Гуль положил на широкую темную ладонь медное колечко, провел по нему пальцем, чуть нажимая, и описал круг, затем второй и, наконец, третий.
До его слуха донесся отдаленный грохот, подобный тому, который предвещает грозу.
- Он спешит к нам, о Хайсагур, ради Аллаха - не бойся! Ничто не спасет тех, кто в замке, кроме твоей стойкости! - раздалось в голове у гуля.
- Кто посмел потревожить меня? - услышал он уже ушами. - Кто этот ничтожный?
- Это я, о Грохочущий Гром! - отвечал Хайсагур. - Я, горный гуль Хайсагур, позвал тебя! Если ты здесь, так появись!
И перед ним появилось такое чудище, что конь аль-Яхмум, выражая ужас, охвативший Маймуна ибн Дамдама, захрапел и попятился.
Ростом Ифрит Грохочущий Гром был, пожалуй, как башня Пестрого замка, и голова его была, как купол, и зубы - как камни, и глаза - как два костра, разведенных при помощи греческого огня. Они полыхали до того ярко, что, казалось, от них светилось и все лицо ифрита, круглое, обрамленное торчащей бородой. Он не имел ни тюрбана, ни головной повязки, ни какой-либо одежды на себе, кроме покрывавшей все тело шерсти, и каждая шерстинка была толщиной с палец Хайсагура, и тело Грохочущего Грома также испускало красновато-лиловое свечение. Он встал, прислонившись к одной скале и опершись о другую, на таком удалении от гуля и коня, что они могли охватить его взглядом, лишь слегка запрокинув головы, и наслаждался их оцепенением.
- Радуйся, о гуль! - прогрохотал ифрит.
- Чем же ты меня порадуешь? - спросил Хайсагур, уже несколько освоившись с чудовищем.
- Тем, что убью тебя сию же минуту злейшей смертью!
Как бы в подтверждение обещания ифрит мотнул головой и откинул со лба угольно-черные жгуты волос, каждый - толщиной с бедро Хайсагура.
- Да, ты обязан это сделать, ибо ты был создан для разрушения! отвечал гуль, выпрямившись и расправив плечи. - И я позвал тебя, зная, что это грозит мне смертью!
- Скажи ему о Гурабе Ятрибском! - раздалось в голове у гуля. - Ведь он обязан Гурабу Ятрибскому повиновением! О, если бы сейчас для меня раскрылись Врата огня! ..
- Тебе непременно хотелось умереть в зубах у ифрита? - с некоторым недоумением осведомился Грохочущий Гром.
- Нет, мне вообще не хочется умирать. Но человек, от которого я получил этот талисман, - Хайсагур протянул на ладони медное кольцо, полагал, что ты из уважения к нему окажешь мне снисхождение, о могучий ифрит.
- Он вручил тебе лишь это кольцо, о несчастный? - не дождавшись ответа, Грохочущий Гром расхохотался. - Тогда пожелай от меня, какой смертью умрешь и какой казнью будешь казнен! Ты украл кольцо - ибо ты не получил к нему впридачу сильных заклинаний власти!
- Можешь ли ты сделать так, чтобы я умер от старости? - спросил Хайсагур.
Огромная рука протянулась к нему и ухватила его, больно сжав бедра и живот. Поднятый вверх, гуль ухватился руками за бороду ифрита. И вырвал из нее несколько волосков, когда Грохочущий Гром отдалил его от разинутого рта на расстояние вытянутой руки.
- Вот прекрасная добыча - откормленный дикими козами и упитанными девушками горный гуль! - воскликнул он. И тут же подпрыгнул.
Это Маймун ибн Дамдам, подбежав сбоку, развернулся и что было сил лягнул его в щиколотку.
Не выпуская Хайсагура, Грохочущий Гром опустился на корточки и протянул другую руку вслед убегающему коню.
Почувствовав ослабление хватки, гуль ухватился за указательный палец ифрита и принялся выворачивать его из сустава.
Грохочущий Гром снова поднес его к подобному пещере рту - но Хайсагур уперся ногами в его подбородок с такой силой, что ифрит и гуль на мгновение как бы окаменели в равном единоборстве.
Огненные глаза ифрита встретились с глазами гуля. Сверкание их и исходивший из них жар были невыносимы - казалось, у Хайсагура вот-вот вспыхнут брови и ресницы.
Впервые в жизни у гуля мелькнула мысль о том, что, раз уж гибель неизбежна, нужно принять ее, как всякий дар Аллаха, без суеты. Он сделала все, что мог, и он проиграл эту схватку, а прийти ему на помощь некому вот разве что та безумная, с синими знаками на щеке, бросилась бы сейчас вызволять его из пасти ифрита так же безрассудно, как отправилась за его телом в Пестрый замок!
И гулю сделалось стыдно!
Он не думал, что когда-либо в предсмертный миг ощутит стыд перед далекой женщиной. Однако это свершилось - и именно стыд заставил его разомкнуть веки и принять в себя жар и пламя огромных глаз Грохочущего Грома.
А за стеной пламени были прохлада и пустота...
* * *
Отбежав довольно далеко от ифрита Грохочущего Грома, Маймун ибн Дамдам остановился и чуть повернул голову, готовый немедленно удирать прочь, ибо помочь Хайсагуру он уже не мог.
Одна мысль владела им - отыскать в пустыне заброшенный колодец, где могла бы жить семья джиннов, и позвать на помощь род Раджмуса, если только Аллах пошлет ему встречу именно с правоверными джиннами. Иначе его затея окончится малоприятной встречей с грозным Красным царем...
Ифрит, как ни странно, продолжал сидеть на корточках, не откусывая голову гулю и глядя на него как бы с недоумением. Гуль же в его руках выглядел потерявшим сознание, как если бы его душа от страха перед пастью ифрита улетела...
Терпение было не в привычках как у аль-Яхмума, так и у Маймуна ибн Дамдама. Не в силах долго и неподвижно стоять на одном месте, вглядываясь в странную фигуру ифрита, он ударил оземь копытом. Ифрит поднял голову.
Затем произошло самое удивительное - он осторожно положил на камни тело гуля, и не как попало, а старательно устроив его со всеми возможными удобствами.
Это могло означать лишь одно!
Одновременно веря и не веря такой неожиданной удаче, джинн испустил вопль восторга, который человеку постороннему показался бы пронзительным ржанием коня.
- Беги скорее сюда, о друг Аллаха! - услышал он приглушенный, но все еще устрашающий голос. - Клянусь небом, обладателем путей звездных, я думал, что сгорю заживо! Только не подходи близко! Мои ноги теперь такой величины, что я могу раздавить дом, не заметив этого.
- О Хайсагур! - радостно отвечал на это джинн. - То, что ты совершил изумительно и достойно того, чтобы быть записанным иглами в уголках глаз в назидание поуча...
- Знаю, знаю, - торопливо перебил его Хайсагур. - Ради Аллаха, помолчи немного. У этих проклятых ифритов память устроена вовсе не так, как у людей. Я хочу понять, каким образом они заставляют свое тело летать, и каково устройство их глаз, и откуда берется пламя, и в чем причина его цвета...
- Пойми прежде всего, как ифриты сжимаются и уплотнюется до человеческого роста, - посоветовал джинн любознательному гулю. - Я знаю, что они проделывают это, как и мы. И еще попробуй узнать, помнит ли он хоть что-либо о Гурабе Ятрибском.
- Разрази меня Аллах в печень и в селезенку! .. - огорченно пробормотал Хайсагур. - Когда еще мне так повезет и я вселюсь в тело ифрита? Конечно же, ты прав, и я должен прежде всего подумать о Гурабе Ятрибском... Но неужели все эти прекрасные тайны так и останутся непознанными?
Он сел на камни рядом со своей подлинной плотью, а Маймун ибн Дамдам подошел к нему и, встав между его ног, снизу вверх уставился с надеждой в огромное круглое лицо. Вдруг он опять пронзительно заржал.
- Горе тебе, ты сбил меня с пути размышлений! - рассердился гуль. Что тебя так насмешило?
- Прости, о благородный гуль... - голос в голове у ифрита, временно ставшей головой Хайсагура, задыхался от хохота. - То, что оставил тебе отец... Твой айр...
- Что смешного увидел ты в моем айре? - удивился Хайсагур, но, наклонив голову, сообразил, в чем дело. Мужское достоинство ифрита, ставшее теперь и его мужским достоинством, полуприкрытое вороной шерстью, обладало толщиной и протяженностью, соизмеримыми только с туловищем аль-Яхмума, так что джинн впал от близости такой громадины в некое развеселое безумие.
Он бормотал что-то уж вовсе непотребное о женщинах из рода ифритов, которые должны преследовать обладателя такого достоинства, срывая на лету изары и визжа от восторга, и красноречиво описывал фарджи, соответствуюие столь внушительным айрам, и выдвигал предположения о том, сколько всевозможного имущества могло бы поместиться в этих умопомрачительных фарджах...
- Ради Аллаха, угомонишься ли ты наконец? - рассердился гуль, который не любил этих разговоров по причине длительного воздержания. - Если ты хочешь, чтобы я нашел нить, ведущую к Гурабу Ятрибскому, сделай милость, помолчи! Память этого ифрита похожа на кучу военной добычи посреди лагеря, где все перемешалось и вымазано грязью!
Задача Хайсагура усложнялась тем, что сам он никогда не видел этого загадочного мудреца и для того, чтобы выловить его из глубин памяти Грохочущего Грома, должен был призвать на помощь те клочки воспоминаний Сабита ибн Хатема, которые успел присвоить при кратковременных и произведенных, если вдуматься, ради баловства вторжениях в его тело.
И это никак не удавалось гулю.