- Бог мой! Извините меня, донья Кармела, но я скажу, что это безумие, это сумасбродство!
- Нет, это... Боже! Я и не знаю, как выразиться, настолько не понимаю сама себя... но мне кажется, что если я покину эту комнату против воли того, кто меня в ней удерживает, я совершу дурной поступок.
При этих странных словах изумление полковника возросло до такой степени, что он не нашелся, что ответить, а только устремил на девушку удивленный взгляд.
Кто любит, никогда не ошибается в чувствах той, кого любит.
Молодой человек инстинктивно догадывался, что Кармела в своем решении поступала так, как подсказывало ей сердце.
В эту минуту дверь отворилась. Вошел Белый Охотник За Скальпами.
Полковник понимал, что подобное поведение молодой девушки объяснялось, вероятно, тем, что она находилась под воздействием какого-то таинственного события, о котором могла судить только сама.
Для обоих собеседников, в замешательстве стоявших друг против друга, большим облегчением было появление старика. Не отдавая себе отчета в своих ощущениях, молодой человек понял, что это явится для него большой помощью. В походке и движениях старика заметно было достоинство, которого до сих пор Кармела не видела.
- Извините, дети мои, если я вам мешаю, - сказал он с мягкостью, заставившей затрепетать его слушателей.
- О! - продолжал он, притворяясь, что не замечает произведенного впечатления. - Простите, полковник, что обращаюсь к вам фамильярно, но я так люблю донью Кармелу, что невольно испытываю любовь ко всем, кого любит она. Старики - эгоисты, вы это знаете, тем не менее, выйдя отсюда, я думал о вас.
Кармела и полковник посмотрели на него с удивлением.
Старик улыбнулся.
- Судите сами: я только что узнал от одного бродяги, что индейское подкрепление обогнуло наши линии и соединилось с врагами. Среди них находится лесной охотник по имени Транкиль.
- Мой отец! - радостно вскричала Кармела.
- Да, - сказал Охотник За Скальпами, подавляя вздох.
- О! Простите меня, - сказала молодая девушка, протягивая ему руку.
- Милое дитя, за что мне сердиться, разве не естественно, что ваше сердце стремится к отцу?
Полковник смотрел на обоих с большим удивлением.
- Вот что я придумал, - продолжал старик. - Сеньор Мелендес будет просить у генерала Санта-Анны полномочия отправиться парламентером к противникам. Он увидится с отцом доньи Кармелы и, успокоив его на ее счет, скажет, что если тот желает получить свое дитя, то я сам отведу ее к нему.
- Но, - воскликнула молодая девушка с живостью, - это невозможно!
- Отчего же?
- Разве вы - не враг моего отца?
- Я был врагом охотника, мое дитя, но никогда не был врагом вашего отца.
- Сеньор, - сказал полковник, подходя к старику, - извините меня. До сих пор я не знал вас, но теперь вижу, что вы- великодушный человек.
- Нет, - ответил тот, - я - отец, потерявший дочь и убаюкивающий себя приятным заблуждением. Но время не терпит, полковник, поезжайте, чтобы вернуться скорее.
- Вы правы, - ответил молодой человек, - до скорого свидания, Кармела.
И не дожидаясь ответа, он вышел.
Но, достигнув линии авангарда, полковник узнал, что приказано выступать, и, вынужденный повиноваться приказанию, должен был отложить визит к генералу до другого раза.
ГЛАВА XXVI. Сан-Хасинто
Новость, принесенная Белым Охотником За Скальпами, оказалась верной. Транкиль с товарищами, обогнув мексиканские линии с ловкостью, которой отличаются индейцы, соединились с арьергардом техасской армии, которым командовал Ягуар.
К несчастью, они застали только Джона Дэвиса, сообщившего им, что Ягуар отправился к генералу Хьюстону с важным донесением.
Американец не решился рассказать Транкилю о его дочери, поскольку при этом должен был бы упомянуть и о сделке, предложенной главарем бандитов. Он не счел себя вправе разглашать важную тайну, не принадлежащую ему. Таким образом канадец, не зная, что произошло, не подозревал о том, что его дочь находится достаточно близко. К тому же время для расспросов было неудобным: поход начался, а во время отступления офицеры, командующие арьергардом, слишком заняты, чтобы разговаривать.
С заходом солнца Ягуар присоединился к своему отряду. Он был в восторге от прибытия команчей, однако успел лишь крепко пожать руку Транкилю. Ему было приказано идти форсированным маршем, и враг уже был рядом - времени на разговоры со старым приятелем у него не оставалось.
Генерал Хьюстон тщательно рассчитал свое передвижение: он заманивал врага по своим следам, постоянно избегая битвы.
Мексиканцы, опьяненные первыми успехами, сгорая от желания подавить то, что они считали беспорядками, не нуждались в поощрении для преследования своих неуловимых врагов.
Отступление и преследование продолжались еще три дня. Затем техасцы вдруг внезапно перестроились и решительно двинулись навстречу мексиканцам.
Те, захваченные врасплох непредвиденным поворотом, остановились и с некоторым колебанием построились в боевом порядке.
Это было 21 апреля 1836 года, - день, навсегда занесенный в летописи истории Техаса.
Две армии оказались лицом к лицу на равнине у устья реки Сан-Хасинто.
Командующими обеих армий были президенты их республик: генералы Санта-Анна и Хьюстон. (На самом деле Хьюстон был только главнокомандующим техасской армии, а президентом Техаса (временным) был Дэвид Бернет.)
Силы мексиканцев состояли из тысячи семисот хорошо вооруженных солдат, привыкших к войне.
Техасцы насчитывали семьсот восемьдесят три человека, в числе которых был шестьдесят один кавалерист.
Накануне генерал Хьюстон был вынужден выделить из своей небольшой армии отряд Ягуара, часть которого составляли команчи и охотники.
Вопреки ожиданиям Сандоваля, бандиты не захотели подчиниться условиям сделки, заключенной им с Ягуаром, но, спешим заметить, не из чувства патриотизма, а лишь потому, что на пути им попалась асиенда, и они рассчитывали, что она принесет богатую добычу. Не заботясь больше ни о чем, они закрылись в асиенде и отказались выйти, несмотря на просьбы и угрозы атамана. Последний, видя их твердое решение остаться, кончил тем, что присоединился к ним.
Ягуар получил поручение от генерала разобраться с этими опасными посетителями. Приказ не вызвал у молодого человека особой радости, так как он понимал, что это может помешать ему принять участие в сражении.
Генерал Хьюстон поручил полковнику Ламару, ставшему впоследствии президентом Техаса, командование шестьюдесятью кавалеристами, оставшимися в его распоряжении, и приготовился к битве, несмотря на численное неравенство сил.
Обе армии, от исхода сражения которых зависела участь страны, по числу людей не превышали один наш полк.
С восходом солнца началась жестокая битва.
Техасцы, построенные в каре, молчаливо приблизились к неприятелю на расстояние выстрела.