- Вот этого я еще не знаю. - Шалго кивком подозвал официанта и расплатился.
В одиннадцать часов утра майор Балинт выехал из Будапешта и до Веспрема нигде не останавливался.
В управлении Балинту сказали, что Хубер разоблачил Тибора Сюча и Беату Кюрти и они уже арестованы. Эта новость порадовала майора: ведь он с самого первого дня доказывал, что Тибор Сюч и Беата Кюрти - агенты Меннеля. Но разве старому Шалго что-нибудь докажешь? А Шалго сумел убедить полковника Кару, что он, Балинт, ошибается. Теперь уж придется старику проглотить пилюлю. Начальник караула проводил майора Балинта в камеру, где содержался Тибор Сюч. Тот сидел на нарах и отсутствующим взглядом смотрел в одну точку. Он даже не поднял глаза на Балинта.
- Не хотели бы вы что-нибудь нам сообщить, гражданин Сюч? - спросил майор.
- Нет, - коротко ответил Тибор Сюч, лениво поднимаясь.
- А я-то думал, что вы хотите дать показания.
Сюч ничего не ответил и перевел мутный взгляд на майора.
- Ну что ж, когда надумаете, постучите в дверь. Мы дадим вам бумагу и карандаш. Сможете облегчить душу.
- Хорошо, я постучу тогда.
Когда они вошли в камеру Беаты, девушка проворно соскочила с нар. Она заметно изменилась за несколько часов, проведенных в заключении: волосы у нее спутались, лицо казалось помятым, под глазами темнели круги.
- Честное слово, - заговорила она почти шепотом, - я ничего не знаю. Я даже не знала, что Тибор... - Беата внезапно умолкла, глаза ее наполнились слезами, и рыдания сотрясли тело. Она бросилась на нары, сжалась в комочек и закрыла лицо руками; видны были только вздрагивающая от рыдания спина и копна густых рыжих волос.
- Следите за ней повнимательнее! - сказал майор Балинт, когда за ними закрылась дверь камеры. - Как бы эта особа не выкинула какой-нибудь фокус.
Они прошли к Гезе Салаи.
Инженер сидел, точно окаменев, прислонившись спиной к стене. Он поднял на майора Балинта встревоженный взгляд.
- Когда вы арестовали Беату? - спросил он дрожащим голосом.
- Почему вы решили, что мы ее арестовали?
- Не считайте меня идиотом. Я слышал ее голос.
...Летом прошлого года, в Ливорно, Меннель сказал Салаи:
- Знаешь, парень, я не собираюсь тебя обманывать. Твоя работа связана с большим риском.
- Я знаю, на что иду, - заносчиво ответил тогда инженер. - И весь риск беру на себя. Надеюсь, вы не думаете, что я мечтаю провалиться.
- Разумеется, - сказал Меннель. - Но это зависит не только от тебя. Со своей стороны я, конечно, сделаю все, чтобы обеспечить тебе безопасность. Именно поэтому я принял решение отключить тебя от Беаты. Отныне ни ты, ни она не будете знать о работе друг друга. Ты и впредь играй роль ревнивого жениха. Ведь ревностью всегда можно оправдать любые, самые абсурдные поступки.
- Ясно. А с кем я буду поддерживать связь?
- Периодически тебе будут звонить по телефону. Запоминай хорошенько вопросы и ответы. Из них ты будешь знать, где с тобой хочет встретиться наш связной и когда. - Меннель налил в стаканы кальвадоса. Они выпили. Мой человек скажет тебе: "Можно пригласить господина Вагнера?" Ты ответишь: "Это квартира не Вагнера". И сам спросишь: "Какой номер вы набирали?" Связной назовет какой-то номер. Каждый раз этот номер будет другим. Но первая и последняя цифры в сумме будут давать девятку. Понял? Две же средние цифры в сумме дадут тебе час, когда состоится встреча. Встречаться будете на острове Маргит, у гостиницы. Если, например, отвечая на твой вопрос, он скажет, что набирал номер 249-807...
- ...То это значит, - прервал его Салаи, - что двойка и семерка дают девятку, а встречаемся мы в пять часов пополудни, так как девять и восемь - семнадцать, то есть в семнадцать часов... А как я узнаю вашего человека?
- По его машине на стоянке возле отеля. Она может быть любой марки. Но на заднем стекле у нее будет наклеен фирменный знак "Ганзы". Вот этот. Меннель достал из бумажника этикетку величиной с ладонь, на которой были изображены средневековые ганзейские города и на их фоне броскими буквами было написано: "Ганза - Гамбург". - Правая дверца машины будет приоткрыта, - продолжал Меннель. - Если связного не будет на месте, ты сядешь в машину и дождешься его прихода. На нем будет темно-синий галстук в горошек. Если связным будет женщина, на ней ты увидишь темно-синий шарфик, тоже в горошек.
- Ясно, - сказал Салаи. - Теперь я хочу кое о чем вас спросить. Только прошу начистоту.
- Пожалуйста, спрашивай.
- Дайте честное слово, что между вами и Беатой ничего не было.
- Даю тебе слово.
"Итак, Беата здесь. Но нет в живых Меннеля. Нужно решать, что делать. У меня они нашли открытку Сильвии, но если я ни в чем не признаюсь, то открытка мало что им даст. Сильвию выдавать нельзя. Нельзя хотя бы потому, что это единственный человек, кто сможет мне как-то помочь, - думал Салаи. - Только не терять головы. Надо спокойно все обдумать. Если Без струсит и даст показания, мне все равно нужно все отрицать, и тогда им ничего не удастся доказать... Итак, шпионажем я не занимался. Буду держаться и дальше своей легенды о ревности". И тут вдруг ему в голову пришла удивительная мысль. Салаи подскочил к двери камеры и яростно забарабанил в нее. Вскоре в окошко заглянул охранник.
- Что вам нужно? - спросил он недружелюбно.
- Хочу поговорить с майором. Доложите ему. Очень срочное дело.
Через десять минут его ввели в кабинет к майору Балинту, еще не успевшему уехать из управления. Майор недоверчиво поглядел на Салаи:
- Что вам угодно?
- Хочу дать показания.
13
Браун включил кондиционер, потом украдкой взглянул на Хельгу. Девушка с равнодушным лицом сидела в кресле и курила. "Незаметно, чтобы смерть жениха потрясла ее", - подумал Браун. Он вернулся к письменному столу и сел в кресло. Ему с трудом удавалось скрыть плохое настроение. Несколько часов назад от Шлайсига пришло тревожное сообщение: Герцег и Еллинек не вышли в назначенное время на связь. Похоже, что Хубера не удалось ликвидировать. И теперь еще это письмо, из которого было ясно, что с Меннелем тоже не все в порядке. Вынув из коробки сигару, Браун закурил.
- Как съездили, удачно? - спросил он.
- Да, отдохнула хорошо. А то нервы были уже на пределе.
- Когда вам стало известно о несчастье?
- Вчера на аэродроме. Отец сообщил.
- Примите мои искренние соболезнования, - сказал Браун.
- Спасибо. Как вы понимаете, мне от них не легче. Когда похороны?
- На будущей неделе.
Хельга подвинула к себе пепельницу, положила в нее сигарету, потом, достав из сумочки батистовый носовой платок, приложила его к глазам.
- Вам известны какие-нибудь подробности о том, что там произошло? спросила она.
- Многое известно, об остальном догадываемся. Откровенно говоря, дело весьма запутанное и несколько непонятное.
- Кто убил Виктора, вы знаете?
- Нет, не знаем.