- Держите, - сказал Везич, протягивая ключ. - Запомните адрес: Пантовчакова улица, семь. Третий этаж. Там только одна дверь. Документы на квартиру вы найдете на столе. Приходите завтра утром. Можете жить там, Янко,
- Полковник решил сказать "адье" славянской родине?
- Молчи, - грустно усмехнулся Везич, погладив Вайсфельда по старческой, собранной добрыми морщинками щеке. - Руки целовать должен, а еще гадости бормочет.
- Спасибо за ключи, полковник. Спасибо. Только не надо их мне оставлять. Так я просто несчастный еврей, а если я поселюсь в вашем доме, я стану евреем, которого надо обязательно растоптать. Лучше я не буду нервировать новую власть. Лучше я буду спать на двухэтажных нарах. Оттуда спокойнее уходить в темноту, чем из вашей квартиры, где, я надеюсь, есть и сортир и зад не обмораживается зимой, когда ветер продувает сквозь доски.
В управление Везич вошел именно так, как и хотел войти: рассеянно-небрежно, с легкой улыбкой на лице. Он шел по коридорам, опасаясь увидеть тот о с о б ы й в з г л я д сослуживцев, которым отмечен обреченный, но по коридорам быстро пробегали офицеры, мельком кивали ему, и никто не обращал на него внимания.
Везич вошел в свой кабинет, постоял мгновение, не двигаясь, словно бы приходя в себя после изнурительной погони, и только потом обвел медленным взглядом стол, шкафы, кресла и увидел, что сейф взломан, а стальная дверь с набором секретных замков безжизненно и криво висит на одной створке, словно символизируя бессилие брони перед силой слабых человеческих рук.
И снова страх холодно сдавил сердце.
"Зачем я пришел сюда? - подумал Везич. - Они ведь могут взять меня прямо здесь и бросить в подвал. Или отвезти в Керестинец. Или передать Коваличу. Или вызвать "селячку стражу". Реши я остаться в Югославии, я должен был бы прийти сюда, явиться к генералу, доложить ему о случившемся и попросить санкцию на продолжение работы против немцев. А я бегу. Зачем я здесь?"
Он подошел к телефону и набрал номер Штирлица. По-прежнему никто не отвечал.
"Послушайте теперь мой разговор с консульством, - зло подумал Везич. - Это заставит вас поразмыслить, прежде чем решиться забрать меня".
- Простите, что господин Штирлиц, еще не вернулся?
- Кто его просит?
- Полковник Везич.
- Мы ждем его, господин полковник, - ответили на другом конце провода заискивающим голосом. - Он скоро вернется.
- Я перезвоню, - сказал Везич, - оставьте Штирлицу мой телефон; если он вернется скоро, я буду у себя в кабинете: 12-62.
(О звонке Везича было немедленно доложено генеральному консулу Фрейндту и оберштурмбанфюреру Фохту. Они переглянулись, одновременно вспомнив слова Веезенмайера: "Все наши наиболее явные контакты порвите; компрометирующие изолируйте".)
А затем Везич поступил так, как должен был и мог поступить человек отчаянной храбрости, - он пошел в картотеку "политических", в сектор, занимавшийся коммунистами, и рассеянно, закурив сигарету, попросил:
- Дайте-ка мне материал на наших "москвичей". Адреса, конспиративные квартиры, запасные явки...
- Господин полковник, - ответил старый, преисполненный к нему уважения капитан Драгович, - все эти материалы затребовал подполковник Шошич. Еще вчера утром.
...Шошич встретил Везича радостно, усадил в кресло и сразу же предложил выпить:
- Мне сегодня привезли далматинскую ракию из смоковницы, просто прелесть.
- Спасибо, с удовольствием выпью.
- Что это вас не видно в наших палестинах?
- Я был в Белграде.
- Ну и как? Помогло? - спросил Шошич. - Или, наоборот, все испортило?
- И помогло и испортило.
- Разве так бывает?
- Только так и бывает. Все двуедино в нашем мире, все двуедино.
- Еще рюмку?
- С удовольствием.
- Какие-нибудь новости из Белграда привезли?
- Привез. Только рассказывать о них погожу. Дня три-четыре.
- Ах, вот как...
- Именно так. Кто у меня сейф, кстати, разворотил?
- Мы.
- Почему?
- Потому что вы исчезли, а генерал приказал всю секретную документацию сконцентрировать в одном месте. Не у вас одного взломали сейф. У майора Пришича нам пришлось провести точно такую же операцию.
- Мне нужны материалы на коминтерновцев. В картотеке сказали, что они у вас.
- Они у генерала. Я же объяснил. Они все сконцентрированы в одном месте.
Везич спросил:
- Чтобы сподручнее было передать?
- Кому? - поинтересовался Шошич.
- Представителям власти.
- Какой?
- Разве власть имеет определение? Власть - это власть, дорогой Шошич. Или нет?
- Власть - это власть, - повторил тот задумчиво и неожиданно спросил: - Вы сговорились?
- С кем?
- Сговариваются, как правило, с другой стороной. С контрагентом.
- У меня много контрагентов. С каким именно? Вообще-то я умею сговариваться. Так уж у меня выходит, что я в конце концов сговариваюсь, особенно если обстоятельства сильнее меня.