И они совершили то, что задумали, и Анис-аль-Джалис заменила царевну по имени Хайят-ан-Нуфус, которую везли к царю Хиры, и аш-Шамардаль сделал так, что царевна и ее женщины шли по пустыне, словно одурманенные банджем, пока голод и жажда не убили их.
Но Анис-аль-Джалис, став царицей, не нашла радости в близости супруга, и она тосковала, и печаль ее усугублялась тем, что она поумнела. Раньше она не стеснялась проявлять свой дурной нрав, а теперь поняла, что именно из-за него ее постигли бедствия, и стала притворяться ласковой и сговорчивой, но необходимость постоянно так себя вести сильно угнетала ее. И она призналась в этом аш-Шамардалю, который стал часто приезжать к ней в Хиру и просить у нее денег то на одно, то на другое.
А их связало общее преступление, и между ними даже возникло нечто вроде дружбы или родства, ибо аш-Шамардаль знал, что это он сделал Анис-аль-Джалис царицей, и это было немногое из того, что он вообще совершил в жизни, если не считать мелких козней и пакостей. Так что он был ей по-своему благодарен за то, что хоть одно из его деяний увенчалось успехом. А Анис-аль-Джалис тоже была ему благодарна, а если бы он не брал у нее денег, она бы, скорее всего, стала презирать его, как бескорыстного безумца.
И аш-Шамардаль, который сам подолгу обходился без общества женщин, сперва преисполнился пренебрежения к Анис-аль-Джалис за то, что она не могла больше обходиться без общества мужчин. А потом он решил помочь ей именно потому, что смотрел свысока на близость между мужчинами и женщинами.
Он снова разложил свои книги, и стал читать заклинания, ибо помнил, что при нем маги обсуждали нечто, способное помочь Анис-аль-Джалис. И, к несчастью моему, он все проделал правильно, так что я стал ее рабом, усмиряющим жар ее плоти! И всякий раз, как она испытывала огорчение, она запиралась в своих покоях, и призывала меня, а я не мог воспротивиться, ибо аш-Шамардаль научил ее, как следует угрожать мне, чтобы я повиновался.
И она всякий раз обещала мне, что окончательно закроет для меня Врата огня, а я вынужден был повиноваться ей, чтобы не погибнуть, ибо аш-Шамардаль мог сделать это.
И я не знал, что происходит за стенами тех комнат, где она открывала кувшин, пока однажды крышка не была снята, и я не начал творить то, к чему меня обязало заклинание аш-Шамардаля, и вдруг оказалось, что со мной не женщина сорока лет, а девушка двадцати лет! И я расспросил ее, и оказалось, что она похитила кувшин, и я попросил ее о помощи.
И некоторое время я находился в кувшине, а потом его открыли, и я услышал радостные голоса, и это были голоса моих родственников из рода Раджмуса! И я вышел из кувшина, и рассказал им, что Врата огня для меня почти закрыты, а мой дядя, старший в той семье, осведомил меня, как стало известно, где спрятан кувшин. И он описал женщину, на лице у которой знак шайтана, и я крайне удивился и сказал, что еще совсем недавно никакого знака на ней не было, и что это сделали ее враги, чтобы призвать на ее голову бедствия, а сама она - из правоверных, и призывает имя Аллаха вполне искренне.
Тогда мой дядя раскаялся в том, что был с ней груб и не оказал ей должной помощи. И он сказал мне так:
- О сын моего брата, о Маймун ибн Дамдам! Заклятие, которое на тебя наложили, таково, что мы не знаем, как снова открыть для тебя Врата огня. Я отправлюсь к нашему царю, и расскажу ему о твоем горе, и он созовет своих подданных, и кто-нибудь наверняка найдет нужное средство. А пока оставайся с нами и жди.
И он отправился к Синему царю, и осведомил его о моем деле, и тот обещал оказать мне поддержку, и послал гонцов, чтобы собрать старших во всех родах подвластных ему джиннов, а мой дядя вернулся и рассказал мне об этом.
- О дядюшка! - сказал я ему. - Пока наши родственники ищут способа выручить меня, нет ли возможности помочь той, что освободила меня от этой проклятой Анис-аль-Джалис? Ведь произошло то, чего желали ее враги! Ты принял ее за одну из тех, кто верует в шайтана, и отправил туда, где ее ждет погибель!
- О дитя! - сказал мой дядя. - Мне стыдно, что я не поверил ей, когда она призывала имя Аллаха. Насколько я понимаю, ее обстоятельства сложны и причудливы. У тебя нет сейчас силы и огня, чтобы отправиться к ней в своем подлинном облике, - но что ты скажешь о том, чтобы войти в чье-то тело и таким образом отслужить ей и отблагодарить ее? Тогда ты понемногу разберешься во всем, что ее окружает, и поймешь, кто ее враги, и призовешь на помощь всех нас. А мы тем временем найдем способ открыть для тебя Врата огня!
- На голове и на глазах! - отвечал я.
И мой двоюродный брат взял меня, и мы полетели, и стали искать эту девушку. Сперва мы побывали у озерных жителей и узнали, что они приняли девушку за посланницу небес и спустившуюся на землю звезду аль-Гуль, а поскольку эти несчастные веруют в шайтана, то они решили, будто ей суждено возглавить их войско и завоевать с ними все семь климатов! Потом мы отправились по следу этого войска, и видели, как оно проникло в долину возле Черного ущелья и собирает там неизвестно кем брошенную добычу. И мы отправились следом за девушкой и ее людьми, но мы могли передвигаться лишь ночью, чтобы ангелы Аллаха не поразили нас стрелами. И мы оказались свидетелями того, как большое войско захватило маленький отряд, и взяло в плен его предводителя, и сорвало с него золотую маску. А у него был конь, вороной и с белыми ногами, который сражался как воин, и когда он увидел, что не может помочь хозяину, то убежал.
- Посмотри, на каком верблюде едет твоя девушка! - сказал мне мой брат. Если он не помрет от старости сегодня, то это непременно случится завтра!
- Нет для меня иного пути отслужить ей за помощь, кроме воплощения в теле того прекрасного коня, которого мы тобой видели, клянусь Аллахом! сказал я. - Он теперь бродит по пустыне, и тоскует по хозяину, и наилучшее, что я могу сделать, - это войти в коня, и привести его к девушке, и таким образом сопровождать ее в странствиях. И при этом оба мы будем в безопасности, ведь я всегда смогу унести ее от врагов, а мои враги не догадаются искать меня в таком образе!
И я вселился в этого коня, и догнал девушку с ее войском из тридцати, или немногим более, человек, с которым она отправилась завоевывать семь климатов, и оказалось, что она действительно на это способна!
Ведь она спасла от смерти царевича Ади аль-Асвада тогда, когда ангелы Мункар и Накир уже вели спор о его душе!
А потом она покинула Хиру, и я сопровождал ее в ар-Руху, и дальше, в земли огнепоклонников, вплоть до этого дня, когда она отправилась вызволять из замка младенца, а я, обеспокоившись за нее, сбежал из лагеря и встретился с тобой, о гуль.
- Твоя история воистину необычайна и поучительна, - поняв молчание джинна как ожидание похвалы, сказал Хайсагур. - Вот что случается с мужами из-за ущербных разумом. Сперва ты был вынужден скрываться из-за одной женщины, потом тебя ввергла в неприятности другая, хранительница кувшина, а окончательно погубила третья - и еще неизвестно, когда ученые мужи, обединив усилия, избавят тебя от ее козней, дадут тебе отдых от ее зла и откроют для тебя Врата огня. Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что в землях правоверных женщинам дано слишком много власти...
- Сам пророк указал в Коране их права, и если посчитать, то прав у них окажется куда больше, чем обязанностей, - согласился Маймун ибн Дамдам. И они злоупотребляют своим положением, и вымогают у мужчин не только то, на что способна щедрость, но и много больше! Знаешь ли ты историю о женщине и вазире халифа аль-Муктадира, Хамиде ибн аль-Аббасе?
- Ради Аллаха, расскажи мне эту историю, - как положено вежливому собеседнику, попросил Хайсагур.
- Однажды какая-то женщина, остановив Хамида ибн аль-Аббаса на дороге, пожаловалась ему на свою бедность, попросила вспомоществования и вручила прошение, которое принесла с собой. Он сел и подписал бумагу, согласно которой ей должны были выдать двести динаров. Казначей не захотел выплачивать такую сумму простолюдинке и спросил об этом Хамида, который ответил, что думал о двухстах дирхемах. Но поскольку по воле Аллаха он написал двести динаров, то от своих слов уже не отстпится. И вазир велел казначею выплатить женщине все деньги.
- Немалые деньги, клянусь Аллахом! - заметил гуль.
- Спустя несколько дней некто вручил Хамиду ибн аль-Аббасу прошение, продолжал джинн, - в котором говорилось, что человек этот и его жена раньше были бедны, а потом жена обратилась к вазиру, и тот дал ей двести динаров, после чего она возомнила о себе и теперь пытается заставить его развестись с ней. И он просил вазира велеть кому-нибудь обуздать его жену. Хамид рассмеялся и повелел выдать человеку двести динаров, говоря: "Дайте ему эти деньги и скажите, что он теперь сравнялся богатством со своей женой, и она больше не будет требовать развода". Тот человек взял деньги и ушел домой богачом.
- Верно говорят дети арабов - кто щедр, то и властвует, - Хайсагур усмехнулся. - Как было бы прекрасно, если бы нас в нашем теперешнем положении могли спасти двести динаров... Единственное, на что я надеялся, вот этот бронзовый пенал. Но если он не содержит в себе никакого волшебства...
- А как он попал к тебе, о гуль? Может быть, кто-то продал его тебе вместо талисмана? Такие случаи бывали, - сказал Маймун ибн Дамдам. Несложно нацарапать на бронзовой стенке всякие бестоловые слова.
- Смотри сам, - Хайсагур поднес пенал к конской морде. - Начала я не разобрал, но вот тут поминается вся земля в длину и в ширину, и некий круг небосвода, и предлагается призвать грохочущий гром...
- Грохочущий Гром? Это же имя ифрита!
- Потише, потише, о друг Аллаха! - взмолился Хайсагур, схватившись за голову. - Когда ты так вопишь, мне кажется, что мой череп раскалывается изнутри. Нас, гулей, и без того зовут людьми с расщепленными головами, так что моему черепу будет очень легко треснуть и развалиться.
- Как попал к тебе пенал с этим гнусным именем? Ради Аллаха, кто дал тебе этот пенал? - не унимался джинн.
- Правду сказать, никто мне не давал его, я нашел его случайно. Но из-за него погиб ученый муж по имени Абд-ас-Самад ибн Абд-аль-Каддус ас-Самуди.
- Это имя мне ничего не говорит, - сказал Маймун ибн Дамдам. - Не будешь ли ты так любезен и не расскажешь ли все по порядку, о гуль?
- Если бы я сам знал порядок этих событий! Ас-Самуди получил пенал во временное пользование, потому что оказался в опасности. Он жил в Багдаде, когда власть там захватил аль-Бариди, и ему, как и многим почтенным людям пришлось бежать в Мосул и даже дальше. Выходит, этот проклятый пенал все же обладает какими-то магическими свойствами, если он должен был помочь мудрецу в превратностях времен! В конце концов ас-Самуди с учениками оказался в ар-Рухе - и там-то был погублен, а погубил его цирюльник Абд-Аллах, сделав кровопускание отравленным ножом по приказу некого аш-Шамардаля.
- Аш-Шамардаль? - в голосе джина была такая ярость, что внутренним взором Хайсагур увидел оскаленную львиную морду.
- Да, это был аш-Шамардаль, о котором мне кое-что рассказывал мой собеседник и сотрапезник Сабит ибн Хатем, звездозаконник из Харрана Мессопотамского. И, насколько я мог судить, ремесло этого человека стравливать между собой людей ради того, чтобы возвыситься над ними.
- Аш-Шамардаль? -то, что прозвучало в голове у Хайсагура, было уже не голосом, а воистину львиным рыком.
- Да, о почтенный джинн, и я пошел по его следу, и пришел сюда, к Пестрому замку, потому что он каким-то непонятным образом захватил замок и поселился в нем, прогнав жителей соседних деревень, а до того он потратил немалые деньги на то, чтобы устроить в горной долине фальшивый рай, где он морочил головы сильным юношам и мужчинам при помощи
невольниц, переодетых гуриями, и большого количества вина...
- Так хозяин Пестрого замка - аш-Шамардаль? - конь от возмущения вскинулся на дыбы и с силой ударил копытами по мелким камням, так что они брызнули в стороны, и разлетелись, и засыпали Хайсагура.
- Горе тебе, ты не можешь буйствовать и бесноваться где-нибудь в другом месте? - закричал Хайсагур, вскакивая и встряхиваясь. И тут же он принялся усленно моргать.
- Теперь я знаю, что нам нужно делать, о гуль! Мы должны отыскать человека, которого зовут Гураб Ятрибский!
- Где-то я уже слышал это имя... - проворчал Хайсагур и затаил дыхание, ибо как раз в этот миг, добывая пальцем из уголка глаза самый мелкий камушек, гуль почувствовал, что избавляется от него.
- Это - тот маг, что спас мне жизнь, заключив меня в кувшин, объяснил Маймун ибн Дамдам. - Он - соперник аш-Шамардаля. И он настолько же сильнее аш-Шамардаля, насколько джинны сильнее сынов Адама!
- Что же он терпит этого гнусного завистника? - удивился гуль. - Даже я
и то сообразил, чем занимается аш-Шамардаль, когда Сабит ибн Хатем рассказал мне историю своего спора с неким Барзахом. Аш-Шамардаль стравил молодого ишака со старым - а зачем ему это понадобилось, одному Аллаху известно!
- Мне случилось подслушать один разговор между Анис-аль-Джалис и аш-Шамардалем. И я понял, что сейчас у всех этих магов, звездозаконников и мудрецов есть один предводитель, который решает все их споры, и это маг Бахрам. Но он уже очень стар, и устал от науки, магии и власти, и
хочет передать свой престол в другие руки. И он несколько раз предлагал Гурабу Ятрибскому возглавить собрание мудрецов, но тот отказывался. А скверный завистник аш-Шамардаль, который не знает подлинной удачи ни в звездозаконии, ни во врачевании, ни в магии, мечтает о власти над магами, и понемногу подчиняет себе Бахрама, притворяясь его самым преданным учеником.