- Я желаю сам говорить с Москвой,- сказал он.
И не с вашими людьми, а со своими. Понятно? У меня
есть прямая связь с моим научным центром.
07 немного подумал.
- Вы желаете вступить с вашим центром в непосредственную связь, я так вас понял?
- А как же иначе?
- У вас есть точно установленный для радиосвязи
час, есть шифр и ключ для расшифровки?
Трофимов взглянул на Наташу.
- Каждую среду в тринадцать часов по москов
скому времени,-сказала Наташа и встала.-Это моя обязанность, гражданин Сергеев.
- О, я преисполнен глубочайшего уважения к На
талье Николаевой,- с улыбкой воскликнул 07.
Затем он сказал, что сегодня как раз среда и что
он с большим удовольствием проводит Наташу на судовую радиостанцию, с тем чтобы она могла самолично
связаться с Москвой. Это надо будет сделать в двенадцать часов, потому что, когда здесь полдень, в Москве
час дня. Пускай она готовит свою шифрограмму, чтобы
не терять времени на радиостанции. А он позаботится
о том, чтобы там никого не было, пока Наташа будет
вести передачу. |
В двенадцать часов по местному времени Наташа передала в эфир:
"Мы с профессором находимся на неизвестном корабле, в Средиземном море, нас увозят в неизвестном направлении. Следует ли верить Вадиму Сергееву, который утверждает, что все делается с вашего ведома и по указанию Советского правительства?"
Полчаса спустя из Москвы пришел шифрованный ответ:
"Трофимову и Николаевой. Относитесь к Сергееву с полным доверием. Он действует по нашим указаниям. Счастливого плавания".
Через несколько минут в радиорубку вошел 07.
- Ну как, дорогая Наташа, что тебе ответила родная Москва? Ты убедилась, что я похититель и разбойник?
Наташа спрятала расшифрованный ответ в сумочку.
- Вадим Сергеев,- сказала она.- Если вы не похититель и не разбойник, то это еще не дает вам права
обращаться ко мне на "ты" и называть меня "дорогой"!
07 предупредил Наташу, что некоторое время, возможно даже несколько дней, ей и профессору придется постоянно находиться в своих каютах, не выходить на палубу и даже не просить об этом. Этого требуют интересы дела.
Наташа обняла Константина Трофимова и почти сквозь слезы сказала:
- Профессор! Вы ужасно обидели Вадима Сергеева!
То, что он говорил нам сегодня утром,- правда, истин
ная правда! Все эти странные вещи действительно делаются по приказу из Москвы! Я собственными ушами слышала ее голос, сама лично расшифровывала радиограмму! Тут нет никакого обмана, дорогой профессор, это правда!
И она расплакалась, теперь уже от радости.
Но профессор почему-то не обрадовался этой правде. Услышав ее, он, казалось, стал еще бледнее, глаза его помрачнели, он весь сник.
Константин Трофимов замкнулся в себе, он почти не разговаривал, ел так мало, что едва держался на ногах.
Когда они достигли Танжера, судно стало на якорь не в самой гавани, а у входа в нее, вдали от других судов. 07 сошел на берег и, возвратившись, принес Наташе восточных сладостей, арабскую шелковую шаль и очень милого, потешного ангорского кота.
Чтобы не огорчить Сергеева, Наташа приняла подарки.
А он, прийдя в отличное настроение, так расчувствовался, что разрешил ей часок-другой побыть на палубе.
На пороге стоял 07.
Аввакум чувствовал на себе его взгляд - глаза впились в него, словно хищные звери. Аввакум продолжал набивать трубку.
- Пауль Шеленберг? - спросил 07.
- Профессор Пауль Шеленберг,- спокойно ответил
Аввакум.
07 закрыл дверь. Он подошел поближе и небрежно протянул руку. Точно так же небрежно Аввакум протянул ему свою.
- Садитесь,- сказал он.
Трубка была набита, теперь можно ее и раскурить. - Если я не ошибаюсь, вам пятьдесят лет? - спросил 07.
- И несколько месяцев сверх того,- добавил Аввакум.