- Это слова из Корана, - заметил гуль.
- Они были прежде Корана и пророка Мухаммада, - сказал Маймун ибн Дамдам. - Многое в Коране - осколки древних знаний, сложенные заново и образовавшие иную форму. Напишешь ли ты когда-нибудь это, о сын греха? Сделай так, чтобы строка образовала замкнутый круг!
- Я сделал это, - сообщил Хайсагур.
- Теперь пиши, опять по кругу, такие слова: "Прибегаю к Господу людей, царю людей, Богу людей, от зла наущателя скрывающегося, который наущает груди людей, от джиннов и людей! "
Гуль написал концом нейгата и это.
- Будет очень удивительно, если марид разглядит сверху мою каллиграфию, заметил он. - Пока я начну окликать и призывать его, совсем стемнеет.
- Теперь вырви волос из своей бороды, - велел джинн.
- Если ты считаешь это бородой, то вот он, волос, - усмехнулся Хайсагур, выполнив и это приказание.
- Поднеси его к моим ноздрям.
После чего в голове у гуля зазвучали слова неведомого ему языка, причем конь усердно и старательно фыркал на волос.
- Свяжи его концы так, чтобы образовалось кольцо, - сказал он наконец. И трижды повтори имя марида, заклиная его именем Аллаха!
- О Зальзаль ибн аль-Музанзиль, во имя Аллаха, спустись сюда! нараспев произнес Хайсагур. - О Зальзаль ибн аль-Музанзиль, ради Аллаха, появись перед нами! ..
- Что ты делашь, о ишачья задница? - раздалось в голове шипенье джинна. Повторяй одни и те же слова, ничего не меняя! Начинай сначала!
- А раньше ты не мог сказать этого, о червячий навоз? - сердито осведомился Хайсагур и принялся трижды призывать марида по всем правилам.
- О всесильный Аллах, разве ты не послал мне освобождения? - раздалось вдруг у самых ног Хайсагура. - Кто еще пытается мне приказывать?
- Я вовсе не собираюсь приказывать тебе, о почтенный Зальзаль ибн аль-Музанзиль, привет, простор и уют тебе! - торопиво опускаясь на корточки, чтобы быть вровень с собеседником, произнес гуль. - Я заклинал тебя именем Аллаха, чтобы ты уделил мне немного времени для беседы, а что до приказов - клянусь Аллахом, я не имел такого намерения!
По ту сторону круга сгустился черный комок, величиной не более тюрбана, в глубине которого Хайсагур увидел два близко посаженных красных глаза.
- Поздравь его с освобождением, о несчастный, - подсказал Маймун ибн Дамдам.
- Я приветствую тебя в день твоего освобождения, о могучий и славный марид, - решив, что лестью этого дела не испортишь, продолжал гуль. - Я ведь не маг, которому непременно нужно кем-то повелевать. Я гуль из рода горных гулей, мое имя - Хайсагур, и если ты во имя Аллаха Милостивого, Милосердного, ответишь на мои вопросы, это тебе зачтется. Я прошу тебя о милости - а решение принадлежит тебе.
- Ты очень правильно сделал, став в круг и защитившись сильными заклинаниями, прежде чем просить меня о милости, о гуль, - заметил марид. Из-за подобного тебе я пребывал в наитягчайшем рабстве, и чинил полуразрушенные замки, и носил людей туда и сюда, и убивал их пламенем, и за это мне придется держать ответ перед Аллахом.
Хайсагур вспомнил обуглившееся тело в покинутом доме цирюльника.
- Если ты выполнял все это по приказу мага аш-Шамардаля... - начал было он, о марид перебил его.
- Будь проклят ты, и будь проклято твое потомство до седьмого колена, и будь проклята вода в твоих колодцах, если ты - из друзей аш-Шамардаля и хочешь вновь поработить меня!
- А разве могут быть друзья у гнусного завистника? - стараясь сохранить спокойствие, спросил Хайсагур. - Клянусь небом, обладателем путей звездных, я не друг ему, а враг!
- Воистину, верно ты назвал его гнусным завистником, - подтвердил возмущенный марид. - Ибо он завидует своему наставнику Бахраму за то, что Бахрам - старший среди магов и владеет талисманами, а ему дает их лишь на врем6 он завидует Гурабу Ятрибскому за то, что он по своей силе и своим способностям может стать первым среди магов, но не желает, он завидует Сабиту ибн Хатему и прочим звездозаконникам Харрана за то, что они обладатели знаний, не вмещающихся в его голове, и он, этот сын греха, стравил Сабита ибн Хатема с неким Барзахом, и помог Барзаху хитростью выиграть спор, и сегодня собрал в Пестром замке мудрецов и звездозаконников, чтобы погубить их!
- Сабит ибн Хатем - в замке этого мерзавца? - воскликнул Хайсагур. - О ишак и сын ишака! О бесноватый! Как это он позволил принести себя туда? Я же говорил ему, что аш-Шамардаль затеял тот спор с дурной целью!
- Сегодня - день, когда они должны были встретиться, и начертал калам, как судил Аллах, - утешил его марид. - Задавай свои вопросы, о гуль, и торопись - довольно с меня того, что этот нечестивец хитростью заставил меня прослужить себе лишнее время после того, как Аллах послал мне освобождение!
- Мне больше не о чем спрашивать тебя, о благородный марид! - со злостью отвечал Хайсагур. - Ты сам все мне сказал! Иди - и да будет над тобой милость Аллаха!
Но черный мохнатый комок даже не пошевелился.
- Я не держу тебя. Я не аш-Шамардаль, чтобы хитростью удерживать тебя! Хайсагур обхватил голову руками. - Мало мне было той ущербной разумом, которая привела в Пестрый замок тех неразумных детей? Теперь там еще и подобный разумом ишаку звездозаконник!
- Спроси его, много ли у аш-Шамардаля осталось подвластных ему джиннов и маридов! - потребовал Маймун ибн Дамдам.
- Кто из маридов остался служить гнусному завистнику после твоего освобождения, о Зальзаль ибн аль-Музанзиль? - со вздохом обратился Хайсагур к мариду.
- Всего один ифрит, обессиленный его неумелыми заклинаниями. Но он успел понемногу доставить в Пестрый замок почти всех муридов аш-Шамардаля, преданных ему до безумия, которых он соблазнил райскими гуриями и виноградным вином.
- А где старейший из магов, обладатель власти над ними - Бахрам? вдруг подняв голову, спросил Хайсагур.
- Бахрама я туда не доставлял, о гуль.
- Все ясно - он уничтожит там звездозаконников Харрана, ведь Сабит ибн Хатем проиграл этот нелепый спор! И не будет человека, который своей властью помилует этого безумца Сабита ибн Хатема и его несчастных учеников! А они - люди чести, и откажутся от нажитого имущества и приобретенных знаний - ведь знания тоже имущество, и вот чего добивался мерзкий завистник - унизить и уничтожить тех, чье превосходство над ним несомненно, унизить и уничтожить то знание, которое ему недоступно! Наконец-то я понял, чего он желал, когда затеял тот спор двадцать лет назад!
Черный комок стал расти, произнося звуки "хуг, хуг", и увеличился, и вытянулся ввысь, так что вскоре оказался маридом с собачьей головой и волосами, подобными конскому хвосту.
- Прощай, о гуль! - сказал он. - Мне нет дела до звездозаконников. Я наконец достиг освобождения и не желаю больше слышать о аш-Шамардале!
Он взмыл в небо и слился с причудливыми облаками.
- Превратности времен обернулись против нас, о Хайсагур, - горестно сказал джинн. - Как это вышло, что все, кто нам с тобой дороги, оказались в этом гнусном замке?
- Воистину, это моя вина... - проворчал гуль. - Этот проклятый
звездозаконник разучился складывать и вычитать числа в пределах двадцати, но я-то мог вычислить, что день рождения Джейран, а вместе с ним и день сведения давних счетов, вот-вот наступит!
- У нас нет иного пути, кроме поисков Гураба Ятрибского.
- Они затянутся до тех времен, пока не вернутся сборщики мимозы из племени Бену Анза!
- О Хайсагур... - джинн задумался. - Тебе придется призвать на помощь Грохочущего Грома. Если кольцо было вложено в пенал Гурабом Ятрибским, если пенал был вручен далекому от магии ас-Самуди, то предполагалось, что он при помощи заклинаний управится с ифритом. Значит, это можешь сделать и ты. Ведь вы, гули, не раскисаете в воде и не слабеете в беде...
- Где-то я уже слышал эти слова, - Хайсагур горестно усмехнулся, вспомнив, что сам же похвалялся стойкостью гулей перед Джейран. - Ну что же, приказывай, о друг Аллаха. Что я должен сделать с этим кольцом?
- Я полагаю, положить его на ладонь и растирать пальцем, пока что-нибудь не произойдет...
- Должен ли я при этом быть в круге?
- Не знаю, о гуль. Наверно, так будет лучше...