из дома
Журналист, Жизнь - совсем Пинта "Гиннеса" специализирующийся не дерьмо на игрушечных железных дорогах
[*Драмбуи - крепкий шотландский ликер на основе шотландского виски и меда. - Примеч. пер.]
В общем, художественный обман шел на "ура". Денег я им, конечно, не заработал, но я получал свою долю внимания. Как-то вечером я сидел в "Козле", потягивал свое пиво и размышлял, как бы мне раскрутить художественный обман, гак чтобы он приносил доходы, достаточные для скромной, но все же безбедной жизни в деревне в блаженном безделье, и тут вновь проявилась Великая Мысль. Какой-то шумный и громкий мужик взял стул от стола, за которым сидел я.
- Поставь стул на место, - сказал мой голос, пока я сам только складывал в уме фразу насчет того, что вообще-то принято спрашивать разрешения, прежде чем хватать "чужие" стулья, пусть даже на них никто не сидит; мой голос был раздраженным и злым. Обычно так говорят с людьми, которые ниже тебя по росту и явно слабее.
- Или что? - спросил Громкий-и-Шумный. И он, и я уже поняли, что он не только готов, но и может начистить мне рыло. Я всегда выступал за полезность физических упражнений; просто я по природе маленький и щуплый, и, к несчастью, мое беззаветное увлечение искусством не обеспечило мне внушительную мускулатуру.
- Я художник, и я хочу, чтобы вы вернули стул на место, - в моем голосе слышались командные нотки.
- Или что?
- Или я шею тебе сверну. - Должен заметить, что меня самого удивило подобное заявление. Совершенно бредовое и в принципе невыполнимое; даже если бы Громкий-и-Шумный был крепко связан, и ему бы заткнули рот кляпом, а меня привели бы в состояние непреходящего бешенства на всех Громких-и-Шумных, в лучшем случае я бы сумел только высказать ему все, что я думаю. На словах. Однажды одна особенно наглая муха вывела меня из себя, и я попытался пристукнуть ее газетой, но добился только того, что она стала жужжать еще громче. Мне до сих пор жалко тех нескольких муравьев, которых я случайно раздавил в песчаном карьере в Маргейте, когда мне было одиннадцать.
Однако следует доверять этим темным тайникам души. О, эти темные тайники души!
- Ну так бы сразу и сказал, - сказал Громкий-и-Шумный, возвращая стул на место. Что лишний раз подтверждает следующее наблюдение: если с первого взгляда вполне очевидно, что что-то должно произойти, это еще не значит, что оно непременно произойдет. Иногда ты выпрыгиваешь из окна и летишь по воздуху. Я всегда выступал против трусости и за отвагу, но эти понятия почему-то оказывались несколько неадекватными, когда мне приходилось иметь дело с людьми крупнее меня, одной комплекции со мной и теми, кто мельче меня, но кто имеет дурную склонность подвергать меня физическому воздействию.
Чуть позже, когда Громкий-и-Шумный ушел к своему столику, я заметил, как он показал на меня пальцем и сказал своему собеседнику:
- Ты с ним поосторожнее. Он убийца. Хладнокровный убийца.
Потом ко мне подошел какой-то мужик и спросил, не хочу ли я выпить. Вот краткий отчет о художественном обмане за следующую неделю:
ОБРАЗ ТЕМА ГОНОРАР
Серийный убийца Убить человека - Три пинты "Карлберга", два
это очень легко "G and T", виски "Чивас
(как муху прихлопнуть) Ригал", креветки под острым
соусом, куриный моглай, рис
басмати, сливовое
мороженое, кофе
Серийный убийца Убить человека - Четыре бутылки "Стелы
это совсем не легко Артуа", четыре рюмки
(перевернутая мебель медовой водки, два пакетика
и т. д.) чипсов с солью и уксусом,
пачка "Benson & Hedges"
Серийный убийца Как жертвы умоляют Пять бутылок "Пилз", два
о пощаде виски "Фэймос Граус",
шпинатовые оладьи под
мексиканским соусом,
морской язык с лимоном,
картошка-фри, соус тартар,
полбутылки новозеландского
Шардоне на дубовых почках
(выше всяких похвал).
Томик стихов с автографом
автора. Приглашение
провести выходные в
Клойстерсе (покататься
на лыжах)
Серийный убийца Тела и останки Пять бутылок "Гролша",
Три "Маргариты", бутылка
шампанского "Ru de Ruinart"
(разлито в Париже), филе
копченой форели с хреном,
итальянский салат, отбивные
по-македонски с овощным
гарниром, бутылка Бланьи
89-го года, шоколадный