— Рей установлен, сэр, — отрапортовал Баббингтон.
Заметив хищное выражение лица Джека, дикий блеск в его глазах, он, полагаясь на долгое знакомство, осмелился спросить:
— Что случилось, сэр?
— Случился Линуа, — ответил Джек с усмешкой. — Мистер Стауртон, немедленно заведите на стеньгу штаги. И не перетяните ванты, не то сломается. Поднять все лисели и стаксели. Ставьте все паруса, которые он способен нести. После чего, полагаю, можете готовить корабль к бою.
Захлопнув трубу, капитан словно мальчишка взбежал на мачту. «Сюрприз» развернулся почти на пятачке, и теперь лег на новый курс, идя на норд и круто к ветру. Он резко накренился на бакборт под действием массы парусов, под форштевнем взметнулся высокий бурун. Французы слегка расплывались в дымке, но Джек видел, что ближайший к ним подает сигналы. Оба шли курсом, нацеленным на перехват «Сюрприза» — они заметили его раньше — и теперь последовательно поворачивали за ним. Впрочем, им не удалось бы зайти ему в кильватер без смены галса: слишком далеко они находились. За этой парой виднелся более крупный корабль, еще один просматривался зюйд-весте, почти неразличимый на горизонте: вероятно, бриг. Эти три продолжали идти прежним курсом, и было очевидно, что они идут веером, просматривая пространство миль в двадцать, и движутся с очевидным намерением перекрыть путь, которым завтра пройдет тихоходный Китайский флот. С самого утра то тут то там слышались удары грома, но теперь к далеким раскатам примешался звук орудийного выстрела. Без сомнения, это адмирал призывал к себе подветренные корабли.
— Мистер Стауртон, — скомандовал Джек. — Голландский флаг и три первых сигнальных флага, которые попадут под руку, а также выстрел на ветер. Нет, два выстрела.
Французские фрегаты торопились: ставили брам-стаксели, кливеры и бом-кливеры. Под форштевнями у них поднимались высокие буруны. Первый навскидку делал узлов восемь, второй — все девять, но дистанция увеличивалась, и с этим ничего нельзя было поделать. Первой задачей Джека было выяснить, с кем он имеет дело. Палуба у него под ногами напоминала растревоженный муравейник; до слуха его доносился стук киянок плотников, разбиравших переборки между каютами. Понадобилось несколько минут прежде чем эта неразбериха сменилась строгим порядком: палуба очищена, орудия переведены из походного положения в боевое, рядом с каждым застыл расчет, всякий номер на своем месте, часовые у люков, над погребами растянуты смоченные водой касторовые экраны, по палубам рассыпан влажный песок. Сотни раз его парни выполняли эти операции, но еще не разу не делали этого всерьез. Как поведут они себя в бою? Так как надо, никаких сомнений: так ведет себя большинство людей, если их есть кому вести, а на «Сюрпризе» таких достаточно. Возможно, с первыми выстрелами слегка напортачат, но затем все будет зависеть от того, сколько пороха у них осталось. Согласно вчерашнему рапорту — по двадцать выстрелов на орудие и достаточное количество пыжей: Хэйлс очень дотошный канонир. В этот момент он хлопочет в своей крюйт-камере словно пчелка.
Бегство не могло продолжаться вечно. Джек намеревался дать французам еще две минуты, после чего наступит его черед действовать. Второй фрегат вырвался вперед. Скорее всего, это был тридцатишестипушечный «Семийянт» с двенадцатифунтовыми орудиями на главной палубе. «Сюрпризу» такой был по зубам. Обри переместился ближе к ноку рея, чтобы лучше видеть, так как враг находился за кормой, и сосчитать пушечные порты было непросто. Да, это «Семийянт», а тяжелый фрегат позади него — это «Бель-Пуль», сорокапушечный, с восемнадцатифунтовыми орудиями — крепкий орешек, если им хорошо управляют. Он невозмутимо наблюдал за фрегатами. Да, управляют ими хорошо. Оба корабля были несколько валкими, видимо, из-за истраченных запасов, оба не слишком хороши на ходу — еще бы, они наверняка обросли солидной «бородой» за время плавания в теплой, как парное молоко, воде, да и шторма их изрядно потрепали. И все-таки красавцы, и экипажи их, без сомнения, хорошо знают свое дело: фор-стаксель на «Семийянте» выбрали буквально в мгновение ока. С точки зрения Джека «Бель-Пуль» вел бы себя лучше, если убавить парусов — создавалось ощущение, что фор-брамсель работает не на пользу, но надо думать, капитан лучше знал свое судно.
Появился запыхавшийся Брейтуэйт.
— Наилучшие пожелания от мистера Стауртона, сэр. Корабль к бою готов. Прикажете бить «все по местам», сэр?
— Нет, мистер Брейтуэйт, — поразмыслив, ответил Джек. Еще некоторое время сражения не ожидается, и не стоит томить людей, держа их на постах. — Нет. Но прошу, передайте ему мое пожелание немного убавить парусов. Выберите немного булини, а шкоты потравите примерно на полсажени, но не очень наглядно — вы меня понимаете? Старый фор-стаксель номер три привяжите к тросу и вытравите через кормовой порт.
— Есть, сэр, — отозвался Брейтуэйт и исчез. Через несколько минут скорость фрегата начала падать, а по мере того, как плавучий якорь наполнялся водой, раскрываясь, она падала все быстрее.
Стивен и капеллан стояли у гакаборта, наблюдая за происходящим с задней оконечности бакборта.
— Боюсь, они приближаются, — заметил мистер Уайт. — Я уже могу различать людей на передней части ближнего корабля, да и дальнего тоже. Глядите, они стреляют из пушки! Поднимают флаг! Дайте трубу, прошу вас. Ну и ну, это же английский флаг! Поздравляю вас, Мэтьюрин, поздравляю с избавлением! Должен признаться, я-то уже думал, что мы оказались в очень опасном, крайне неприятном положении. Ха-ха-ха! Это же наши друзья!
— Haud crede colori[49],— заявил Стивен. — Взгляните-ка наверх, дорогой сэр.
Мистер Уайт поднял глаза на бизань-гафель, где гордо развевался триколор. — Это же французский флаг! — поразился он.
— Нет. Голландский.
— Мы плывем не под фальшивым флагом! Как такое может быть?
— Может, — сказал Стивен. — Они стараются обмануть нас, мы стараемся обмануть их. Обманом за обман. Насколько я понимаю, это в порядке вещей, все равно что приказать слуге… — Ядро, посланное из погонного орудия «Семийянта» вспенило воду недалеко от кормы фрегата, и пастор отпрянул, — говорить что вас не дома, тогда как вы в этот момент лакомитесь кексами у камина и не желаете, чтоб вас беспокоили.
— Я частенько так делал, — признался мистер Уайт, по лицу у которого пошли какие-то странные пятна. — Господь да простит меня. И вот я оказываюсь здесь, в самом пекле битвы. Никогда бы не подумал, что такое могло случиться — я ведь человек мирный. Впрочем, мне не к лицу подавать дурной пример.
Ядро, ударившись в гребень волны, срикошетило на квартердек, в направлении аккуратно сложенных коек. Оно упало на палубу с безобидным стуком, два мичмана ринулись к нему, завязалась потасовка; наконец сильнейший завладел добычей и бережно завернул ее в свой жилет.
— Святые небеса! — возопил мистер Уайт. — Палить огромными железными шарами в людей, которых даже в глаза не видел! Варварство возвращается.
— Не желаете ли удалиться отсюда, сэр? — спросил Стивен.
— С удовольствием, сэр, если только нет необходимости в моем присутствии здесь, дабы я мог выказать свое презрение к этим мерзавцам. Но я вынужден признать ваше первенство по части знания военного дела. Неужели капитан так и будет стоять у мачты, на самом уязвимом месте?
— Полагаю что так, — ответил Стивен. — Осмелюсь предположить, что он прокручивает в уме сложившуюся ситуацию.
Так и было. Не вызывало сомнения, что его первейшим долгом по обнаружению неприятеля было вернуться к Китайскому флоту и принять все возможные меры к его защите. Он был уверен, что сумеет оторваться от французов с их обросшими днищами; впрочем, будь даже они чистыми, Джек не сомневался в возможности дать им форы, хотя и имел дело с превосходными кораблями: ведь это они построили «Сюрприз», а управлял им он — а разве не очевидно, что англичанин лучше умеет управлять судном, нежели француз. И все же не стоит недооценивать Линуа, этого старого лиса. Он гнался за Джеком весь долгий летний день на Средиземном море, и таки поймал его. Двухпалубник, приблизившийся уже настолько, что его можно было безошибочно опознать — «Маренго», — нес контр-адмиральский флаг. Линейный корабль шел теперь круто к ветру левым галсом, сопровождаемый в отдалении бригом. Четвертым кораблем должен быть «Берсо», двадцатидвухпушечный корвет, о бриге Джек ничего не знал. Линуа решил не менять галс. Это означает, что он уверен в своем корабле. Эта троица: «Маренго», «Берсо» и бриг, идя на противоположном галсе, намеревалась отрезать «Сюрприз». Это было естественно: борзые гонят зайца с двух сторон по сходящимся линиям.
Очередной выстрел лег немного ближе — превосходная стрельба для такой дистанции. Будет печально, если пострадает такелаж.
— Мистер Стауртон, — крикнул Джек, — отдать риф на фор-марселе и выбрать булини!
«Сюрприз» рванулся вперед, даже вопреки плавучему якорю. «Семийянт» оставил «Бель-Пуль» далеко за кормой и под ветром. Джек рассуждал, что может продолжать заманивать его все дальше и дальше, а потом внезапно повернуть и сойтись с ним борт к борту, безжалостно измолотить своими тридцатидвухфунтовыми карронадами иди даже потопить до того, как товарищи поспеют французу на помощь. От искушения дыхание у него стало неровным. Слава, и единственный на весь Индийский океан приз… Представшая перед его мысленным взором радостная картина: клубы порохового дыма, сполохи орудий, падающие мачты, — вскоре рассеялась, и сердце его забилось в размеренном ритме исполнения долга. Он не вправе рисковать ни единой снастью: фрегат обязан любой ценой присоединиться к Китайскому флоту, причем в целости и сохранности.
Теперешний курс вел Линуа прямиком к «индийцам», находившимся в половине дня пути к востоку. Они на многие мили растянулись по морю, ничего не подозревая. Он, разумеется, должен отвлечь от них французов, изображая из себя птицу с перебитым крылом, даже если это означает утрату выгодного наветренного положения. Надо заманивать их за собой до ночи, а потом улизнуть, доверившись темноте и преимуществу «Сюрприза» в ходе, стряхнуть их с хвоста и вовремя присоединиться к конвою. Можно идти на зюйд-ост часов до десяти, к этому времени он настолько оторвется от Линуа, что можно будет обогнуть голову колонны последнего и пройти мимо нее во тьме. Допустим, что он станет действовать именно таким образом. Но Линуа, этот старый лис, может приказать своим фрегатам держаться севернее, на ветре у «Сюрприза», сохраняя эту выгодную позицию. И тогда с наступлением утра положение окажется скверным: как бы не был быстр фрегат, ему не уйти от «Семийянта» и «Бель-Пуль», если те будут идти полным ветром, а ему придется то и дело менять галс в попытке предупредить Китайский флот. Впрочем опять же: если Линуа прикажет фрегатам держаться севернее, в его диспозиции появится брешь размером в четверть часа хода, и «Сюрприз», идя по ветру под всеми парусами, может проскочить в разрыв между «Бель-Пуль» и «Маренго», находясь вне дистанции выстрела с каждого из них. Ведь диспозиция Линуа строится на том, что добыча имеет ход в девять-десять узлов — ни один европейский корабль в этих водах не способен на большее — и до сих пор «Сюрприз» не развивал больше. «Берсо», расположенный дальше под ветром, способен закрыть эту брешь, но, хотя это может стоить Джеку нескольких потерянных снастей, вряд ли корвет сумеет задержать его до подхода «Маренго». Но если корветом командует сорви-голова, человек, способный рискнуть повреждением, если не гибелью своего корабля, бросившись на абордаж — тогда дело может принять другой оборот.
Обри озабоченно посмотрел на видневшийся вдалеке корвет. Тот был почти скрыт завесой дождя, и Джек перевел взгляд на двухпалубник. Что же у Линуа в голове? Он идет на ост-зюйд-ост под умеренными парусами: марсели и фок. Только одно Джек знал точно: Линуа гораздо более привлекает идея перехватить Китайский флот, чем уничтожить какой-то фрегат. Маневры, контрманевры, степени риска, а прежде всего — оценка ситуации с точки зрения Линуа… Джек спустился на палубу, и Стивен, внимательно посмотрев на него, заметил выражение, которое он называл «боевым лицом»: на нем не читалось ярости близкой схватки, абордажа или рукопашной, но все-таки оно не было обычным — уверенное, радостное, но какое-то отдаленное — наполненное данной от природы властностью. Джек почти не говорил — исключая отрывистые приказания завести на топы мачт ходовые концы и удвоить дополнительные бакштаги, — только расхаживал по квартердеку, сцепив руки за спиной и переводя глаза с фрегатов на линейный корабль и обратно.
Стивен заметил, как к капитану нерешительно приближается первый лейтенант и отошел подальше. «Любопытно, — подумал он, — но в таких ситуациях мой дорогой друг словно становится выше как физическом, так и духовном измерениях. Или это обман зрения? Хорошо было бы его измерить. Как бы не был точен глаз, это не самый точный измерительный инструмент. Джек будто становится чужим: даже я робею обращаться к нему».
— Мистер Стауртон, — произнес Джек. — Поворот оверштаг.
— Есть, сэр. Прикажете выбрать плавучий якорь?
— Нет. И поворот тоже не должен быть произведен слишком быстро. Распорядитесь, пожалуйста.
Когда дудки засвистали «всем стоять к повороту» капитан залез на койки, нацелив подзорную трубу на «Маренго» и плавно доводя ее по мере поворота фрегата. Сразу после того как прозвучала команда «набивать грот» и резкий свист, подтверждающий завершение работ, он заметил, как на флагмане замелькали сигнальные флаги, а на корме расплылось облачко порохового дыма. «Семийянт» и «Бель-Пуль» начали поворот последовательно, но теперь «Семийянт» был далеко под ветром и шел тем же галсом. «Бель-Пуль» уже пересек линию ветра, когда второй выстрел подтвердил приказ идти севернее, удерживая наветренную позицию, и тот начал уваливаться под ветер, возвращаясь на прежний галс.
— Проклятье! — пробормотал Джек.
Эта неразбериха сузит драгоценную брешь до четверти мили. Капитан посмотрел на солнце, потом на часы.
— Мистер Черч, — окликнул он. — Не окажете ли любезность принести мне манго.
Шли минуты; сок стекал по подбородку Джека. Французские фрегаты шли на норд-норд-вест, постепенно отдаляясь. Сначала «Семийянт», затем «Бель-Пуль», пересекли кильватерный след «Сюрприза», заходя у него с наветра; колебаниям уже не оставалось места. «Маренго», оба ряда орудий которого были уже хорошо различимы, лежал на правом галсе, идя параллельным курсом. Не слышалось ни единого звука кроме свиста ветра в снастях и ритмичных ударов волн о левую скулу фрегата. Разделенные изрядным пространством корабли казалось, движутся вне зависимости друг от друга: картину происходящего можно было принять за самую мирную на свете. «Маренго» спустил фок и развернулся к ним на полрумба бортом. Джек еще раз прикинул диспозицию, посмотрел на часы, на флюгер и сказал:
— Насколько я понимаю, лисели готовы, мистер Стауртон?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Через десять минут мы выбираем плавучий якорь, спускаемся под ветер, ставим бом-брамсели, верхние, а если возможно, и нижние лисели, и идем под ветром два румба в корму. С парусами надо работать как можно быстрее: само собой разумеется, поднять бизань и убрать стаксели нужно одновременно. Пошлите к штурвалу Клерка и Бондена. Отдраить крышки орудийных портов штирборта. Всем стоять по местам и быть готовыми выбирать плавучий якорь, едва отдам команду.
Время шло, критический момент приближался, но медленно, очень медленно. Джек, стоя неподвижно на бурлящей палубе, наблюдал за далеким Линуа, и начал было что-то легонько насвистывать, как тут же одернул себя. Ему требовался устойчивый брамсельный ветер, не более того. Если посвежеет, или усилится волнение, двухпалубник окажется в выигрыше: высокий, мощный корабль — а ему пришлось уже на своей шкуре убедится, какими быстрыми бывают французские семидесятичетырехпушечники.
Последний взгляд в наветренную сторону: стороны пришли в точное равновесие; момент настал. Он набрал воздуху, швырнул шершавую косточку манго за борт и взревел:
— Пошел!
Раздался всплеск.
— Лево на борт!
«Сюрприз» накренился, реи развернулись как по волшебству, одни паруса взлетели вверх, другие исчезли, и справа за кормой вспенился кильватерный след, описывая крутую дугу. Корабль резко рванулся вперед, мачты его застонали, он лег на намеченный курс, не отклонившись от него и на четверть румба. Фрегат направлялся именно туда, куда хотел его направить капитан — прямо к возможной бреши, и шел даже быстрее, чем Джек рассчитывал. Верхние стеньги гнулись как хлыст извозчика, едва не ломаясь.