С большой осторожностью он замотал ожерелье в свою чалму, и тотчас расцвел весь край, и земля его снова стала благодатной и плодоносной…
«29 мая. Здорово, Маркыч!
…Начиная очкариком–юннатом в средней полосе, я всегда предпочитал в поле бейсбольные или иностранные военные кепки: длинный козырек защищает очки от дождя. Но южное солнце постепенно привило мне уважение к шляпе. Когда‑то и представить себе не мог, что надену шляпу.
Началось все с пограничной панамы, которой пришлось заменить кепку. Козырек кепки закрывает глаза от солнца, но не спасает обгорающие до костей уши ― они сначала покрываются пузырями, становясь, по определению Лешки Калмыкова, «как жабьи лапки», а потом облезают линяющими хлопьями.
Бедуинская повязка под кепку защищает от солнца шею и уши, но ограничивает боковой обзор, плюс полощет на ветру (да и выглядит это в Туркмении уж больно вызывающе–эксцентрично). Панама оказывается удобнее. Так что, переключившись позже на полевые шляпы, я по достоинству оценил преимущества этого величайшего достижения человеческого гения, родившегося еще на заре цивилизации.
Шляпа спасает тебя от палящего солнца, проливного дождя или липкого снега, падающего тяжелыми хлопьями на очки и за шиворот. На нее гораздо удобнее надевать накомарник, отгораживающий угрожающе гудящие полчища крылатых кровопийц от твоего лица. Шляпой можно зачерпнуть воды; накрыть от солнца положенный рядом на камни фотоаппарат или бинокль; ею можно поймать в траве затаившегося пестрого птенца жаворонка или прыгучего кузнечика. Кемаря в аэропорту, ее можно надвинуть на глаза; в нее как раз помещается и сразу засыпает пузатый толстолапый щенок, до этого безостановочно ползавший под ногами в самых неудобных местах. Когда продираешься через колючие кусты, надвинутая на глаза шляпа защищает лицо от хлещущих по нему веток и липкой паутины. Шляпой удобно раздуть уже подернутые пепельной сединой остывающие угли в костре; в нее можно набрать ежевики по пути, чтобы угостить спутников; ее можно, войдя в дом к друзьям, привычно повесить на знакомый гвоздь; на нее, совсем уж в крайнем случае, можно сесть, подложив под зад поверх льда или острой, как стекло, пузырчатой лавы. Ее можно уверенно запустить в воздух, выигрывая пари на то, что горластый спорщик и хвастун не попадет в цель с одного выстрела; ее можно галантно приподнять, приветствуя неожиданно встреченную на тропе в пустыне или в горах прекрасную незнакомку…
Студенты поочередно фотографируются в моей шляпе на память, а я сам себе в шляпе по–прежнему смотрюсь смешно и глупо. Мне так и кажется, что первый же встречный, посмотрев на меня с прищуром, скажет (как я сам мысленно говорю своему отражению в воде или в машинном стекле): «Эй, очкастый!.. Шляпу сними!..»