- Я думаю, такое, где истинно царит магия. Ты же исцелил своего сына рифмованным заговором, не так ли?
- Ну, да - но слова всего лишь сфокусировали совершившую исцеление силу.
У Гвен расширились глаза. - Ты обладаешь такой силой?
- Ну, в то время она была во мне. - Род нахмурился. - Тот "дух", о котором я тебе говорил. Пли может это все-таки я... Ну, не имеет значения. Он снова посмотрел на Магнуса. - Насколько ты здоров, сынок?
- Я чувствую себя одеревенелым, но сильным, как всегда. И прежде, чем они смогли остановить, Магнус перевернулся на колени и встал. Он сделал несколько испытующих шагов, а потом кивнул. - Я чувствую себя усталым, папа, но я здоров.
Род испустил вздох облегчения. - Ну, какая б магия не совершила это, я целиком за нее!
- И все же, чем она была, на самом деле? - гадала Гвен - Или... чьей?
- Я не уверен, что хочу знать ответ, - медленно произнес Род. - Пошли, давай убираться отсюда. Как только герцог Фойдин вернется в замок, по пятам за нами бросится целая армия.
ГЛАВА 16
Изменились не только деревья, но и время дня. Когда отец Ал шагнул мимо Векса через линию камней было утро, а здесь была ночь с проступающими сквозь блестящую листву лучами лунного света. Он затаил дыхание при виде красоты этой лесной поляны. Да, Здесь может быть магия.
Затем он вспомнил о своей миссии и огляделся в поисках каких-либо следов Гэллоугласов. Лесной ковер из лишайника был основательно утоптан, здесь, наверняка, прошло много людей. Нагнувшись поближе, он сумел различить отпечатки маленьких и больших ног, наверняка, Гэллоугласы и их дети. Он выпрямился и огляделся кругом, сразу же увидел два уходящих от него следа, маленький и широкий. Подумав, он решил, что маленький след оставлен предварительной вылазкой, а широкий - всей семьей, двигавшейся вместе. Идти по этому следу оказалось легко - палую и лежалую прошлогоднюю листву разворошили, прутья поломали, а маленькие растения затоптали. Значит он не намного отстал от них, не больше, чем на сутки. И если он поспешит... Он отправился за ними, по освещенной луной проторенной тропинке.
Он прошел примерно двадцать шагов, прежде чем случайно поднял взгляд и увидел на стволе зарубку.
Он остановился, обрадовавшись. Какие они внимательные, оставляют ему такой четкий след! Конечно же, предназначали они его не для него - откуда им знать, что кто-то последует за ними? Они несомненно хотели знать, что смогут найти обратный путь к точке, где появились; она являлась, надо полагать, единственным местом, где этот мир соединялся с их собственным. Мир?
Он огляделся кругом, соображая. На Земле никогда не росло серебряных деревьев, как и на любой планете, о какой он когда-либо слышал. Доказательство едва ли решающее, но все же... Закралась холодящая мысль, что он, возможно, даже не в своей вселенной, и ему в первый раз пришло в голову, что следует побеспокоиться о том, как попасть обратно домой.
Любопытное дело, никакого беспокойства он не испытывал. Если Бог захочет, чтобы он вернулся на Грамарий или на Землю, то Он несомненно предоставит средства. А если Он не захочет, ну, отец Ал давным-давно решил выполнять ту работу, какую ни пошлет ему Бог, где бы она не оказалась. Смерть на родной планете не имела большого значения, по сравнению с выполнением воли Божьей.
Поэтому он бодро зашагал меж лесных деревьев, идя по следу зарубок и, насвистывая, - и не просто от хорошего настроения.
Он вышел на берег реки и посмотрел в обе стороны, высматривая деревья с... Какие там зарубки! Ничего! Ни одного отмеченного ствола!
Ну, конечно, возвращаться-то они будут вдоль берега реки; они будут знать, в каком они шли направлении. Для ориентации хватало и самой речки. Им нужно лишь знать, у какого дерева сворачивать снова в лес.
Вот тут возникла непростая задачка. В какую сторону они пошли? Налево или направо? Вверх или вниз по течению?
- Какая приятная встреча при лунном свете, красивый незнакомец.
Она поднялась из воды, темные волосы переливались у нее на плечах, прикрывая груди - и прикрывали их только они. У нее были большие, раскосые глаза, маленький нос, но широкий рот с полными, красными губами и очень бледная кожа. - Как я счастлива, - промурлыкала она, - что нашла господина, способного поухаживать за мной. Она вышла к нему из воды. Когда она поднялась вокруг ее бедер обвился, отдавая символическую дань скромности, водяной кресс. Отец Ал сумел силой вернуть свой взгляд к ее лицу, чувствуя в своем теле реакцию, напомнившую ему, что священники тоже люди. Он облизал губы и пробормотал: - Приветствую вас, Леди Вод.
- Я не леди, - прожурчала она - А шалунья, жаждущая выполнять приказания смертного мужа, - она обвила ему руками шею и прижалась к нему всем телом.
Это противоречило всем требованиям, которых желало его тело, но отец Ал мягко, но твердо высвободился из ее объятий и прижал ей ладони друг к другу у себя перед грудью, вынуждая ее тело отстраниться от него. Она в удивлении уставилась на него. - Как так! Не отрицай будто ты не хочешь меня!
- Хочу, - признал отец Ал - но сие было бы неправильным. Он взглянул, на ее пальцы и заметил между ними крошечные, рудиментарные перепонки.
- Неправильно потому, что ты смертный, а я нимфа? - рассмеялась она показывая безупречные, очень белые зубки. - Полноте! Это делалось часто, и всегда к восторгу мужчин!
Да, к восторгу! - Но отец Ал вспомнил кое-какие древние легенды о том, как соблазнение водяной девой приводило к смерти. А, если это не получалось, то к возрастающему отчаянию, что обязательно рвало душу смертному любовнику. Он уцепился за эти воспоминания для придания себе сил и объяснил. - Такого не должно быть. А то, что я человек, а ты нет, имеет к этому небольшое отношение. Видишь ли, девушка, если ты расточаешь милости своего тела там, где тебя только вожделеют, а не любят, то нарушаешь свою нетронутость.
- Нетронутость? - улыбнулась она, видимо забавляясь его словами Такие слова только для смертных, а не для эльфейцев.
- Отнюдь, - строго поправил ее отец Ал. - Слово это означает целостность, целостность твоей души.
Она рассмеялась, ослепительным водопадом звуков. - Да ты, наверное, шутишь! У эльфейцев же нет бессмертных душ!
- Значит есть личности, - отец Ал разозлился на себя из-за забывчивости. - Самоотождествление. Самая суть тебя, то, что делает тебя неповторимой, особенной - не совсем такой, как любая другая, бывшая на свете нимфа.
Она стала серьезной. - По - моему ты не шутишь.
- В самом деле, не шучу. Твое самоотождествление, девушка, твое истинное "я", сокрытое ото всех и известное только тебе самой, и есть то, чем ты являешься в действительности. Оно основано на тех немногих принципах, в кои ты искренне и глубоко веришь - верования, какие по-прежнему останутся па дне, в основании твоего "я", если напрочь убрать все манеры и стили поведения,
- Ну в таком случае, - улыбнулась она - я шалунья-нимфа, ибо в самой глубине моего "я" находится самый главный мой принцип - половые наслаждения. - И снова попыталась обвить руками его шею.
Эти истории отец Ал уже слышал раньше и не только от русалок. Он твердо удержал ее руки и смотрел пристально ей в глаза. - То, о чем ты говоришь, лишь оправдание, и оно никуда не годится. Какой-то мужчина глубоко ранил тебя, когда ты была молода и нежна. Ты открыла перед ним свое сердце, позволив ему вкусить твое тайное "я", открыла также и свое тело, что казалось вполне естественным.
Она потрясение уставилась на него, а затем вдруг рванулась, пытаясь вырваться на волю, - Я не стану больше тебя слушать!
- Станешь, - строго сказал он, крепко держа ее за запястья. - Ибо юный воздыхатель, насытившись тобою, удрал и забрал с собой часть твоего тайного "я". А потом весело пошел своей дорогой, посмеиваясь над тобою, А ты заблудилась в печали и боли, так как он вырвал часть тебя, которую никогда нельзя будет вернуть на место.
- Смертный, - так и возопила она, - ты с ума сошел? Я же нимфа!
Это отец Ал уже слышал. - Не имеет значения. Никогда не возникало мыслящего существа, могущего разрывать на мелкие кусочки свое тайное "я" и бросать их прохожим; ты таким образом постепенно раздать все свое тайное "я", пока ничего не останется, и ты перестанешь существовать. Останется только ходячая оболочка. Это происходит всякий раз, когда ты открываешь свое тело тому, кто тебя не любит и тому, кого не любишь ты. Все это нарушает цельность твоего тайного "я". Мы так созданы, что наши внутренние "я" и тела неразрывно соединены меж собой, и когда открывается одно, должно открыться и другое. Поэтому, когда ты открываешь свое тело, держа закрытым свое тайное "я", то нарушаешь цельность своего "я".
- Я тысячу раз проделывала это, - фыркнула она - и все же внутри я цельная!
- Нет, неверно. Всякий раз исчезал крошечный кусочек тебя, хотя ты упорно старалась не замечать.
- Нет, неправда - ибо у меня в природе отдавать свое тело и сохранять нетронутым свое "я"! Я ведь нимфа!
- Это не слабое оправдание, впервые придуманное тобой, когда у тебя в первый раз разорвали твое тайное "я". Ты тогда сказала себе: "Это не имеет значения, меня не трогает. У меня природа отдавать свое тело, а не душу, мое единственное истинное желание - наслаждение." - Чтобы доказать самой себе, ты стремилась сойтись с каждым подвернувшимся мужчиной, и каждый раз тебя рвали вновь и тебе требовалось вновь оправдывать случившееся желанием наслаждений с большим неистовством, хотя знала в глубине души, что это не то, чего бы тебе хотелось.
- А тебе-то что? - сердито спросила она. - Почему ты читаешь мне проповеди? Почему ты заставляешь меня слушать, когда я отворачиваюсь?
Разве не из-за собственного оправдания, жаркой похоти, что бушует в тебе при виде меня?
Осторожно, - подумал отец Ал. - Да, так. Но разве мое оправдание вредит тебе? Или мне?
Она нахмурила бровки, вглядываясь ему в глаза. - Нет... мне нисколько. И все же тебе, по - моему, это вредит, потому что для тебя было бы куда естественней схватить меня и сойтись со мной буйно и самозабвенно.
- Ты видишь меня насквозь, - признал отец Ал. - Хотя это и естественно, по неправильно, так как будет оторвана часть меня, равно как и часть тебя. - Он вздохнул - По мнению мужчин, женское "я" может быть растерзано спариванием одной ночи, в то время, как мужскому "я", такая участь не грозит, но это только мнение. Мы тоже созданы единым куском, тело и душа столь хитро соединены друг с другом, что мы не можем отдать одно, не отдав другого. И нас тоже может растерзать первое спаривание с той, которая не любит. Но и мы пытаемся иной раз отрицать, стараясь переспать со всеми девицами, с какими удастся. Вот так и родилась легенда о мужской мощи. Души многих молодых были растерзаны беспорядочными связями, проистекающими из таких вот соображений, что по существу являются призраком. Если б молодые люди сказали правду, то признались, что удовольствия весьма сомнительны, так как спаривание без любви, когда наслаждение переходит в экстаз, на самом деле превращается в пепел и отдает желчью.
- Я думаю, - медленно проговорила она - что ты говоришь так из-за боли, которую сам познал.
Он печально улыбнулся. - Все молодые люди совершают одни и те же ошибки. Многие ступают на дерн, прикрывающий ловчую яму, как бы их не предупреждали о беде старшие. И я был некогда молод, и не всегда носил рясу.