Шилова, однако, о драке уже знала. Буквально через час после того, как Игорь Кортнев и Летова покинули «Первую формулу», ей позвонили в офис и сообщили об этом досадном инциденте. Звонил сам управляющий рестораном, который — со слов метра, находившегося во время драки в зале, — во всех подробностях рассказал ей о схватке Кортнева с неизвестным в голубом десантном берете.
Шилова поначалу испугалась — до того, что у неё задрожали руки и вспотели ладони: все-таки она очень любила Игоря, хотя и по-своему, по-шиловски. Но по мере того, как ситуация стала проясняться и обнаружилось, что ее драгоценная собственность не получила никаких повреждений, Диана Павловна успокоилась, а потом, когда управляющий ей сообщил, что драка вспыхнула из-за спутницы Игоря, к которой начал приставать неизвестный посетитель, ею овладело сильнейшее раздражение.
Коротко и сухо поблагодарив управляющего «Первой формулы» за информацию, она с такой силой швырнула трубку на рычаги стилизованного под начало века белоснежного с золотом телефона, что один из них слегка погнулся.
— Скотина! — воскликнула она, рывком поднимаясь из-за стола и принимаясь расхаживать по кабинету. — Полез на нож из-за какой-то девки. Интересно, а обо мне он в этот момент подумал?
Хотя Шилова была чрезвычайно упорядоченным и систематическим человеком, в данный момент ее раздирали самые противоречивые чувства. С одной стороны, она испытывала известное удовлетворение при мысли, что ее подозрения насчет гомосексуальности Игоря не подтвердились. Абсолютной уверенности у нее, конечно, не было — но и задание, которое она дала Капустинской, не требовало проверки, так сказать, по полной программе. Более того, проверка такого рода в планы Шиловой не входила, да и входить не могла. Что она дура, что ли, — подклады-вать в постель к своему мужу какую-то девицу только ради того, чтобы убедиться в его гетеросексуальности? Как говорится, не дождетесь!
Хотя мысли об извращенных наклонностях Игоря отступили теперь на второй и даже на третий план, Диана Павловна никак не находила успокоения. Причиной тому явилась драка в ресторане, которая открыла ей глаза на новую, неизвестную ей прежде черту характера ее мужа. Оказывается, в критических ситуациях тот мог постоять и за себя, и за женщину, которая находилась с ним рядом. В глубине души Шилова считала своего мужа избалованным, не пригодным к серьезному практическому делу большим ребенком. Вот почему мужской поступок Игоря в ресторане вызвал у нее удивление и, пожалуй, недоумение. На минуту она даже пожалела, что в «Первой формуле» за столиком с ним сидела не она, а какая-то Летова. Потом, однако, у нее к горлу снова волной подступила злость.
— Как он смел рисковать собой, зная, что у него есть я! — прошептала Шилова. — Или у этой Летовой такая аппетитная задница, что он, глядя на её ляжки, забыл обо всем на свете?
Шилова никогда не видела Марину Летову — знала только — да и то со слов Капустинской, — что та очень красивая молодая женщина. Неожиданно ей захотелось на нее взглянуть. Нажав на тумблер микрофона внутренней связи, она вызвала к себе секретаршу.
Вышколенная Зинаида тенью скользнула в помещение личного офиса Шиловой и, как солдат, вытянулась рядом с антикварным, карельской березы, письменным столом своей хозяйки.
Кто у нас отвечает за связи с прессой? — строго спросила у нее Шилова, чтобы секретарша — не дай Бог — не забрала себе в голову чего лишнего.
Аношкина, выпускница журфака МГУ, — отрапортовала Зинаида, преданно глядя Шиловой в глаза. Опасения Дианы Павловны не имели под собой оснований. В присутствии Шиловой Зинаида напрочь лишалась способности мыслить самостоятельно и лишь следила за тем, как бы не упустить хотя бы слова из указаний, которые ей давала патронесса.
Это маленькая такая, чёрненькая — очень шустрая? — уточнила Шилова, хотя прекрасно помнила Аношкину, как, впрочем, и всех своих ответственных сотрудников. Просто Аношкина была слишком мелкой сошкой, чтобы Диана Павловна снизошла до личного с ней общения. Распоряжения ей она предпочитала отдавать устами своей секретарши.
Она самая. Способная девица, а главное — пронырливая и скользкая, как угорь. В любую щель пролезет, — коротко охарактеризовала молодую сотрудницу Зинаида.
Значит, полагаешь, занимаемой должности соответствует? Проверим. Пусть берет разъездную машину с шофером и прокатится по вечерней Москве по редакциям бульварных газетенок. Меня интересуют все последние скандальные материалы, особенно фото. Передай, что мне наплевать, как она будет их изыскивать. Если нужно — пусть из типографии ворует или взятки дает — я оплачу. Привезет то, что мне требуется — получит премию. Не привезет — уволю. У меня все.
Зинаида наклонила голову в знак того, что информация принята к сведению, и вышла, тихо притворив за собой дверь.
Диана Павловна снова осталась в одиночестве. Домой она не торопилась. В ее планы входило нынче устроить Игорю сцену, для чего было необходимо заручиться соответствующими компрометирующими материалами — в противном случае сцена получилась бы слишком легковесной — нечто вроде стрельбы холостыми снарядами по хорошо защищенной цели. Игорь научился с завидным искусством отражать ее нападки, тем более что они большей частью не имели под собой видимой основы. Диана не могла унизиться до того, чтобы откровенно сказать мужу — я устраиваю тебе сцену, потому что ты меня не любишь. Разговоры о любви она считала бессмысленными, как вообще все беседы и споры на отвлеченные темы. Все это было для нее слишком эфемерным, призрачным, тем, чего нельзя было потрогать. Синонимом любви для Шиловой — по крайней мере, до определенной степени — была верность, что можно было трактовать как желание сохранить свою собственность в неприкосновенности. Оттого-то в ее системе ценностей такую свинцовую, непереносимую тяжесть обретала неверность. Она уподоблялась чугунной гире на ноге каторжника, избавиться от которой можно было только одним способом — перепилить цепь и зашвырнуть гирю подальше. Желательно — на морское дно.
Зазвонил телефон. В огромном пустом помещении трели аппарата звучали на редкость пронзительно и тревожно.
Шилова сняла трубку. Звонила Капустинская.
Это Валентина. После нашей последней встречи прямо-таки не смею заходить к тебе без звонка. Хочу сразу сказать — Летова с работой справилась. Если нужен полный отчет, подъеду в любое удобное для тебя время.
Про поход в ресторан я уже знаю. Но дело в том, что драку в ресторане я не заказывала. Это, как говорится, было сверх программы.
Валентина с минуту помолчала.
Драка целиком и полностью на совести твоегомужа. Летова здесь ни при чем.
Ой ли? Уж не превысила ли она своих полномочий? Не слишком ли вертела задом, хочу я сказать.
А разве к тебе незнакомые мужчины в ресторане не приставали? Ни разу? — Голос Капустинской звучал вполне невинно, но это была тщательно нацеленная стрела. Шилова отлично поняла, в кого она была направлена, и взбесилась.
Всё шутишь? Я бы на твоем месте с этим не торопилась, а сначала бы внимательно посмотрела на фотографии в бульварных газетенках. Кстати, твоя Летова сделала снимки?
А что, разве это входило в ее обязанности? Помнится, ты ни слова об этом не сказала. Речь шла только о походе в ресторан — и всё.
Это подразумевалось. Как бы твоя Летова могла потом документально подтвердить, что ей удалось соблазнить Игоря?
Не соблазнить, а всего только уговорить разок сводить её в ресторан. Не передергивай. Что же касается подтверждения…По-моему, ты его уже получила — и даже без моей помощи. Кстати, ты не предупредила, что собираешься подослать ко мне проверяющего — жуткого парня с лицом вампира.
Ах, этого… — Шилова вдруг подумала, что Валентина права и Серебряков в самом деле похож на упыря или вурдалака. — Он там был совсем по другому деду. Я послала его кое-что разузнать о приятеле Игоря — Сергее, поэтому ваша встреча с ним не более чем совпадение.
Ну и хорошо… Вот и пускай теперь всем этим занимается он. Надеюсь, я и мое агентство свою работу сделали честно и ты к нам претензий не имеешь? Или мне все-таки заехать с подробным отчетом?
Не надо приезжать. Во всяком случае пока. Ты мне в основном все уже рассказала. Сиди-ка ты лучше дома и жди моего звонка. Я подумаю и дам тебе знать о своем решении. Впрочем, к тебе лично у меня действительно претензий нет. Как и к твоему шоферу — кажется, его Борис зовут? Ну, будь здорова.
Шилова положила трубку на рычаги и взглянула на часы. Было начало десятого. Выбив по полированной столешнице дробь пальцами, она нажала на тумблер микрофона внутренней связи и осведомилась у Зинаиды, — которая готова была сидеть в офисе хоть всю ночь, если там находилась Шилова, не вернулась ли из путешествия по редакциям Аношкина. Поскольку ответ был получен отрицательный, она попросила секретаршу связаться с пресс-атташе по мобильному телефону и основательно ее поторопить.
Время тянулось медленно, словно ползущая по гравию улитка. Шилова велела Зинаиде сварить ей кофе и погрузилась в размышления. Сказать по правде, она не знала, какой шаг ей следовало предпринять в дальнейшем, чего с ней уже очень давно не происходило. На мгновение у нее даже мелькнула мысль оставить Игоря в покое, но потом она вспомнила об исчезнувшем Сергее Штерне и мысль эту отбросила. Безукоризненное чутье хищницы подсказывало Диане, что за поспешным бегством приятеля ее мужа из квартиры № 14 скрывалась подоплека какой-то интриги. Прежде всего, это означало, что Игорь обнаружил установленную за ним слежку и поставил об этом в известность своего приятеля Штерна. Кто был этому виной? Скорее всего, Летова, которая — единственная из всего агентства Капустинской — имела возможность не только видеть Игоря, но и разговаривать с ним лично и без свидетелей.
Игорь, конечно, был человеком неглупым, и ему не составило бы большого труда «расколоть» жалкую дилетантку Летову — особенно в том случае, если бы у него возникли подозрения, что за ним следят. Что поделаешь? Она, Диана Шилова, с самого начала сделала ставку на дилетантов, возможно, с ее стороны это было ошибкой. Теперь, однако, сетовать по этому поводу поздно.
Это еще полбеды — если Летова проговорилась или как-то иначе себя выдала по одной только глупости или неопытности. Но в том случае, если она сознательно и во всех деталях поставила Кортнева в известность о слежке, которую вела по ее, Шиловой, прямому наущению, дело принимало совсем иной оборот. Тогда… тогда появлялась реальная возможность сговора Кортнева с Летовой, целью которого могло быть все, что угодно, включая супружескую измену или даже, возможно…
Диана подумала об этом и хитро улыбнулась. Нет, убивать ее Игорю не было ни малейшего смысла. В случае ее смерти ему не досталось бы ни копейки и он снова оказался бы на улице — вернее, у себя дома на разбитом диване и с таким же пустым, как и прежде, карманом.
Сейчас, развращенный легкой жизнью и роскошью, ее красавец муж был еще меньше способен к самостоятельному существованию в этом равнодушном и жестоком мире, чем до их бракосочетания. Так что покушений на свою жизнь со стороны мужа и Лето-вой она могла не опасаться.
Куда больше Диану Павловну заинтриговало и взволновало внезапное исчезновение Сергея Штерна, приятеля Игоря, поскольку этот пасьянс у нее пока никак не складывался.
Положим, Игорь обнаружил за собой слежку, продолжала рассуждать Шилова. Это, конечно, для него неприятно, обидно и все такое. — Это хороший повод для семейного скандала, — но никак не причина для его приятеля, с которым он, к примеру, играл в карты и пил пиво, съезжать с насиженного места.
Что же стоит за этим? Как следует трактовать такую комбинацию?
Подозрительность Дианы Павловны была велика, и она во всем чуяла подвох и попытку покушения на свои права и собственность. Оттого любое событие, суть которого она не могла для себя четко уяснить, обретало в ее глазах зловещий и даже угрожающий смысл.
В дверь негромко и корректно постучали.
Разрешите войти, Диана Павловна? — сказала хрупкая Аношкина, ее пресс-секретарь, чуть приоткрывая тяжелую дубовую створку двери.
Входи, раз уж пришла, — произнесла Шилова, отвлекаясь от своих размышлений и переходя к делам насущным.
Я передала документы Зинаиде Сергеевне, но она решила, что у вас, возможно, будут ко мне вопросы, а потому препроводила меня прямо в ваш кабинет, — словно оправдываясь, произнесла Аношкина, входя в комнату и останавливаясь у стола Шиловой. При себе пресс-секретарь имела большой редакционный конверт, который она прижимала к груди, как самую большую драгоценность.
Шилова, ни слова не говоря, протянула руку, взяла конверт и тут же вытряхнула его содержимое на столешницу. Аношкина, не смея уйти, отошла ближе к двери, чтобы не мешать своей патронессе просматривать материалы. При этом она находилась в пределах досягаемости, так что, случись Диане Павловне выказать интерес к какой-нибудь бумаге, она могла бы дать все разъяснения прямо с места.
Не обращая внимания на Аношкину, Диана сразу взялась за фотографии. Их было много — больших, средних, маленьких — разных. Диана торопливо перебирала их, отшвыривая в сторону одну за другой.
Обнимающиеся певички, пьяные кинозвезды, какие-то жирные парии, пляшущие на столе в ресторане — словом, чушь собачья! А где же Игорь? Где драка в ресторане «Первая формула»? И вдруг Диана Павловна похолодела — она увидела фотографию, которая была ей нужна, — и не одну. Игоря снимали сразу с нескольких сторон и в разных ракурсах. Диана невольно залюбовалась мужем — испанец, истинный испанец. Тонкая талия, узкие бедра, широкий разворот плеч — в руке блестящее, острое жало ножа. Можно было подумать, что перед ней лежала фотография из заграничного журнала, запечатлевшая кадр из модного фильма. Нет, упустить такого мужчину было просто немыслимо.
Отложив фотографии с Игорем в сторону и придавив их статуэткой богини Ники из позолоченной бронзы, Шилова сложила остальные материалы в конверт и движением кисти подозвала к себе Аношкину.