Аввакум отвернулся.
На синей груди моря сверкали серебром бесчисленные мониста.
Вечером, сидя за большим столом в гостиной, Аввакум слушал рассказ Маркова о том, как встречали Константина Трофимова, который прибыл сегодня в третьем часу из Москвы на специальном самолете. Затем снова завели разговор об академической вилле. Марков доложил, что в комнате на втором этаже уже оборудован небольшой буфет, поставлен диван, электрическая плитка, чтобы служитель мог приготовить на ней кофе и чай для профессора Трофимова и его гостей. Позаботились и о том, чтобы в буфете всегда были апельсиновый сок, сиропы, коньяк, конфеты, чтобы не было надобности приносить все это извне - подобные вещи предварительно должны окинуть опытным взглядом компетентные лица. И телефон установлен для прямой связи. "Служитель" свое дело знает, обучался на курсах официантов, прекрасно разбирается в буфетной кулинарии, силища у него, как у медведя, и стреляет без промаха. В "сторожке" поселены два "садовника". Они завтра же займутся клумбами. А ночью каждые четыре часа будут сменять друг друга. Там тоже установлен телефон.
- А как обеспечена безопасность передвижения профессора по городу? спросил Аввакум.
- Городской совет предоставил в его распоряжение "мерседес" новейшей марки,- ответил Марков.
Окружной центр выделил двух шоферов, оба - люди
уравновешенные, настоящие мастера "баранки". Для необходимого контроля машина в свободное время будет находиться в гараже Окружного центра. Профессору дан прямой телефон гаража - звонок, и через пять минут "мерседес" во дворе виллы. По указанию Окружного центра два такси, снабженные радиосвязью, как вы велели, будут посменно сопровождать "мерседес" в пути. В такси постоянно будет по два "пассажира" первоклассных стрелка. - Вот так! - закончил Марков свой доклад и улыбнулся.
Оба умолкли.
За окном светила луна.
Марков встал и, подойдя к телефону, принялся вертеть диск.
- Канонерка, - сказал он в трубку. - Я - крейсер, Что нового?
С другого конца провода последовал какой-то ответ. Марков кивнул головой и положил трубку.
- Он - "Канонерка", а мы - "Крейсер", - пояснил он. Затем добавил: - Я предложил, чтобы Окружной центр был "Черным морем", а вы - "Капитаном
Блэдом".
- Это почему же?
- Недавно я прочитал книгу о нем, и она мне очень
понравилась. - Марков покраснел. - Я до сих пор нахожусь под ее впечатлением. Каким умным и смелым
был этот пират Блэд! - Он смущенно усмехнулся.
А сколько благородства в его поступках!
- Романтик! - снисходительно улыбнулся Аввакум,
но, заметив, что Марков готов принять его определение
на свой счет и обидеться, добавил: - Я имею в виду
Блэда.
Помолчав немного, он сказал:
- У меня есть два предложения. Первое: начиная
с сегодняшней ночи в гараже академической виллы установить непрерывное дежурство - в самом помещении гаража. Там тоже должен быть пост. Второе:
в ночное время "садовники" попеременно должны
дежурить у лестницы, ведущей на второй этаж. Ты согласен?
Марков поднялся. Мог ли он не соглашаться! Он пообещал заняться этим немедленно.
Когда он направился к двери, Аввакум спросил его:
- Если бы не эти дела, если бы ты был свободен,
чем бы ты занялся вечером?
Марков посмотрел в окно, взгляд его скользнул по лунной дорожке, уходящей за горизонт.
- Я взял бы лодку и ушел в море - далеко-далеко! - сказал он, не отводя глаз от лунной дорожки и
улыбаясь.
- Ладно,- сказал Аввакум.- Ступай распорядись
насчет постов, а потом возьми нашу моторку и сделай
несколько рейсов вдоль берега.
- Благодарю! - горячо воскликнул Марков.
- А как зовут секретаря? - спросил Аввакум.
Секретаря профессора Трофимова?
- Наталья Николаева! - Марков покраснел.
А что?
- Я забыл ее имя! - засмеялся Аввакум,
После ухода Маркова Аввакум лег в постель и некоторое время читал третий том Плутарха, главу, посвященную жизнеописанию Брута. Как это часто бывало в периоды большого напряжения, сон бежал от его глаз, и для того, чтобы как-то все же отдохнуть, отвлечься, он решил дочитать до конца эту главу - всякий раз, когда он уезжал из Софии на более или менее продолжительное время, он брал с собой томик Плутарха.
Положив книгу на одеяло, он смотрел через раскрытое окно в расстилавшийся за ним мрак и думал о Бруте: "Какой он был мечтатель! Какой романтик!.. Полная противоположность Кассию, его другу, человеку кулака и рискованных авантюр..."
Он уже почти погрузился в сон, как вдруг почему-то вспомнил Станилова. Может, и у него такие же грубые кулаки, как у Кассия... Странно, странно! Однажды он заехал к нему на виллу и застал у него в зале, той самой, где стоит тяжелый дубовый стол, корреспондента одной западной газеты, которого Центр держал, и не без оснований, под наблюдением. Этот человек дважды "по ошибке" ехал не по тому шоссе и дважды "случайно" попадал в зону радарных установок. Станилов десять лет прожил в Париже, и, вероятно, у него была возможность познакомиться со всякими кор
респондентами. Но почему именно этот оказался у него на вилле?
А эти его вчерашние "ребусы" и "фокусы"... Не было ли это своего рода волчьей ямой? "Зовите на помощь Аввакума, он мастер разгадывать загадки..." Что ж, ладно, ладно!