Она растерялась, а затем ее внезапно поразила совершенно верная догадка.
— Только не говори, что ты женился на мне лишь ради того, чтобы…
— Прости, Агнешка. Сама понимаешь, я скоро уезжаю с недружеским визитом в Америку и могу уже не вернуться. И если так — то дом останется тебе, а не пропадет. — Я вздохнул и солгал: — при других обстоятельствах я бы женился на тебе по-человечески, ну, как это обычно люди делают, но… У меня есть дело, которое я должен сделать любой ценой, и пока оно не сделано — я не могу жить, как все. Прежде чем заводить семью, я должен быть на сто процентов уверен, что возле моего дома не всплывет подлодка и не появится вендиго. Так что пойми и прости, что вот так, сразу после свадьбы ты рискуешь стать вдовой, и что свадебного путешествия у нас не будет — тоже прости. Так вышло. Я хотел бы, чтобы было иначе, но вот так.
Мне показалось, что она вот-вот заплачет.
— Ну хотя бы брачная ночь у нас будет? — спросила она печально.
— Ну только если ночь. Я должен быть в Германии завтра утром, но ничего страшного, если приеду под вечер.
Дома — наверное, теперь я все-таки могу называть так свой особняк — мы принялись лихорадочно сбрасывать с себя одежду, одновременно целуясь и продвигаясь к спальне. Здесь я помог Агнешке избавиться от трусиков и толкнул ее на кровать, а затем, прежде чем снять брюки, достал из кармана упаковку презервативов.
Однако пока я раздевался, Агнешка схватила упаковку и зашвырнула ее куда-то в угол.
— Вот без этого мы точно обойдемся, — сказала она.
Вопрос «ты абсолютно уверена?» я посчитал туповатым и оставил его при себе.
Мы грохочем железными подошвами по кое-как асфальтированной дороге: ацтеки не заботятся о благоустройстве трущоб, в которых проживают их рабы. Как и ожидалось, местные — то есть индейцы, порабощенные ацтеками — приветствовали наше прибытие, правда, не сразу, а только когда нам удалось объяснить им, что у нас, теулей, боги совсем другие, не требующие жертвоприношений.
Сюда, в обход патрулей и застав, нас вывел местный житель — сорокапятилетний седой дед, у которого из восьми детей троих принесли в жертву. По тропкам, где не было врага, он провел нас к самому городу скрытно и без шума.
Наш план прошел успешно: аэродром и порт в Гренландии, оттуда переброска дирижаблями. Здесь, на берегах, в «том» мире канадских, в этом ацтекских, мы создадим плацдарм и построим аэродром, который примет тяжелые транспортные самолеты. Разумеется, для этого нам нужно закрепиться и выбить ацтеков из ближайшего города.
План довольно прост: добровольческие легионы «Зигфрид» и «Роланд» перебрасываются по воздуху и наносят стремительный и неожиданный удар. Пока враг в панике бежит — постройка полевого аэродрома, и уже завтра здесь выгрузятся из самолетов первые танки. План наш сработал даже лучше, чем ожидалось: прибытие наше заметили местные, но — три раза ха-ха-ха — даже не подумали сообщить ацтекам. Херово, когда тебя ненавидят твои же соседи: мы уже тут, мы рядом, а они все еще ни сном, ни духом!
Господа ацтеки, вы мастера подводной войны — но что вы ответите на наземную атаку и воздушную переброску?!
И, что гораздо интереснее — что вы ответите на вторжение с двух сторон?!
Прямо сейчас, когда ударные группировки «Дойчланд», «Легио Британника», «Провиденс» и «Испаньола» готовятся к массовой переброске из Гренландии, на Аляску сыплются, словно снег на голову — так же внезапно и так же обильно — русские десантники, китайские добровольцы и японские самураи, а с ними бойцы еще целой кучи мелких добровольческих подразделений. Когда противолодочные корабли и вертолеты зачистят акваторию, а десант — берег, через пролив пойдут транспорты с танками, а еще чуть погодя прибудут корабли группировки «Арджуна» из Индии.
Господа ацтеки, я снимаю перед вами шляпу: вы совершили невозможное.
Вы сумели объединить практически все человечество, потому что в составе группировок «Дойчланд» и «Испаньола» десятки тысяч добровольцев из мелких государств, официально не вступивших в войну, но благословивших на это самых решительных своих граждан, а корпус ауксилиариев вермахта и вовсе раздулся до миллиона человек.
Ну и мой собственный ударный отряд — две тысячи человек — состоит из немцев только наполовину. Остальные — лучшие из лучших, отборнейшие из отборнейших представителей всех народов мира. Две тысячи, отобранные среди пары миллионов человек, и среди них есть и нордлинги, и африканские негры, и азиаты, и европейцы.
Да, господа ацтеки, вы объединили нас всех. Правда, против вас самих — но это уже ваши проблемы.
Вот и городские ворота, и наше появление для охраны — полнейший шок. Мы сметаем их пулеметным огнем, тяжелобронированные штурмовые «уберы» грохочут по мозаичной мостовой ацтекского города.
Мы накатываемся на город сквозь утренний туман: железная волна лучших бойцов с лучшим оружием. Старый Свет наносит ответный удар — принимайте, если сможете.
Над головой с воем проносится пара шнелльбомберов «Швальбе»: они взлетели в Гренландии, дозаправились в воздухе и вот уже тут. Секунду спустя верхушка пирамидального храма разлетается от прямого бомбового удара.
Вокруг — Содом и Гоморра. Паника, вопли и визг. Мы несемся по улице — да, штурмовые уберы очень резво бегают — и косим всех, у кого в руках видим что-то похожее на оружие. Бойцы проинструктированы смотреть, куда стреляют: мы не кровожадная мразота и не будем убивать женщин и детей. Но брать пленных тоже не собираемся, это — война на уничтожение.
Нам наперерез выскакивают угловатые массивные фигуры. Молниеносная перестрелка доказывает, что германская броня лучшая в мире, а наши пулеметы шьют ацтекские силовые костюмы практически навылет. Мы бежим дальше, наша цель — казармы гарнизона, местные жители очень хорошо объяснили нам план города.
Разумеется, нас ждет тяжелая, кровопролитная война, но мы победим, я точно это знаю. И не потому, что за нами эфемерная правда: просто варвары в конечном итоге всегда проигрывают, этому нас учит история.
Проиграют они и в этот раз.
Ацтекская страна огромна — и это их слабость. Европа ковала лучшее оружие и воспитывала лучших солдат в многочисленных междоусобных войнах и гонках вооружений, а что ацтеки? У них нет врага, угрожающего их родному дому, потому что они давно поработили и уничтожили всех остальных. Им больше не с кем соперничать, устраивать гонку вооружений и воевать, а значит, эволюция их оружия остановилась. Да, они переняли у нас технологии и изобрели свои уникальные концепции, но все их военное искусство вертится вокруг налета за жертвами для их богов. Ацтеки выработали свои методы нападения — но как им теперь защищаться, если уже не они нападают, а на них?!
Я замечаю бегущего человека с регалиями жреца низкого ранга и срезаю его очередью, моя совесть спокойна: все жрецы — массовые убийцы. Физическое уничтожение всего жречества поголовно — одна из наших важнейших задач. Эта мерзкая религия должна быть искоренена.
Должна — и будет.
Забавно, но сейчас я вам даже благодарен, господа ацтеки. Этот мир — он лучше того, «прежнего». Здесь и нацисты даже близко не дошли до той черты, до которой дошли «там», и ядерного оружия нет, потому что немцы не стали его изобретать, а США не подхватила эстафету, и радикального исламского терроризма нет — все благодаря вам.
Это вы повернули историю в иное, более благоприятное для человечества русло, и за это я скажу вам «спасибо».
Только не сейчас, а попозже.
Когда буду стоять на руинах вашей цивилизации.
Дом Хассельхофф превыше всего! (нем.)
Смысловое значение титула «фон Дойчланд» — «человек родом из Германии»
«Устройство для ближнего боя»
Хорватский парламент
Под темой номер один немцы понимают секс.
Провенанс — история владения. То есть список людей, владевших предметом ранее, своего рода «родословная» предмета искусства.
Будете смеяться, дорогие читатели, но это — не вымысел. Ролики на ютубе имеются.