- А это еще что за разноцветье?
Плюгавый скукожился, стараясь сделаться совсем незаметным.
- Да, да, я о тебе говорю!
Тот нехотя поднялся, потупил глаза, чтобы не встречаться взглядом с Михаилом. Но главный архангел продолжал пялиться, видимо, изображая пронизывающий взор. Когда пауза до неприличия затянулась, первым не выдержал рыжеватый, и заскулил:
- Да это, ясный архангел, торопился я, не успел почиститься. Не гневайтесь, ясный архангел, больше не повторится, клянусь своими крыльями!
Но Михаила уже несло:
- И где же ты, тварь перемазанная, так извозюкался?! Опять в саванне львам хвосты крутил? Дел больше нет? Заняться нечем? От скуки дурью маешься? Сколько раз вам всем говорено: крылья у ангела должны быть до синевы белыми! А вы, ангелы, — не до синевы пьяные! Разжалую и сошлю в Гренландию! Гаври-и-ил!!
Тот тут же подскочил:
- Слушаю вас, ясный архангел!
- Сегодня же мне приказ на подпись. Этого с рыжим от должности отстранить и назначить куда подальше.
- Понял, ясный архангел, этого… А еще которого?
Михаил замер, затем медленно повернулся и уставился на Гавриила. Осмотрел его сверху вниз, затем снизу вверх, после чего рявкнул:
- И чтоб себя в приказ включил!
- А меня за что? — упавшим голосом спросил Гавриил.
- Для массовости, — злорадно хихикнул главный архангел. — За то, что шляешься, где тебе не положено, и мелешь языком всякое непотребное.
- Так это, ясный архангел, я исключительно в интересах дела.
- А кляузничать на меня — это тоже в интересах дела? А небылицы обо мне на верхнем уровне рассказывать? Подсидеть надумал? На мое место метишь, тварь?
Из Гавриила будто выпустили воздух. Он обмяк, сгорбился, крылья обвисли и стали похожи на нелепо болтающиеся белые тряпки, а огненный меч в его руке смотрелся настолько несуразно, что в задних рядах крылатого скопища раздались мерзкие, издевательские смешки.
Смех словно вывел его из ступора. Гавриил выпрямился, недоуменно посмотрел на меч, и тут его лицо приняло отчаянно-решительное выражение. Он занес меч и шагнул к Михаилу, но тот был настороже — быстро поднял десницу, которой обычно карал отступников, и тут же её опустил. Раздался оглушительный грохот, и Гавриил рухнул плашмя, не выпустив, впрочем, огненного меча.
По рядам ангельского скопища перекатился тихий восхищенный шепоток:
- Вот это класс! Вот это работа! Вот это уровень! Во старый дает!
Михаил самодовольно ухмыльнулся и повернулся к скопищу:
- Все видели? То-то же… — и, не обращая внимания на корчившегося Гавриила, продолжил: — Так на чем мы остановились?.. А! Вспомнил… Завтра внезапно начнет работать комиссия. Будут проверять, вашу деятельность. Возглавляет проверку кто-то из серафимов. Контролировать комиссию будет Сам!! Престолы уже готовят походную Канцелярию…
- Сам… Сам… — испуганно зашушукались ангелы.
Михаил, игнорируя перешептывания, рассказывал:
- В составе комиссии также будут от второго лика — ангелы господства, ангелы власти… Ну и, может, силы… Пока еще неизвестно. Появится комиссия неожиданно. В первую очередь там, где люди воюют. Проверять будут, как вы их храните. Что из этого следует?
Михаил сделал паузу и пытливо оглядел перепуганных ангелов. В это время Гавриил предпринял очередную попытку принять вертикальное положение.
- О! Он еще здесь?.. — крайне удивился Михаил. — Уриил! Рагуил! Уберите это отсюда…
Архангелы вздрогнули от неожиданности, но исполнять команду кинулись незамедлительно. Михаил же невозмутимо объяснял:
- Из этого следует, что всем бригадным до завтра надлежит подготовить всю документацию — планирование, графики выполнения, журналы инструктажа, ведомости пребывания, акты о списании материальных средств…
- Не успеем… Не успеем… — донеслись робкие возгласы из ангельского скопища.
- Кто сказал «не успеем»? — повысил голос Михаил.
Но признаваться почему-то никто не спешил. Все сидели молча, опустив головы, потупив взгляды, делая вид, что фиксируют полученные указания. Не дождавшись искренности, Михаил продолжил:
- Далее. Внешний вид. Дрес-код всем блюсти…
- Драть кого? Кого драть будут? — зашептались в задних рядах.
Михаил прислушался к недоуменному переспрашиванию и снизошел до объяснения:
- Чтоб сияли все белизной! Ежели кого замаранным увижу — пущу на пух-перо!
Тут он слегка призадумался и ударился в воспоминания:
- Когда Они нас только создали… Вас, остолопов, еще даже и не придумали… Было Их видение: светел и бел ангел, ако свет Ими созданный… Все мы тогда — не то, что вы сейчас, — сияли белизною, а Они смотрели на нас и услаждалися… А на вас нынче глянуть? Что Они подумают? Только расстроятся… А допустить этого нельзя… Ну никак нельзя…
Его речь текла плавно, размеренно, умиротворяюще, голос журчал, переливался… А сам Михаил, преисполняясь осознанием собственной значимости, на глазах преображался, его крылья непроизвольно расправились, их кончики затрепетали, словно на легком ветерке, он стал казаться даже выше, монументальней…
В самый разгар излияний вдруг раздался хлопок, и невесть откуда появился румяненький херувим. Он с ухмылкой оглядел собравшихся и, обращаясь к Михаилу, хмыкнул:
- Ну, старый, раскурлыкался… Всё свое скопище аж в дремоту вогнал…
Михаил, сбитый с панталыку внезапным явлением, остолбенел.
- Чего байдыки бьете, а?
- Э-э-э… Совещание провожу, светлокрылый херувим…
- Совеща-а-ание?.. — нахально переспросил херувим. — И о чем это мы совеща-аемся?
- Ну как… Мы, светлокрылый, подводим итоги работы…
- Итоги чего?! — Нагло расхохотался херувим. — Какой работы? У меня от смеха сейчас крылья дрожать начнут! Вы — и работа… Да это вообще несовместимые понятия! Вот мы там, на верхнем уровне, действительно работаем… Всё на нас лежит — руководство, ответственность… Что бы вы без нас делали-то? Сами же ничего как следует сделать не можете, все мы, все мы… Чуть что — к нам летите: «Выручайте, помогайте!»
Видно было, что херувим изливает давно наболевшее. Преисполненный административным восторгом он высказывал Михаилу все претензии и обиды, накопившиеся у ангелов второго чина, отыгрываясь за якобы уязвленные высокие чувства. При этом не преминул совершить глубочайший генезис, начав от момента сотворения Им всего мира, а закончив рассмотрением текущего момента. Но когда он в четвертый раз повторил: «И последнее, что я должен сказать», Михаил не выдержал и вклинился в неиссякаемо-бурный словесный поток: