- Я мог бы и не отвечать, если бы мне заблагорассудилось.
- Не думаю, - заметил на это Джон Дэвис, усмехаясь. У нас в распоряжении есть кое-что, что развязывает языки тех, кого мы желаем расспросить.
- Попробуйте заставить меня говорить, - ответил индеец высокомерно.
- Что ж, попробуем! - сказал американец.
- Стойте! - воскликнул Чистое Сердце. - В этом есть что-то непонятное, и я хочу, чтобы все разъяснилось. Предоставьте мне действовать.
- Как хотите, - сказал Джон Дэвис.
- Как могло случиться, - начал через минуту Чистое Сердце, - что вы, который посланы апачами, чтобы вести с команчами переговоры о мире, среди ночи покинули селение не как друг, а как вор, бегущий после совершенного им преступления.
Вождь презрительно усмехнулся и пожал плечами.
- Зачем долго говорить о том, что произошло; не стоит тратить время. Достаточно вам знать, что я покинул селение с согласия вождей племени. А если я мчался, то это потому, что спешил прибыть в то место, куда направлялся.
- Гм! - пробормотал охотник. - Я позволю себе заметить, вождь, что ответ ваш весьма неубедителен.
- Я уже дал ответ.
- Вы думаете, мы им удовлетворимся?
- Вам придется это сделать.
- Поступим так: мы с минуты на минуту ожидаем Черного Оленя, пусть он решит вашу участь.
- Как будет угодно белому охотнику. Когда приедет вождь команчей, мой брат увидит, что Голубая Лисица не солгал, язык его не раздвоен, и слова, которые исходят из его груди, искренни.
- Я желал бы этого.
В этот момент послышался условный сигнал.
Охотник тотчас ответил на него.
Пять минут спустя вождь команчей и вправду прибыл к тому месту, где его ждали охотники. Первым, на кого упал взгляд Черного Оленя, был Голубая Лисица, стоявший в кругу белых, скрестив руки на груди.
- Что здесь делает Голубая Лисица? - спросил он удивленно.
- Пусть вождь спросит об этом бледнолицых воинов, они ответят, сказал вождь апачей.
Черный Олень повернулся к Чистому Сердцу.
Тот, не дожидаясь вопроса, подробно объяснил, что произошло, как он захватил в плен вождя, а также передал содержание разговора, который состоялся между ними.
Черный Олень, казалось, с минуту размышлял.
- Почему мой брат не показал знака, который я передал ему? - спросил он.
- Зачем? Ведь мой брат должен был приехать.
Вождь команчей сдвинул брови.
- Пусть мой брат остережется и помнит о данном слове, даже тень измены будет стоить жизни его сыну.
Дрожь пробежала по телу индейца, но лицо его оставалось по-прежнему неподвижным, как мраморное изваяние.
- Голубая Лисица поклялся на своем тотеме, - сказал он. - Это священная клятва, он ее сдержит.
- О-о-а! Мой брат свободен, пусть он уезжает без промедления.
- Мне надо найти мою лошадь, она убежала.
- Мой брат, вероятно, принимает нас за детей, говоря такие вещи? сказал Черный Олень с гневом. - Лошадь индейского вождя никогда не покидает своего хозяина, пусть он свистнет - лошадь возвратится.
Голубая Лисица ничего не возразил. Глаза его яростно сверкнули, но это было все, чем он обнаружил свои чувства. Немного нагнувшись вперед, индеец, казалось, несколько минут к чему-то прислушивался. Потом он слегка щелкнул языком и резко свистнул. Почти в то же мгновение в кустах послышался шорох, и лошадь вождя прибежала и положила свою умную голову хозяину на плечо.
Тот потрепал за холку благородное животное, вскочил ему на спину, пришпорил его и помчался во весь дух, не простясь с охотниками, которых этот внезапный отъезд вождя совершенно озадачил.
Джон Дэвис инстинктивным жестом приложил ружье к плечу, намереваясь послать вдогонку беглецу пулю, но Черный Олень резко схватил его за руку.
- Пусть мой брат не стреляет, - сказал он, - шум выстрела выдаст наше присутствие врагам.
- Вы правы, - сказал американец, опуская ружье. - Очень жаль. Я бы с большим удовольствием избавился от этого негодяя с мрачным лицом.
- Мой брат еще встретится с ним, - сказал индеец с выражением, не поддающимся описанию.
- Я надеюсь, и если это случится, никто не помешает мне убить это пресмыкающееся.
- Никто и не сделает такой попытки, пусть мой брат будет в этом уверен. В другой раз я расскажу вам, как могло случиться, что этому человеку позволили беспрепятственно удалиться, в то время как нам угрожает засада, им организованная. А сейчас не будем терять времени на пустые разговоры. Воины моего племени находятся на своих постах и ждут только сигнала начать сражение. Мои белые братья все так же согласны следовать за мной?
- Конечно, вождь! Мы здесь для этого, вы можете рассчитывать на нас.
- Хорошо, но я обязан предупредить моих братьев, что они подвергаются большой опасности.
- Ба-а! - возразил на это Чистое Сердце. - Они будут желанными гостями. Разве мы не привыкли к опасностям?
- Тогда на коней - и в путь! Мы должны обмануть обманщиков.
- Но разве вы не опасаетесь того, что Голубая Лисица поднимет тревогу и предупредит своих, что хитрость его открыта? - спросил Чистое Сердце.
- Нет, он этого не может сделать - он дал клятву.
Охотники не настаивали на своем утверждении, зная, с какой точностью и с каким благоговением индейцы держат клятвы, которые дают друг другу, и честность, с которой они держат слово. Ответ Черного Оленя убедил их, что им нечего опасаться вождя апачей; кроме того, он удалился в направлении, противоположном тому, где скрывались его товарищи.
Лошади были тотчас подняты, с них сняли опутывающие их веревки, и отряд тронулся в путь.