Я шагнул вперед, поскользнулся в грязи и упал на землю. Да так и остался лежать.
— Вставай, братец. Здесь слишком мокро.
— Я устал.
— Да, но тут не самое подходящее место для сна.
— Я так устал!
— Твой дневник промокнет.
Это заставило меня подняться с земли.
Вот так мы стали «пирожниками» на принадлежащем правительству Индии «Алкалоид уоркс» в Гаджипуре. Для нас это была первая серьезная сделка в торговле опием: наш труд в обмен на их продукт.
— Он мертв, — напрямик заявил управляющий складом.
Вообще-то смерть на складах Врассуна, где царила немыслимая жара, была не в диковинку, но гибель неиндуса и уж тем более единоверца хозяина являлась вещью неслыханной.
Врассун-патриарх стоял над телом, испытывая искушение наступить носком своего до блеска начищенного ботинка на нос Хордуну. Но тут же подавил это желание.
— Оставьте нас, — велел он, и управляющий ретировался в дальний угол.
Врассун смотрел сверху вниз на мертвеца.
— Вот и все, — тихо проговорил он. — Наша сделка наконец завершена. Та, которая объединяла нас с тобой, теперь принадлежит только мне и дожидается меня в постели. Так поступила бы любая хорошая девочка. Откуда подобным тебе знать толк в таких драгоценностях, как она! — Врассун отвернулся, а потом вновь перевел взгляд на лежавшего у его ног раньше срока состарившегося мужчину.
Ему захотелось сказать что-нибудь торжественное, но, передумав, он крикнул в сторону:
— Свяжитесь с его семьей. Пусть заберут тело.
— Не думаю, что у такого может быть семья…
— Разумеется. Тогда просто уберите его отсюда, — пробормотал он.
— Следует ли нам нанять кого-нибудь, чтобы сидеть у тела, пока его готовят к сожжению?
Врассун подумал об этом, потом снова о девочке. Впрочем, теперь она была уже не девочкой, а молодой женщиной. Подумал с неожиданной яростью и похотью. Он думал о ее покорной красоте, о том, что скоро они с ней окажутся в Лондоне.
И сказал:
— Нет. Ганг годится для местных, сгодится и для него.
«Пирожники» сидели вдоль обеих стен длинного ангара, разложив перед собой инструменты своего ремесла: бронзовую чашу шести дюймов в диаметре, несколько пачек прессованных маковых лепестков, ведро низкокачественного опия, называемого лэва,[32] коробку с толчеными маковыми коробочками и листьями, носившими название «маковая дурь».
Ричард и Макси наблюдали за тем, как «пирожник», которому доверили их обучение, взял бронзовую чашу и стал выстилать ее дно листами из маковых лепестков, склеивая их лэва. Он делал это, пока у него не получилось основание толщиной с полдюйма.
— Дайте мне сухой опий, — приказал он Макси. Тот повиновался.
«Пирожник» положил ком весом примерно в три фунта на подстилку из маковых листов, укрыл его другими листами — сверху и по бокам — и разглаживал до тех пор, пока у него не получился шар.
Продемонстрировав результат работы мальчикам, он спросил:
— Поняли? — Они кивнули. — Вот и хорошо.
«Пирожник» окунул шар в лэва и обвалял его в маковой дури.
— Потом готовый шар отправляется в глиняную сушильную форму, — пояснил он.
Когда шар был готов, он весил четыре фунта, три из которых приходилось на предназначенный для курения опий и один — на маковую дурь. Готовые шары укладывали в специальный ящик из мангового дерева: в два слоя, разделенные слоем маковой дури. Затем ящик, по виду напоминающий матросский сундучок, запечатывали смолой, чтобы предотвратить попадание внутрь воды и — по крайней мере, теоретически — не позволить ворам добраться до находящегося внутри ценного товара.
Ричард и Макси очень скоро освоили новое ремесло. Через неделю они уже получили персональные места у южной стены ангара «пирожников». Там они и работали — по четырнадцать часов в день, семь дней в неделю, в течение трех месяцев, которые продолжался сезон муссонов.
Холодный дождь колотил по крыше ангара, и очень часто ручейки дождевой воды находили путь под его стенами, превращаясь в лужи внутри. Однажды утром вместе с таким ручейком в ангар проникла большущая коралловая змея. В охоте на змей Макси был искусней мангуста. Со своей знаменитой зловещей улыбкой на губах, он вскочил на ноги и стал исполнять вокруг рептилии какой-то танец. И вдруг с быстротой молнии метнулся вперед, схватил змею позади головы и прижал к земле. Хвост змеи метался из стороны в сторону. «Пирожники» с криками бросились к выходу. Макси поднял змею в воздух, зажав между большим и указательным пальцами, и укусил ее за голову позади глаз. Затем, с губами, обагренными змеиной кровью, вытащил голову рептилии изо рта и картинно раскланялся на все стороны, словно клоун на базаре. «Пирожники» аплодировали как сумасшедшие.
Ричард был в ужасе.
Опий переправляли в Калькутту на охраняемом поезде, который с наступлением сезона дождей забирал манговые ящики каждые четыре дня.
Ричард и Макси попросту снимали верхний слой. За один раз — совсем понемногу. Жадничать не имело смысла. Фабрика производила шесть тысяч пятьсот чашек опия в день. Немного терпения — и к вечеру их потайные карманы были заполнены доверху. А вечером, перед тем как ложиться спать, они отправлялись к своей норе между двумя сторожевыми башнями. Через несколько месяцев у них скопился приличный запас.
Когда сезон муссонов закончился, юные Хордуны покинули «Уоркс». Найдя пустынную улочку в расположенном рядом городке, они дождались лунной ночи и, покинув свое укрытие, осторожно подошли к стенам «Уоркс». Здесь, вблизи, стены казались высотой до неба.
Напевая себе под нос, Макси продел длинную полосу тюрбана через петли для ремня на своих штанах, пропустил ее между ног и закрепил на поясе. Второй конец тюрбана, к которому он загодя привязал железную цепь, Макси перекинул через самую высокую ветку дерева и вручил его Ричарду.
— Это сработает?
— Братец, а у тебя имеется другой способ проникнуть в «Уоркс» и забрать наш опий? Может, постучим в главные ворота и объясним, что нам нужно? «Извините за беспокойство, но мы несколько месяцев вас обворовывали, а теперь нам нужно войти и забрать то, что мы натырили». Не сомневаюсь, они войдут в наше положение.
— Заткнись, Макси.
— Готово. Держи крепче и, когда я подам сигнал, будешь тянуть — медленно и плавно.
Ловко, словно обезьяна, Макси вскарабкался на дерево и закрепил полосу тюрбана в соответствии с разработанной им «системой трех точек». По мере того как он продвигался вперед, его вес все меньше приходился на утончающуюся ветвь, переносясь на ткань тюрбана. Перебравшись через стену, Макси спрыгнул вниз и забрал их добычу — почти шестьдесят фунтов опия. Через двадцать минут мальчишки Хордуны уже бежали вдоль реки по направлению к морю, неся свой первый груз опия.
Они остановились, лишь удалившись на двадцать миль от «Уоркс» вверх по реке, в маленьком грязном городке, и без сил упали на землю в каком-то темном закоулке. Макси свернулся в пыли и через минуту уже спал. Ричард уснул вскоре после него.
Оба проснулись как по команде. За ними кто-то наблюдал.
— Где? — пролаял Ричард.
— Прямо перед нами, братец, — ответил Макси, медленно поднимаясь на ноги.
Ричард тряхнул головой, отгоняя остатки сна. И впрямь, в трех футах от них стоял какой-то старик. Из-за облака выглянула луна, и ее тонкий луч упал на дряхлые черты незнакомца. В глубоких складках на его лице застыла печаль. Старик опустился на землю перед ними и сидел не двигаясь, словно стал частью этой самой земли. Только тогда юные Хордуны заметили, что он почти наг.
Внезапно голова старика стала неистово трястись. Указав пальцем на мальчишек, он произнес поразившим их голосом, который будто доносился из глубины пещеры: