- Он же серб. Серб, понимаете?
Веезенмайер медленно закурил, не отрывая глаз от Граца.
- Встречаемся завтра вечером. Здесь же. Да?
- Да. Погодите. Попробуйте сыр. Нусич скряга и дает домашним гроши на еду. Но ему присылают с гор великолепный сыр пациенты, которых он спасал от зубной боли.
После встречи с Грацем Веезенмайер вернулся в отель, где у него была назначена беседа с Фохтом. Проинструктировав оберштурмбанфюрера на ближайшие сутки, Веезенмайер поднялся к себе в номер, а Фохт отправился в город.
Он пересек улицу возле стоянки, где бросил свой маленький ДКВ.
- Господин Фохт, - окликнул его человек, сидевший за рулем большого синего "паккарда", - не откажите в любезности сесть на минутку ко мне в машину.
- С кем имею честь? - спросил Фохт, хотя сразу узнал полковника Везича: он только что внимательно разглядывал его фотографии, сделанные в разные годы.
- Да полно вам, - сказал Везич. - У меня личный разговор. Хотите, могу пересесть в вашу колымагу.
- Простите, но я не знаю вас.
- Знаете, знаете. Везич я, господи. Задержу на полчаса, не больше.
...Какое-то время Везич молча вел машину по маленьким улочкам Загреба. Лишь выехав из центра, он обернулся к Фохту.
- Здесь никто не помешает - ни ваши, ни наши.
- Я с детства мечтал о таких романтических поездках, - сказал Фохт. Но никогда не думал, что соседство Турции может наложить столь Заметный отпечаток на южнославянский характер.
- Что вы имеете в виду? Роскошь, храбрость, жестокость?
- Вы убеждены, что Турция - синоним жестокости? По-моему, Византию характеризует усложнение самой примитивной хитрости.
- Занятная трактовка Византии. - Везич посмотрел на часы. - Я уже отнял у вас девять минут. В моем распоряжении двадцать одна минута.
- Могли бы по дороге объясниться.
- Господин Фохт, чтобы не водить коня за хвост, хочу вам сказать, что запись беседы, которую ваш агент проводил с майором Коваличем, у меня в сейфе.
- Мой агент?
- Скажем, агент из вашей группы.
- Кто этот агент и чем занимается майор Ковалич?
- Вашего агента зовут Бранислав Йованович, он человек Евгена Граца, а Ковалич ведает оперативной работой среди политических заключенных. Адрес квартиры, где проходила беседа, нужен?
- Не обязательно.
- Если этот материал ляжет на стол министра внутренних дел, вас всех вышвырнут из Югославии как шпионов. А газетчики напишут, что ваши руководители поторопились: ведь в Словакию ваш шеф, доктор Веезенмайер, приехал уже после того, как танки господина Гитлера заняли Прагу...
- Шантажируете?
- Это не деловой разговор. И потом вы не тот человек, чтобы вас шантажировать. И я не такой человек. И характерами мы с вами отличаемся от несчастного Косорича, не так ли? Хотите ознакомиться с его посмертным письмом? Фотографии вашего сотрудника Дица и покойного Косорича подшиты к делу.
- Вы уже начали дело?
- Начал.
- Но это в а ш е дело? Оно ведь не санкционировано свыше? Вы вправе распоряжаться им так, как подсказывает здравый смысл?
- Именно. Поэтому я и хочу предложить вам помочь мне, господин Фохт.
- В чем именно?
- Я хочу знать цель вашей поездки в Югославию в то, какие инструкции вами получены в Берлине.
- Будем считать, что разговор наш не получился.
- Этим вы даете мне полную свободу действий?
- Полную. Только советовал бы вам руководствоваться в своих действиях немецкой пословицей: "Поспешай с промедлением".
- Я как-то больше тяготею к латыни.
- Вы имеете в виду "промедление смерти подобно"?
- Да.
- К вопросу о том, кто медлит, а кто спешит. Видимо, ваше ведомство ознакомилось с тем, кто я есть, перед тем как выдать мне визу?
- Конечно.
- Теперь давайте рассуждать дальше: переговоры, которые ведутся в Белграде и в Берлине по линии министерств иностранных дел, сейчас в самой серьезной фазе. Вас об этом не информировали? Всегдашняя узость бюрократических ведомств: "Это твое, а то мое". Переговоры идут, и это очень серьезно. От них многое зависит в судьбе Балкан. Всякая попытка ошельмовать меня и моего шефа будет рассматриваться Риббентропом как акт вражды по отношению к рейху. Переговоры будут прерваны. И вина ляжет на вас, полковник Везич. Позволят ли вам вершить судьбы войны и мира?
- А вопрос стоит о войне и мире?
- Бесспорно.
- И что же, с вашей точки зрения, более выгодно в данной ситуации война или мир?
- Для кого?
- Для Югославии.
- Политику Югославии определяют ее лидеры. Вот мы и хотим понять, чего они хотят: и те, которые сейчас у власти, и те, кто в оппозиции, тайной или явной.
- А что целесообразней для Германии?