Отец Лука призвал то же заклятье, что и при первом столкновении с Лёхой. На полу заклубилась тьма, из которой полезли цепкие костлявые руки. От боярина Воротинского можно было ожидать сотворения молний, однако, судя по всему, он опасался разжечь пожар в деревянном храме, а потому избрал иную стихию: над раскрытой ладонью возник белёсый шар, источающий зимний хлад.
Между тем со «старца» слетели чары иллюзии, и теперь напротив жертвенника в боевой стойке как боксёр пританцовывал Лёха. Но что он мог сделать против пары сильных колдунов? Ничего, вступи юноша в схватку один.
Распахнулись входные ворота, и в притвор влетела Евдокия. Ближайшего культиста она угостила горшком с кислотной жидкостью, которая с лёгкостью разъедала одежду. Обожжённый противник покатился по полу, вопя и дымясь. Как и боярин, Евдокия пока не стремилась поджигать церковь, а потому предпочла «греческому огню» другую смесь. На пару с женщиной атаковал Олег — рубанул другого культиста. Тот успел сотворить магический щит, да только тонковат он оказался супротив зачарованного топора, направленного богатырской силой. Враг пал, рассечённый от плеча до пояса.
Тем временем в окне, через которое недавно бежал Лёха, появилась Ирина. Она прыгнула, крутанулась в воздухе и, проносясь над головой боярина, выстрелила в него из пистолета. Пуля угодила в магическую броню, созданную Воротинским, однако это не позволило ему закончить плетение ледяного заклятья. Монахиня ещё не успела приземлиться на ноги, а Лёха уже пошёл в атаку не менее яростную, чем при первом бою со лжесвященником. Юноша метил в боярина, но Лука отразил удар — на сей раз не щитом, а собственным колдовским клинком.
Культисты посылали магические разряды или отмахивались холодным оружием в попытках остановить Олега и Евдокию. Но пара отбивала любые наскоки, тоже показав способность к созданию защитных заклятий, и смертельно контратаковала. Ещё один культист испытал на себе остроту и жар топора Олега — кипящая кровь забрызгала иконы на стенах. Другому колдуну Евдокия кувалдой размозжила черепушку. На высоко расположенное оконце зала взобралась Весняна. Оценив обстановку, русалка спрыгнула на спину боярского прислужника, и впилась острыми зубами в шею. Разрывая плоть с яростью голодного волка, Весняна быстро расправилась с противником. А когда подняла голову, пока ещё живые культисты с ужасом узрели залитую кровью скалящуюся гримасу, в которой не осталось почти ничего человеческого. Рыча и стреляя хищным взглядом, русалка выбирала новую жертву.
Пока Лёха рубился с лжесвященником, попутно отбиваясь от вызванных им колдовских рук, Ирина пыталась достать Воротинского. Но тот, как и любой другой глава боярского рода, был первоклассным магом и фехтовальщиком, а потому удары руками и ногами замедлял или отбивал волшебной преградой, и порой молниеносными взмахами сабли вынуждал монахиню вместо атак уклоняться. До засады Ирина получила небольшой отдых и целительными чарами подлечила рану, так что можно было драться в полную силу не опасаясь кровотечения. Только сильная боль от резких движений напоминала о ранении и сбивала так необходимую сейчас концентрацию.
Олег, Евдокия и Весняна покончили со всеми культистами, однако лжесвященник неслышимым велением призвал помощь. Снаружи постепенно усиливалась какофония из рёва, шипения, клёкота и воплей. Все чудовища округи побежали, поползли и поскакали к церкви.
— Я помогу дитяткам! — Олег бросил взгляд на алтарь, у которого шёл ожесточённый бой. — А ты Евдокия вместе с Весняной задержите чудовищ!
— С Богом! — кивнула Евдокия.
Шевеля щупальцами, скрежеща когтями, клацая зубами и пуская ядовитые слюни, многообразные твари полезли через ворота и окна. Тут уж Евдокия не стала церемониться, и забросала паперть горшками с «греческим огнём». Вблизи порога вспыхнула стена пламени, однако монстры попёрли сквозь неё не считаясь с тяжёлыми ожогами. И когда обожжённые твари ступали за порог или пролезали через окна, здесь их встречали кувалда Евдокии или клыки и нечеловеческая сила Весняны.
Олег кинулся помогать Лёхе, но тот крикнул:
— Справлюсь! — он отбил светящийся красным волшебный клинок Луки. — Ирине!
Глава команды поколебался, однако увидев, что его уроки фехтования не прошли даром и юноша вполне справляется самостоятельно, поспешил к монахине. Её дела шли не в пример хуже. Иногда Ирина попадала по боярину ногой или кулаком. Мастерских ударов монахини, к тому же усиленных священной магией, хватило бы, чтоб крошить черепа, ломать деревяшки и раскалывать камни. Но волшебство Воротинского давало ему сверхчеловеческие выносливость и стойкость. Пропуская в голову с вертушки, боярин только чуть пошатывался и сразу продолжал бой как ни в чём не бывало. А саблей махал так, что походил на стальной ураган. Ирина получила несколько сечек — не опасных, однако показывающих, сколь близок Воротинский к нанесению серьёзного ранения. Прорубившись через призванные Лукой руки, Олег напал на боярина с другого фланга. Дело пошло легче, вдвоём борцы вынудили Воротинского больше времени уделять защите, а не нападению.
Что до Луки, то он оказался весьма достойным противником в бою на мечах, пускай и магических. Не раз красный клинок пролетал в опасной близости от лица или живота Лёхи. А сам юноша какие бы хитрости и обманные движения не применял, так и не нашёл прорехи в защите противника. И потому сменил тактику.
Лёха тяжело задышал, изображая усталость; чуть замедлился; косился на соратников слева и справа, будто показывая надежду на помощь со стороны; чаще предпочитал атаке защиту. Всё это, само собой, не укрылось от внимания Луки. Он пошёл в нападение смелее, сильнее вкладывался в удары. Лёха ушёл в глухую оборону, прикрываясь полупрозрачным волшебным куполом. Лжесвященник с рычанием усилил натиск, и зарубил ещё ожесточённее, когда на магической преграде соперника появились трещины, а сам он со стоном упал на одно колено. Когда в порыве атаки Лука чуть потерял бдительность, Лёха прибегнул к приёму, изобретённому в битве с волколаками.
Голубоватый купол взорвался, но не от ударов, а по воле своего хозяина. Большие и малые осколки полетели в лжесвященника, нанося ему множество ран от головы до ног. Однако немалую часть осколков Лука отбил и пока не получил достаточно тяжёлой травмы, из-за которой не мог продолжать схватку.
Теперь настал черёд Лёхи идти в атаку. Он набросился на окровавленного священника, и потеснил его в сторону алтаря. Кровь заливала глаза Луки, так что он с трудом успевал парировать выпады противника. Не оценивая пространство вокруг, потрёпанный лжесвященник уткнулся спиной в позолоченный ковчег с «мощами». И потому не смог сделать шаг, чтобы уклониться от очередной атаки. Магический клинок Лёхи рассёк грудь Луки. Он зашатался, и упал на колени, уткнувшись лицом в ковчег и оказавшись спиной к противнику.
Лёха не стал играть в благородство, а попросту воткнул меч промеж лопаток врага. Лука захрипел, сплёвывая кровь на ковчег. «Готов, падла! — юноша поглядел на соратников, гадая, кому сейчас больше требуется помощь — Ирине и Олегу или же Евдокии и Весняне?». Наскоро рассудив, что боярин является более приоритетной целью, Лёха дёрнулся к жертвеннику. Но отец Лука ещё не погиб, хоть и получил смертельный удар.
— Древний! — выдохнул лжесвященник, размазывая кровь по ковчегу. — Взывает к тебе… твой верный раб… Душа моя… ничтожна и не годится… для полного возрождения… Но отдаю её без остатка… хватит на пробуждение… Пробудись!
С этим словом Лука испустил дух.
Лёха уже поднимался по амвону, когда ковчег вдруг задрожал, как если бы кто-то брыкался внутри. От его колебаний тело Луки сползло на пол. Лёха остановился у иконостаса и медленно повернулся. В этот момент крышка ковчега со страшным треском взметнулась с такой силой, что проломила крышу храма. Все прекратили бой: боярин, Олег, Ирина, Весняна, Евдокия и даже чудища замерли. Все уставились на ковчег.