Шейх быстро шел впереди, Хусейн, едва поспевая - за ним.
- Да хранят меня псы... - прервав гневные речи на полуслове, прошептал Хашим.
Джейран уставилась на шейха, не понимая, почему бы вдруг Хашим мог растеряться и испугаться при виде этого человека.
Это был весьма тощий и на вид слабосильный шейх, в немолодых уже годах, с брюзгливым лицом и курчавой рыжей бороденкой, причем Джейран безошибочно определила ее неприятный цвет как природный, ибо хенна такого неблагородного оттенка не производит.
Роскошный халат, из разрисованной материи с золотыми прошивками, перепоясанный дорогим поясом, не прибавлял ему осанистости, ибо много потребовалось бы халатов и фарджий, чтобы сделать выпуклой и обширной эту тощую впалую грудь.
- Разве ты узнал этого человека, о дядюшка? - спросила Джейран, когда шейх и горбун скрылись в дверях цирюльничьего дома.
- Вот уж кого не ожидал я встретить в здешних краях, так это аш-Шамардаля, - проворчал озадаченный Хашим. - Что это за дела завелись у него с франками?
- Аш-Шамардаль? - Джейран попыталась вспомнить, где же она слышала это имя, но, как всякая отвлеченная материя, имена, не связанные с определенными людьми, плохо укладывались у нее в голове.
- Он тоже обращался к тебе? - оживился старик. - Я знал, что он свернет когда-нибудь с путей Аллаха и обратится к тому, кого мы почитаем. Но вот если он и совершил это, то не из чистых побуждений, о нет, вовсе не из чистых побуждений, о звезда. И если он будет взывать к тебе - не слушай его и не исполняй его просьб! Обещай мне это, о доченька!
Джейран усмехнулась - хитрый старик знал, как приласкаться к ней, не знавшей ни отца, ни матери.
- Разумеется, я не стану слушать его просьб, - подозревая, что вражда Хашима к аш-Шамардалю коренится в деле столь же серьезном и необходимом, как подсчет букв в Коране, ответила она и, видя в глазах старика ожидание более твердого обещания, добавила: - Клянусь собаками!
Хашим негромко рассмеялся и поцеловал себе левую ладонь.
- Свет еще не видывал такого завистника, как этот аш-Шамардаль, весело сообщил он. - Он, сидя перед скатертью с десятком блюд, завидует собаке, которая бежит мимо с обглоданной костью. Он и к магам-то приблудился только из-за своей проклятой зависти! Но он терпелив, как кошка, которая караулит возле норки мышь.
- Погоди, о дядюшка, - Джейран устремилась вслед за аш-Шамардалем, так что Хашим еле поспевал за ней. - Погоди, ради собак! Мне нужен именно этот человек!
Она вспомнила, что имя рыжебородого завистника упоминал гуль-оборотень Хайсагур, и оно было каким-то образом связано с ее гороскопом.
- А зечем тебе может быть нужен гнусный завистник, о звезда? осведомился, пыхтя, Хашим. - Разве мало нас в последнее время постигло бедствий, что ты ищешь еще одно? И подумай - за ним послали после того, как цирюльник получил письмо от той франкской старухи! Тебе непременно нужно подставить свою шею и шеи наших мальчиков под зубы этого вонючего шакала?
Джейран остановилась, чтобы старик отдышался, и с тоской посмотрела вслед уходящему аш-Шамардалю.
- Нет, о дядюшка, я не ищу новых бедствий, - хмуро сказала она. - Но этому человеку известно некое дело, связанное с гороскопом одной женщины...
- Он составил фальшивый гороскоп? - обрадовался Хашим. - Иного я от него и не ждал, о звезда! Он исказил положение созвездий, потому что ему заплатили за это! И он исказил твое положение на небе - я понял, о звезда, я понял, зачем он нужен тебе! Однако давай сперва убедимся, что нашей военной добыче не будет от него угрозы. Очень уж мне не нравится, что он получает письма от франков и связан с цирюльниками.
Джейран подумала, что скоро кончится то время, когда Шайтан-звезда не появляется на небе, и когда она все же появится - бедный старик сойдет с ума от расстройства и разочарования. Ведь не может же так быть, чтобы звезда одновременно подмигивала с небес и разъезжала с ним рядом на вороном жеребце, одетая в мужскую фарджию и прикрывающая синий знак на левой щеке концом тюрбана.
- И кроме того, я озабочена судьбой того горбуна, - добавила девушка. - Я непременно должна понять, что связывает этих двух...
Она вспомнила лицо юноши - и беспредельно счастливое, в мнимом раю, и перепуганное, и окаменевшее от упрямства, когда он толковал о своей преданности скрытому имаму, посулившему ему загробное блаженство... Он был тех же лет, что ее мальчики, - и не менее нуждался в заботе старших, чем они.
Джейран казалось, что ее счеты с раем и фальшивой Фатимой были сведены в тот час, когда она привела туда свой отряд и дала мальчикам возможность набрать полные тюки дорогой добычи. Оставалась еще тревога за Абризу - но уж за это исчадье шайтана Джейран теперь могла не беспокоиться! Абриза наверняка уже вовсю хозяйничала в царском дворце Хиры, разрешая и запрещая, давая и отнимая. Джейран благоразумно не вспоминала ничего из того, что было связано с ее глупой доверчивостью и страхом в подземельях райского хаммама. Но стоило появиться Хусейну - и в сердце девушки проснулась злость.
Она способствовала разорению гнусного рая, не более. Другие выгнали из него Фатиму вместе с гуриями, другие отомстили и за ту банщицу, от которой остались лишь сношенные туфли. Сейчас Аллах предоставил Джейран возможность разобраться наконец в этом запутанном деле и спасти хоть одного человека из тех, чью судьбу исказил и переменил рай. Хусейн был для нее сейчас собратом по несчастью, но она уже не была молчаливой дурочкой с умелыми руками. За ее спиной стоял маленький отряд, всего тридцать острог, но этот отряд похитил с помоста для казни и возвел на престол царского сына!
- Ничего хорошего, о звезда, - ответил, прерывая ее размышления, Хашим.
В душе своей Джейран уже вошла в дом цирюльника, уже увела оттуда под предлогом, который наверняка безупречно сочинит Хашим, горбатого юношу, уже нашла возможность расспросить его подробно, уже сдала с рук на руки Вави и Бакуру, чтобы они присмотрели за ним...
- Обрати внимание, о звезда, на соседний дом, - сказал Хашим как раз в тот миг, когда она приказывала мальчикам развязать тюки и дать Хусейну чистое белье. - Похоже, в нем сейчас никто не живет. Что, если мы расспросим соседей о его хозяине и снимем его на месяц? Он стоит выше, чем дом цирюльника, так что с его крыши мы сможем заглянуть во двор и кое-что узнаем и о аш-Шамардале, и о горбуне, и о цирюльнике с его темными делами. А если ты захочешь войти в сношения с горбуном, то и такая возможность найдется. Хотя я и не понимаю, для чего это тебе нужно.
- Все дело в гороскопе, о дядюшка, - туманно объяснила девушка, ибо этого вполне должно было хватить и хватило с избытком. - А что касается дома то тут ты прав. Но давай обойдем весь квартал - может быть, по ту его сторону найдется другой пустующий дом, расположенный более удачно. Этот же никуда от нас не денется. Покарауль ворота цирюльничьего дома, а я пойду на поиски и скоро вернусь.
- На голове и на глазах, о доченька! - согласился старик.
Джейран, полная самых благих намерений относительно Хусейна, завернула за угол, потом за другой угол - и оказалась в совершенно пустынном переулке. Сперва она решила, что там действительно нет ни души, но вдруг заметила человека, который крался вдоль стены. Джейран никогда не видела, как подкрадываются айары, но если бы ей пришлось искать сравнение для этой походки, при которой нога мягко перекатывается с пятки на носок, колени присогнуты, спина округлена, а тело подается вперед, то она сказала бы, что это несомненно поступь айара.
Видимо, этот человек не привык к такого рода передвижению, поскольку когда он замер, прислушиваясь, то сразу же выпрямился, и оказалось, что он - немалого роста.
Что-то в развороте его плеч и во всей повадке показалось Джейран удивительно знакомым. А когда он, уловив неслышный для нее звук, повернул голову, то ей достаточно было увидеть очертания щеки и короткой бороды.
Это был человек, из-за чьей недоступной близости Джейран накликала на свою голову столько неприятностей! Это был хозяин хаммама!
Сердце девушки взмыло от волнения к облакам, а пятки перестали ощущать камни мостовой, так что она пошатнулась.
Мужчина, любовь к которому в течение шести лет опаляла и иссушала ее сердце, стоял сейчас, повернувшись к ней вполоборота, несколько подавшись всем телом вперед, высокий и тонкий, словно самхарское копье, прямое и смуглое. И он был одет не в дорогие пестрые одежды зажиточного купца, в каких Джейран привыкла видеть его, а в серо-коричневую фарджию, перехваченную широким кожаным поясом с металлическими бляшками, как надлежало бы воину. К поясу был подвешен ханджар в ножнах, а за спиной болтался на ремне круглый кожаный щит. Рука бывшего избранника души Джейран, сухая и смуглая рука, умевшая так восхитительно растирать спины и бедра, сжимала большую изогнутую джамбию, направленную острием вверх.
И он замер, словно барс на скале, подстерегающий добычу. А затем, чуть присев, скользнул за угол и пошел, извернувшись боком, одновременно прижимаясь к стене правым бедром и спиной, выставив перед собой правую руку с джамбией. И он исчез, словно пленительный, но бестелесный призрак!
Меньше всего на свете Джейран ожидала встретить здесь хозяина своего хаммама и бывшего повелителя своей души.
Испуг ее был велик и многогранен.
Прежде всего, она вспомнила, что по закону принадлежит этому человеку, так что он вправе позвать вали со стражниками и вернуть себе свою сбежавшую собственность. Вообразив это бедствие, Джейран напрочь забыла, что стоит ей позвать - и три десятка юных воинов разорвут хозяина хаммама в мелкие клочки.
Затем девушка испугалась собственного внезапного желания - выйти, броситься к нему, чтобы он узнал ее и вновь приблизил к себе!
И, наконец, она вспомнила, что этот мужчина отныне для нее - запретен. Ведь в ту минуту, когда душа расстается с телом, она поклялась Аллаху, что не будет между ними ничего из близости! Вали со стражниками, собственные порывы и гнев Аллаха - все это, мгновенно перемешавшись у нее в голове, привело к тому, что разум ее окончательно рассорился с ногами. И пока она ужасалась карам, грозящим клятвопреступнице, эти ноги, мягко ступая по каменным плитам, бесшумно несли ее вслед за хозяином хаммама, неведомо зачем попавшим в этот город, да еще в наряде бывалого воина. Более того - и руки девушки отреклись от повиновения...
Джейран обнаружила это, когда вслед за хозяином хаммама скользнула за угол. В ее правой руке также была джамбия - и девушка даже не удивилась тому, как оружие туда попало. Ей стоило немалого труда остановить себя на этом пути.
Что бы ни затевал хозяин хаммама - ей больше не было доли ни в его трудах, ни в его радостях. Лишь сейчас она окончательно осознала это - и настолько велико было бессилие девушки перед лицом Аллаха, принявшего ее клятву и сохранившего ей жизнь, что слезы выступили на глазах.
Следовало бежать опрометью от этого человека, чтобы зародившийся соблазн, не имея для себя пищи в виде стройного стана и красивого мужественного лица хозяина хаммама (да и наряд воина, как известно, придает очарования даже самому ничтожному из мужчин), умер мучительной смертью, не успев довести Джейран до греха клятвопреступления.
Следовало бежать - ибо она была уже не той бессловесной и покорной девочкой, которая осмеливалась лишь созерцать избранника издали. После всех своих похождений Джейран поняла, что стремительная отвага, даже не обремененная разумом, достигает большего, чем осторожная мудрость. И она боялась того, что в ней проснется веселое бешенство, продиктовавшее план спасения аль-Асвада, подобно тому, как знаток преданий диктует их сидящим в ряд писцам.
Следовало бежать - и она вернулась к Хашиму, сдерживая себя, всего лишь быстрым шагом, чтобы не обеспокоить старика понапрасну.
Впрочем, ее лицо так явно выражало смятение мыслей, что старик устремился к ней, и ухватился за ее руку обеими руками, и уставился ей снизу в глаза, ожидая наихудших известий.
- О дядюшка, мы не можем больше оставаться в этом городе, клянусь собаками! - воскликнула Джейран. - Ради веры, придумай что-нибудь, чтобы нам уехать отсюда и увести мальчиков!
- А что случилось, о звезда? И разве может случиться такое, с чем бы ты не справилась? - осведомился Хашим.