- Клянусь Аллахом, я понял смысл! - воскликнул Маймун ибн Дамдам.
- И я тоже, о шейх, - хмуро добавил ифрит. - Но что с того толку, если жта женщина ничего не поняла.
- Я действительно не поняла, - призналась Джейран. - Ради Аллаха, какое отношение ко мне имеют наставники, ученики и племя дураков?
- Я прожил долгую жизнь. Я учил разносчиков воды на городских базарах и царей во дворцах, - сказал Гураб Ятрибский. - А на склоне дней своих я, несчастный, вообразил, что можно чему-то научить женщину! Я возомнил о себе - и вот она меня низвергла с высот...
- Можно, о шейх, - сказал вдруг Грохочущий Гром. - Если хорошенько отлупить ее. Я часто пользовался этим средством - и оно всегда помогало.
- Я бы охотно отлупил ее - но ведь она даст мне сдачи! - и тут Гураб Ятрибский расхохотался, но без особого веселья.
- Не буди ребенка, о шейх! - одернула его Джейран.
Гураб Ятрибский задумался.
- Решайся и сделай это, о шейх! - вдруг потребовал Маймун ибн Дамдам. Ты же видишь, иносказаний она не понимает. Она должна сама прийти к той мысли, которую мы ей так безуспешно пытаемся вложить в голову. А другого способа заставить ее думать я не вижу! Ты же хотел сделать это!
- Ты сам знаешь, о Маймун ибн Дамдам, что случается с магическими предметами, если они лишены присмотра, и ты тоже знаешь это, о Грохочущий Гром, - уже шаря рукой за пазухой, отвечал старый фалясиф. - Кто поручится, что не бродит по земле второй аш-Шамардаль или вторая Хайят-ан-Нуфус? Кто поклянется, что никогда не родится вторая Бертранда?
Джинн пожал плечами.
- Никто не поклянется, о шейх, - сказал Грохочущий Гром. - Но ты же сам был недоволен людьми, для которых делом доблести становится не исполнение дозволенного, а уклонение от недозволенного! Если только и делать, что уклоняться, то лучше уж вовсе не жить! Впрочем, решай сам. Или ты уже решил?
- Я решил, - Гураб Ятрибский достал из-за пазухи черное ожерелье. Подойди, о Джейран, дай я его на тебя надену.
- Как, опять это мерзкое ожерелье? - возмутилась девушка.
- Мы с Маймуном ибн Дамдамом после того, как увидели мертвого сабита ибн Хатема, забеспокоились, не остался ли в развалинах кто-то раненый, нуждающийся в помощи. И мы пошли туда, и отыскали женщину, которую погубило это ожерелье, ибо не ей оно было предназначено. И мы забрали его, - сказал Гураб Ятрибский, протягивая Джейран переплетение золотых и серебряных цепочек с плоскими, грубо ограненными камнями.
- Оставь его себе, о шейх, у меня нет в нем нужды! - помотала головой девушка. - Или верни Абризе!
- Если я надену его на шею Абризе, оно ее погубит как и любую другую женщину, кроме тебя, - объяснил фалясиф. - Его владелица прокляла его таким образом, что только ее наследница может носить его без вреда для себя, а прочие, посягнувшие на него, погибнут. Разумеется, опытный маг может снять это проклятие - если хорошенько поломает голову. Но я бы оставил все, как есть.
- Я не хочу его, - сказала Джейран. - Нет мне от него пользы, а лишь одни бедствия. Лучше всего выбросить это проклятое ожерелье в пересохший колодец, чтобы уж никто больше к нему не прикоснулся.
- А что помогло тебе спасти мальчиков во дворце царей Хиры, если не это ожерелье? - спросил Гураб Ятрибский. - Как ты полагаешь, что удесятерило тогда твою силу?
- А разве моя сила удесятерилась? - задав этот вопрос из простого упрямства, ибо ей и самой те подвиги казались какими-то подозрительными, Джейран задумалась, и по ее лицу сразу стало ясно, что размышлять о предметах отвлеченных - тяжкая для нее задача.
- Это ожерелье служило для того, чтобы темное пламя, выходя из Врат огня, попадало к его владелице и давало ей силу, - негромко промолвил Гураб Ятрибский. - И эту силу столетьями скверные женщины употребляли во зло людям. Но вот оно, двадцать лет пролежав без дела, попало к Шакунте, а затем - к Абризе, а затем - к тебе. Шакунта хотела освободить из плена свою дочь, и желание было настолько велико, что ожерелье отдало ей сперва остатки накопленной ранее силы, а потом приникло к Вратам огня. Но темное и дымное пламя не годится для таких дел, Врата огня не смогли отдать его, владелица же требовала силы - и ожерелье высосало всю силу самой Шакунты, рассчитанную на несколько дней, и эта сила выплеснулась вся разом. То же произошло и с Абризой, то же произошло и с тобой. Три женщины потребовали от ожерелья благой силы, о Джейран! И это были - мать, спасающая ребенка, и врачевательница, спасающая раненого, и предводительница, спасающая своих людей! Трижды ожерелье послужило добру - и оно очистилось, о Джейран! Бери его, владей им, во имя Аллаха.
- А зачем оно мне, о шейх? - не решаясь протянуть руку за странным подарком, спросила девушка. - Для чего мне сила в хариме Ади аль-Асвада?
- Бери, о ущербная разумом, и не задавай нелепых вопросов, - буркнул, подталкивая ее к старому фалясифу, Грохочущий Гром.
Пока девушка сомневалась, Гураб Ятрибский сомкнул на ее шее замок ожерелья, и оно скользнуло под ворот рубашки, и улеглось на груди.
Джейран прислушалась к себе - и решила, что ожерелью, очевидно, нужно время, чтобы освоиться и начать действовать. Оно висело вполне спокойно, не создавая неудобства и даже не обременяя своим весом.
- Я пойду, - сказал старый фалясиф. - О Маймун ибн Дамдам, ради Аллаха, окажи последнюю услугу - отнеси Джейран в Хиру к ее жениху.
- Может быть, и мне отнести тебя, о шейх? - забеспокоился Грохочущий Гром.
- Нет, мне нужно время, чтобы подготовиться к встрече с мальчиками, отвечал Гураб Ятрибский. - А никогда не думается мне так хорошо, как в дороге.
Он простер руки над головами Джейран и джинна, как бы благословляя их и, ни сказав более ни слова повернулся и пошел прочь.
Грохочущий Гром буркнул что-то себе под нос и взмыл в небо.
- Гляди, он парит над шейхом! - удивился джинн.
Воистину, странно выглядели эти двое - размеренно шагающий по дороге старец и висящий над ним подобно светильнику, растопыривший руки и ноги ифрит, от лица и груди которого исходило красно-лиловое свечение.
- Кажется, Гураб Ятрибский нажил себе еще одного ученика, как будто ему мало твоих тридцати молодцов! - усмехнулся Маймун ибн Дамдам. - Клянусь Аллахом, я не знаю, чему доброму можно обучить ифрита, и Грохочущий Гром обременит наставника немалой заботой! Бери ребенка, о Джейран, заверни его поплотнее - и в путь! А остатки трапезы и посуду оставь здесь - они пригодятся тем, кто завтра днем придет к соседнему колодцу.
Джейран взяла на руки малыша, а Маймун ибн Дамдам встряхнулся - и его облик стал изменяться на глазах. Посветлело лицо - и перестало быть приятным лицом смазливого купеческого сына, а налилось нечеловеческой и победоносной красотой. Сползли с одежды пестрые узоры и сделалась она волнисто-полосатой, как бы затканной бледным золотом, и по ней побежала рябь, как по пескам пустыни.
Затем широкие полы взвились ввысь и застыли наподобие распахнутых крыльев. А может, это и были крылья, которые до сих пор джинн умело скрывал.
Маймун ибн Дамдам подошел к Джейран и обнял ее вместе с младенцем. Объятие было стальным, но бережным.
- Ау-у-у! - с этим криком, помогающим полету, джинн взмыл в небо.
Джейран зажмурилась.
Полет стал для нее лишь свистом в ушах, ибо плотный плащ-аба не допускал к телу потоков холодного воздуха, гуляющих ночью над пустыней.
- А вот и Хира, о госпожа, - сказал джинн. - Ты никогда не видела ее сверху - так смотри же, ибо другого случая не будет.
- А какая мне от этого польза? - не раскрывая глаз, спросила девушка. Разве я голубь, который должен искать свою голубятню? Скорее опусти меня куда-нибудь - я же боюсь глядеть вниз, как ты не понимаешь этого?
- Прямо под нами - царский дворец, и я сейчас опущу тебя прямо в объятия к твоему благородному жениху, - пообещал джинн, делая круг над куполом. А теперь, ради Аллаха, не раскрывай глаз и ничего не бойся!
Маймун ибн Дамдам ударил обеими ногами по кровле купола - и крыша дворца разверзлась под ними. Замедляя полет, он опустился на узорный пол и бережно поставил Джейран, прижимавшую к себе закутанного младенца.
Она открыла глаза и не сразу поняла, где находится.
- Это большой зал, - объяснил джинн. - Слева - михраб, а прямо, за парчовым занавесом, - царский трон. Извини, я побоялся опускаться прямо в царские покои - воображаю, какой бы там поднялся переполох.
- Спасибо тебе, о Маймун ибн Дамдам, и пусть пошлет тебе Аллах удачного поиска и соединения с любимой! - от всей души пожелала Джейран. А теперь лети скорее. Я буду молить за тебя Аллаха.
- Прощай, о госпожа! - сказал Маймун ибн Дамдам. - Мы больше не встретимся. Навещай иногда аль-Яхмума в царских конюшнях, я сделал так, что он запомнил тебя и будет тебе доверять. Возможно, это тебе пригодится. Я бы не покинул тебя, если бы шейх Гураб не отдал тебе этого ожерелья. Теперь тебе нет во мне нужды. А я еще должен убедиться, что мои братья из рода Раджмуса всех мудрецов, звездозаконников, магов и факихов благополучно доставили по домам.
- А что мне с ним делать? - спросила девушка, касаясь камней.
- Это ты должна понять сама. Ты же знаешь его силу, о Джейран.