- Так вы добровольцы, что ли?
- Ну не совсем.
Интересно, но в такой манере она мне будет год сказки рассказывать. Маленько придушил и рявкнул шепотом:
- Быстро и четко! Кто ты, как тут оказалась, что знаешь об этой берлоге и что здесь видела... Тихо, по порядку и не забывай шевелиться!
Профессионалки хороши тем, что на своей шкуре выучили: бывают ситуации, когда нельзя выкобениваться. Опять-таки опыт: их не раз допрашивали и хозяева-сутенеры, и в милиции, так что - привычка. Да и навыки, конечно. Они в автоматическом режиме, не затрудняя голову, делают все, что клиенту требуется.
Однако у этой ничего похожего не замечалось. Неуклюжие руки ее не столько гладили, сколько опасливо шарили по мне. Наверное, так ведут себя жены с пьяными мужьями, когда боятся не уступить, хоть и противно. И вроде она искренне удивилась моим вопросам:
- Как это "кто я"? - У нее даже некоторый интерес ко мне выступил поверх страха и неприязни. - Мэнээс, конечно.
- Что это такое?
- Младший научный сотрудник, конечно.
Издевается она, что ли, над нашпигованным химией страдальцем?
И я опять придушил ее, заставив поизвиваться не столько от нехватки воздуха, сколько от испуга:
- Как зовут?
- Марина.
- Чья ты? Откуда?
- Я не знаю, чего вы... - она захныкала, - хотите. Как это - "чья"?
- Слушай, - я осип от злости, чувствуя выходящую из-под контроля судорогу под животом и невольное удовольствие от ее панических конвульсий, - отвечай по-хорошему, но очень тихо: как ты сюда попала? Кто тебя мне подсунул?
- От-пус...ти-те. - Она, пунцовея, втягивала голову в плечи, и ее неподдельный ужас, резко отличающийся от притворства повидавших всякое шлюх, не только убедил меня в искренности ее недоумения, но и странным образом успокоил мой зуд. Это обрадовало. Вероятно, я боялся насильника в себе не меньше, чем она - моей жестокости.
- Говори.
- Но я не знаю, что вас интересует. Я тут работаю. - И она плаксиво, но шустро, как заученное, протараторила: - Провожу лабораторные опыты по изучению воздействия психотропных и других препаратов на пробуждение и закрепление патриотизма в лицах с неустойчивой политической ориентацией и с травмированной ПТС психикой. С учетом полученных результатов вношу рекомендации по синтезации дополнительных ферментов с целью получения устойчивой реакции на раздражители...
На половине ее тирады я потерял нить, и ее слова скользнули, как мыло под ванну. Тут уж я ее придушил всерьез. Нашла когда и с кем шутки шутить. Но все ж таки было в этой стерве некое обаяние. Как в человеке, который не теряется в нештатной ситуации.
- Для чего я тут? Отвечай, сука, по существу, или я тебе такой лабораторный опыт устрою!
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться. Потом она урезонивающе, так, как говорят с опасными сумасшедшими, объяснила:
- Вы - травмированная ПТС личность, которой для стабилизации психики нужна стабилизация нравственно-политических критериев.
Та-ак. Наших ученых хоть убивай, хоть режь, хоть души, но по-человечески просто они и слова не скажут.
- Что такое ПТС? - Я решил разбираться по фрагментам.
- Посттравматический синдром. Наблюдается у тех, кто пережил сильную физическую или психическую травму. Пожар, автокатастрофу, чернобыльскую аварию, войны в Афганистане или Чечне. ПТС иногда называют по географическому названию места, в котором он получен. Вьетнамский синдром. Афганский синдром. Он характеризуется нестабильностью состояния, бессонницей, кошмарами, приступами истерии...
- А кто здесь Полянкин? - перебил я лекцию.
- Михаил Федорович? Мой научный руководитель.
- Так это он тебя заставляет под этих, под травмированных, ложиться?
- Ну-у... Видите ли...
Она явно придумывала, как бы соврать. И я от навалившихся непоняток и ее упрямства разозлился всерьез:
- А ведь если я тебя убью, мне, как психу, хуже уже не будет!
- Вы не понимаете. Если вы меня убьете, вам начнут колоть...
Вот когда я ее действительно придушил! И прошипел:
- Вот убью и узнаю. А ты, если хочешь жить, кончай вилять!
Она заплакала. Искренне, но как-то не без удовольствия. Неужели я на мазохистку нарвался?
- Кто тут главный? Ну?!
- Подполковник Катков.
- А это кто?
- Военпред. У нас же госзаказ, а он осуществляет общее руководство и контроль за результатами.
- И что... Вы, научные сотрудники, обязаны с психами ложиться?
Я почему-то испугался, что и зеленоглазая Ирина - какая-нибудь такая, научная.
- Понимаете... - Она поняла, что соврать ей не удастся, и выложила: Вообще-то для этого есть фонды... на лаборанток. Ну берут девушек с Тверской или от сутенеров. Но если сама, то тогда эти деньги... Зарплаты у нас маленькие, а вы были так осторожны в прошлом эксперименте...
- Стоп!
Услышанное так меня озадачило, что я просто не мог сообразить, что теперь предпринять-то? Удивляясь между делом своему хладнокровию, стал дергаться, изображая оргазм. Мне определенно требовалась передышка, чтобы переварить информацию. Отрычав, я высунулся из-под одеяла, откинулся на спину и якобы обмяк с облегчением. Женщина - как ее? Марина - повернулась ко мне дрожащей от плача спиной и свернулась калачиком. Машинально стараясь ее хоть как-то утешить, я положил ей руку на плечо, слегка сжал.
Не знал уже, что и думать о Михуиле Полянкине.
А соображать приходилось быстро. Стоит наблюдателю догадаться, что я не насилую, а информацию собираю, они - если во всем рассказанном Мариной есть хоть часть правды - живо к иным методам перейдут. Но, согласитесь, трудно привести мысли в порядок, даже если речь идет о спасении своей шкуры, когда то, что между ног, требует своего до стона, в крови беснуется наркотик, а все, что вокруг, открывается с такой неожиданной стороны - как обухом по затылку.
Выходит, у Михуила тут научная лаборатория? Психушка, госзаказ, военпред, фонды? И я у них как подопытный?
Охренеть можно.