157790.fb2
- Да, понемногу он стал передавать ему власть и талисманы, которым подчиняются эти джинны. Нам непременно нужно найти Гураба Ятрибского, чтобы он вошел к Бахраму, и согласился принять у него власть, и унизил мерзкого завистника! Ведь тогда Бахрам заберет талисманы у аш-Шамардаля и передаст их Гурабу Ятрибскому, а мерзкий завистник не посмеет его ослушаться! Никто не спасет нас от злобы аш-Шамардаля, кроме Гураба Ятрибского, клянусь Аллахом!
- Я не знаю, как его искать, - сказал гуль. - Теперь я вспоминаю, что слышал от Сабита ибн Хатема это имя. Ты прав, он действительно обладает силой... Но я понятия не имею, где он теперь, клянусь Аллахом! И Сабит ибн Хатем - равным образом. Последний раз Сабит ибн Хатем видел его, когда он дал на время пенал ас-Самуди ради его спасения от бедствий. Что же касается его свойсств - я знаю только то, что сказал Гураб Ятрибский, передавая пенал ас-Самуди. А сказал он так: "Когда нужда в нем пройдет, ты сохранишь его для меня или для того, кого я пришлю за ним. И будь осторожен, ибо сила Грохочущего Грома требует не менее сильных заклинаний власти, а имя Аллаха тебе тут не поможет". Так что, веришь ты в это или не веришь, а какую-то силу этот пенал все же имеет!
- О Аллах, почему ты устроил так, что нам придется обращаться к Грохочущему Грому? - в беззвучном голосе джинна было возмущение. - Это ифрит из подданных Красного царя, которые не признали Аллаха и его пророка! И мы, правоверные джинны, враждуем с ними! Дай мне этот пенал, о гуль!
- А что ты собираешься с ним делать?
Некоторое время заключенный в конское тело джинн молчал, и судя по тому, как он рыл копытом землю, Хайсагур решил, что он не может решить бросить ли ему магический пенал в горнило, где бы он расплавился, или погубить его ударами кузнечного молота, или измыслить иную казнь.
Наконец конь громко вздохнул.
- Ему не будет от меня беды, - сказал джинн. - Ведь сказано: а кто простит и уладит - воздаяние ему у Аллаха! Открой этот пенал, о Хайсагур, и посмотри - не лежит ли в нем что-нибудь, похожее на талисман?
Хайсагур вынул очиненные каламы и пошарил в пенале пальцем.
- По-моему, там пусто.
- Может ли быть так, что аш-Шамардаль забрал хранившийся внутри талисман, а пенал потом оставил за ненадобностью? - осведомился джинн.
- Клянусь Аллахом, так оно и было! - воскликнул Хайсагур. - Будь я магом, то всюду бы брал с собой такие вещи! А пенал лежал в таком месте, где этот проклятый аш-Шамардаль показывался редко. Какой же я дурак! О Маймун ибн Дамдам, откуда мне знать повадки магов и талисманов? Я полагал, что посредством этого пенала можно что-то сотворить - и мне даже в голову не пришло усомниться в его предназначении! Ты прав - в нем лежал подлинный талисман, и его там больше нет, и бедствия обступили нас...
- Погоди, не вопи и не причитай, о гуль, - конь, повинуясь джинну, скривил набок челюсть таким образом, что его морда изобразила недовольство и даже презрение. - Ты ощупал пенал - ну, а что ты скажешь о чернильнице?
Хайсагур выдвинул из торца пенала чернильницу, открыл крышку и принюхался.
- Этот враг Аллаха не может употреблять чернила иначе, как с примесью мускуса... - проворчал он и, наклонив пенал, осторожно вылил его содержимое на землю. Но забраться в чернильницу пальцем было трудновато.
- А если эта штука наденется на мой палец навеки? - тщетно пытаясь достичь дна, спросил гуль. - Что я тогда буду с ней делать? И ты учти пострадает указательный палец моей правой руки! Я не смогу писать, не говоря уж о том, что придется есть пилав только левой рукой... О Маймун ибн Дамдам! Там что-то ерзает по дну, клянусь Аллахом!
- Я полагаю, это кольцо, о гуль, - от нетерпения джинн ударил копытом оземь.
- Похоже, ты прав, о джинн, - стараясь подцепить ногтем, весьма похожим на коготь, свою находку, проворчал Хайсагур. - Нет, Аллах окончательно лишил меня разума... Я же мог встряхнуть эту проклятую чернильницу и услышать внутри стук!
- Начертал калам, как судил Аллах, - утешил его джинн. - Еще не поздно перевернуть ее вверх дном...
- Поздно, - сказал Хайсагур. - Палец уже застрял.
Немало времени прошло, прежде, чем при помощи слюны и языка гуль избавил свою руку от чернильницы.
- Вот оно, это кольцо, - сказал он, протягивая к Маймуну ибн Дамдаму простое и тонкое медное колечко.
Конь задрал голову и звонко заржал. Больше всего на свете это было похоже на человеческий хохот.
- Ты перемазался в чернилах! - раздалось в голове у Хайсагура. - О гуль, твоя красота нуждалась лишь в этом украшении!
- У нас мало времени, а ты изощряешься в острословии, - одернул его гуль. - Ну вот, кольцо у нас есть, и что я должен сделать с ним?
- Прежде всего ты должен подумать, - сказал Маймун ибн Дамдам. - Мы, джинны, созданы Аллахом для созидания, а они, ифриты, созданы для разрушения. Мы можем вызвать Грохочущего Грома - но одному Аллаху ведомо, чем это кончится.
- Но, если Гураб Ятрибский дал это кольцо ас-Самуди, значит, он был уверен, что Грохочущий Гром не причинит ему вреда, - отвечал Хайсагур, с немалым, впрочем, сомнением.
- Очевидно, он научил ас-Самуди сильным заклинаниям власти, предположил джинн. - То, что нацарапано на стенке пенала, похоже на заклинания, но на меня, скажем, эти слова в таком порядке не подействуют. Видишь ли, в самом начале заклинания важен не смысл слов, а подбор звуков ибо звуки бывают холодные и теплые, сильные и слабые, впрочем, ты, как человек знания, должен и сам знать такие вещи...
Не досказав, джинн замолчал - и по тому, как зашевелились уши коня, Хайсагур понял, что Маймун ибн Дамдам прислушивается.
- Клянусь Аллахом, я слышу полет! - раздалось в голове гуля.
- Кому тут летать? - удивился Хайсагур.
- Кому, как не джиннам! Может быть, это мои родственники ищут меня? забеспокоился Маймун ибн Дамдам. - Может быть, они нашли способ открыть для меня Врата огня?
Искренне желая призвать пролетающего, как подобает благовоспитанному джинну, он обратил к темнеющему небу конскую морду и заржал самым душераздирающим образом.
Затем морда описала круг, из чего Хайсагур заключил, что поднебесный летун где-то в вышине тоже совершил круг.
- Это марид! - сообщил Маймун ибн Дамдам. - Большой марид с собачьей головой! Он снижается над Пестрым замком! Ради Аллаха, что это означает? Он опускается на башню...
Гуль, приложив ко лбу ладонь, вгляделся в очертания зубцов.
Между ними замелькали светлые одежды.
- Этот марид, покорный аш-Шамардалю, кого-то принес в замок, продолжал Маймун ибн Дамдам. - Там несколько человек, старцев, далеко зашедших в годах... О Аллах, зачем ему тут понадобились старцы?
Хайсагур, не отвечая, сел и обхватил голову руками.
Память у него была обширная до такой степени, что извлекать оттуда воспоминание со временем сделалось сущей мукой. Дело осложнялось тем, что, помимо собственных, там оказалось полным-полно и чужих воспоминаний - ибо в голове гуля застревала вся та околесица, которой он не мог избежать, вселяясь в чье-то тело.
- Зальзаль ибн аль-Музанзиль! - вдруг воскликнул он. Но сообразить, в чьей голове выловил он это имя, Хайсагур уже не смог.
- Зальзаль ибн аль-Музанзиль? - переспросил джинн. - Он из рода правоверных маридов! Позови его, заклиная именем Аллаха, - может быть, он отзовется!
- А как мне звать его? - осведомился Хайсагур. - Должен ли я встать во весь рост и завопить во всю глотку? Тогда прежде марида меня услышат лучники с отравленными стрелами. Или у него настолько острый слух, что он разберет даже шепот?
- Сделай вот что... - Маймун ибн Дамдам задумался. - Возьми нож и очерти вокруг себя круг.
- У меня нет ножа, о несчастный, - буркнул Хайсагур, понимая, что в этом деле допустил оплошность. - Что-нибудь другое тебя устроит?
- Для круга нужно режущее лезвие.
Хайсагур почесал в затылке.
- Нейгат для обрезания каламов сгодится? - спросил он.
- Если нет ничего другого, о гуль.
Хайсагур достал нейгат и очертил неровный круг.