, скромный мальчик...
- Гостей-то сколько! Вот неожиданная радость! - раздался спокойный, слегка насмешли-вый голос Кати. Она стояла на пороге залы и щурила свои подведенные глаза от яркого света лампы.
- Екатерина Михайловна, наше наиглубокое уважающее почтение! расшаркался с преувеличенной вежливостью Иван Семенович. - Не ждали этих гостей и не звали!
Катя протянула ему руку и, стараясь быть любезной, заметила:
- Тем более приятно видеть вас... А ждать... разумеется, где же я могла: вы ведь теперь человек женатый.
Кочеров обескураженно махнул рукой.
- Эк ведь вам моя женитьба сдалась!
Катя слегка улыбнулась.
- Ну, да уж ладно! Чего там толковать. Приехали - так угощайте публику. Гость вы у нас редкий!
Кочеров с нескрываемым восторгом смотрел на стройную гибкую фигуру Кати, одетой в розовый изящный пеньюар, как нельзя более идущий к ее полуобнаженной шее и золотистым волосом, схваченным японским узлом.
- Гриша, откупоривай бутылки. Тихон, тащи стаканы!
- Гулять, так гулять!
- Вот это по-нашему! Гулять, так гулять! - подхватила Катя, садясь рядом с Иваном Семеновичем.
Гриша Полубаринов принял на себя роль слуги: он старательно вытер салфеткой принесен-ные Тихоном стаканы, аккуратно разложил на тарелке фрукты и, подмигнув компании, произнес торжественным тоном:
- Смотри, ребята в оба в полтора не мода! Пробка - в потолок, в стакане - кипяток!
С этими словами он откупорил первую бутылку шампанского. Пробка, после того, как была подрезана проволока действительно взвилась кверху и золотистая влага запенилась в стаканах.
- Катерина Михайловна! Ваше драгоценное здоровье! - галантно заявил Кочеров, подни-мая свой стакан. - Вы, вот все смеетесь надо мной, как над женатым человеком, а если бы знали, для чего я женился, вернее, для кого, тогда бы вы, пожалуй, переменили бы гнев на милость! полушутливо-полусерьезно заговорил Иван Семенович, когда налитые стаканы были опорожнены и настроение собеседников было уже несколько приподнято.
- Ах, Иван Семенович, что вы не знаете, что для меня все равно - женаты вы или холосты: замуж за вас я не собиралась, а приятного гостя я вижу в вас даже и теперь, когда вы стали челове-ком семейным, - шаловливым тоном отозвалась Катя, задорно протягивая свои красивые ручки Кочерову.
- Федя! Что же ты, братец, приуныл, - обратился к мальчику Кочеров, видя, что тот, смущаемый пристальным взглядом Брониславы, совершенно пал духом.
- Хи-хи-хи, что это вы молодого-то человека совершенно в смущение привели! Он у нас точно красная девица сидит и воды не замутит, рассмеялась Соня.
Федя вспыхнул, точно маков цвет, и смущенно пробормотал:
- Я пью, Иван Семенович... С непривычки-то оно немножко... В голове зашумело.
Он виновато улыбнулся. Полубаринов встал во весь свой гигантский рост. Стукнул тяжелой ладонью по столу и, дико вращая белками воспаленных глаз, крикнул:
- Пей, Федька, а не кочевряжься! Ежели ты теперича против нас какое слово можешь сказать - в порошок сотру.
Иван Семенович примирительно заметил:
- Ну, ну, ладно, разошелся черт стоеросовый, совсем напугал парнишку-то.
- Ты, Федя, - обратился он к мальчику, - не смотри на своего шурина, пей себе помале-ньку, сколько можешь, к девицам вот присматривайся. Вишь вот, - кивнул он головой на Брони-сю. - Польская принцесса на тебя глаза выпучила. Больно ты ей по виду пришелся - крупчатый, румяный.
Бронися в свою очередь покраснела насколько ей позволяла пудра наложенная на лицо, и тихо прошептала:
- Ах, какой вы насмешник!
На столе появился коньяк и лимонад. Было выпито еще и еще. Тишка, в воздание его заслуг был награжден громадным стаканом коньяку.
- Катерина Михайловна! Могу я вас просить, - обратился Кочеров к Кате.
- Что такое, - обернулась она к нему.
- Спойте, Христа ради! Гитару мне позвольте, я подыгрывать вам буду.
- А что спеть?